Кроме того, здесь обитали змеи с головой шакала, демон-птица, вооруженная ножом, люди со скарабеями вместо голов… Для того чтобы защитить себя от чудовищ, населявших долину подземного Нила, некоторые особо предусмотрительные египтяне брали с собой в дорогу целые вооруженные отряды. Например, номарх Месетхи, умерший в конце III тысячелетия до н. э., отправился в Дуат во главе 80 воинов-статуэток: по 40 копейщиков и лучников-нубийцев. После того как заветный остров был достигнут и египтянин предавал себя в руки судейских коллегий, впереди начинала маячить последняя, самая страшная опасность: в случае обвинительного приговора преступника отдавали на съедение чудовищу по имени Амт (Аммат). Это было существо с телом гиппопотама, лапами и гривой льва и пастью крокодила. Тот, кто был им съеден, умирал окончательно. Тем же, кого судилище оправдывало, никакие чудовища уже не были страшны.

Говоря о Египте, нельзя не упомянуть такого мифозоя, как сфинкс. Отметим, что это замечательное животное, которое мы привыкли ассоциировать с долиной Нила и пирамидами, обитало и в Греции. Правда, в Греции известен лишь один-единственный сфинкс, стороживший дорогу в Фивы. Тем не менее слово «сфинкс» – греческое. Египетские сфинксы, в отличие от фиванского, не имели крыльев. Это были животные с телом льва и головой человека, барана или сокола – соответственно, в наше время их называют андросфинксы, криосфинксы и хиеракосфинксы. Их статуи можно видеть по всему Египту, самая знаменитая и гигантская находится в Гизе. Но, несмотря на внушительность и многочисленность их изображений, сами сфинксы не сыграли в истории и мифологии Египта такой выдающейся роли, какую сыграл сфинкс, задававший людям загадки неподалеку от греческих Фив. Впрочем, к этому мифозою мы еще вернемся в соответствующей главе, а пока обратимся к другим соседям египетских богов, чудовищ и сфинксов – соседям хотя и не ближайшим с точки зрения географии, но очень близким по времени существования. Поговорим о мифозоях, обитавших некогда в Древней Месопотамии – там, где, пересекаясь друг с другом, завоевывая и сменяя друг друга, возникали и рушились царства Шумера и Аккада, империи Ассирии и Вавилона…

В Двуречье с древнейших времен обитало огромное количество безымянных мифозоев, состоящих из разных частей обычных животных. Сегодня уже трудно сказать, были ли это существа со своими названиями и мифологией, имеющие устойчивые, передающиеся из поколения в поколение признаки, или же бурная фантазия древних художников Месопотамии вызывала к жизни все новые и новые формы каждый раз, когда они брались за резец. Многие из этих животных обитали не столько в мифах и легендах, сколько на изображениях, особенно на печатях, которые были очень популярны у древних шумеров и аккадцев. Здесь орлиные тела увенчаны львиными головами; у людей, имеющих львиные лапы, хвосты заканчиваются головами змеи; быки, выступающие на задних лапах, имеют мужские торсы и руки, а у тривиального козла оказываются две головы…

Эта традиция формирования мифозоев продолжалась на протяжении тысячелетий. Например, в VII веке до н. э. в построенном ассирийским наместником города Ура храме богини Нингал под полом были установлены многочисленные кирпичные коробочки – своего рода «собачьи будки». В каждой обитал сторож – небольшое существо, слепленное из глины и раскрашенное. Среди них не только люди, собаки и змеи, но и грифоны, человеческие фигуры со львиными или бычьими головами и ногами, рыбы с головами людей. Жили сторожа тесновато, но кормили их, видимо, исправно – археологи нашли перед каждой статуэткой зерна ячменя и косточки мелких животных. Поскольку храм этот был построен на месте старого святилища, посвященного той же Нингал, ученые допускают, что и сторожа перешли на новое место из прежнего и что, возможно, они жили в подполье с незапамятных времен.

Но обитали в Месопотамии и мифозои гораздо более значимые. В вавилонской поэме о сотворении мира «Энума элиш»^[10] рассказывается о том, какие катаклизмы происходили в мире в те далекие времена, когда два поколения богов – старшее и младшее – боролись за власть. В частности, после того, как юные божества уничтожили прародителя Апсу (надо признать, не без оснований), вдова убитого, праматерь Тиамат, с помощью некой Хубур (вероятно, воплощение самой же Тиамат) породила для борьбы с собственными отпрысками целое поколение чудовищ. Кстати, Тиамат тоже отличалась не самым приятным обликом: она олицетворяла первозданный хаос и водную стихию и, возможно, изображалась в виде дракона или семиголовой гидры. Порожденные ею чудовища были не лучше:

Матерь Хубур, что все сотворяет,
Неотвратимое множит оружие, исполинских делает змеев!
Остры их зубы, их клыки беспощадны!
Она ядом, как кровью, их тела напитала,
В ужас драконов свирепых одела,
Окружила нимбами, к богам приравняла.
Увидевший их – падет без силы!
Если в битву пойдут, то уже не отступят!
Гидру^[11], Мушхуша, Лахаму из бездны она сотворила,
Гигантского Льва, Свирепого Пса,
Скорпиона в человечьем обличье,
Демонов Бури, Кулилу и Кусарикку.
Безжалостно их оружие, в битве они бесстрашны!
Могучи творенья ее, нет им равных!
И еще сотворила одиннадцать этим подобных!^[12]

Все это очень напоминает историю о том, как греческая богиня земли Гея порождала чудовищ для разрешения конфликта отцов и детей, бушевавшего в мире античных богов. Но к Гее и ее злополучным отпрыскам, многие из которых пали безвинными жертвами войны поколений, мы еще вернемся в главе «Порождения Геи». Так или иначе, и в Междуречье Тигра и Евфрата, и в Греции победила молодость. Но если Гея попросту отошла от дел, то Тиамат была убита юным богом Мардуком, который рассек ее на части и сотворил из них землю и небо. Что же касается самих загадочных зверей, составивших воинство Тиамат, внешний вид и внутренняя сущность некоторых из них до сих пор не вполне понятны специалистам. Предполагается, что Лахаму – это водяное чудовище^[13], Кулилу – человек с рыбьим хвостом (но возможно, и рыба-козел), Кусарикку – нечто вроде кентавра, имеющего туловище бизона вместо конского (но иногда это слово переводят как «человек-рыба»)… Демоны Бури – это, возможно, существа той же природы, что «непобедимые Вихри», или «могучие Бури», которых впрягал в свою боевую колесницу Мардук. Они играли роль коней или ослов^[14] – онагров, но при этом могли являться драконами. Мардук, готовясь к битве с Тиамат, поступил с этими не вполне понятными существами так:

Он их поставил, он впряг всю четверку в упряжку:
Душегубца, Злодея, Топчуна, Быстроскока.
В оскале их пасти, их клыки ядовиты.
Покоя не ведают, убиение знают^[15].

Среди чудовищ, сотворенных Тиамат, особо прославился Мушхуш (он же Мушруш, или Сируш). Его многочисленные сородичи, изваянные на изразцовых плитках, позднее охраняли ворота Вавилона. Они имели чешуйчатое тело, длинную птичью шею, змеиную голову, увенчанную рогами, и змеиный же хвост. При этом сируши твердо стояли на своих четырех лапах, из которых передние были лапами льва, а задние – орла.

Другая история, связанная с массовым порождением мифозоев, произошла позднее, уже в историческое время, и связана она с Гильгамешем, легендарным царем города Урука, правившим в конце XXVII – начале XXVI века до н. э. Шумерская эпическая поэма «Гильгамеш и Хувава» повествует о том, как царь решил отправиться в горы Ливана и вырубить кедровый лес, охраняемый чудовищным Хувавой (Хумбабой). Почему благородный Гильгамеш решил прославить свое имя вырубкой замечательного леса (никаких хозяйственных целей он при этом не ставил) и убийством его сторожа, понять трудно. Так или иначе, царь заявил:

В горы пойду, добуду славы!
Среди славных имен себя прославлю!

Он делится своими планами с богом солнца Уту, и тот в помощь герою порождает целую плеяду чудовищ:

Уту мольбам его внял благосклонно,
Как благодетель оказал ему милость:
Семь дивных героев, порождение единой матери;
Первый – старший брат, лапы льва и когти орла у него,
Второй – змея ядоносная, пасть раззевающая…
Третий – змей-дракон, змей яростный,
Четвертый – огнь поедающий…
Пятый – дикий змей, удушающий…
Шестой – поток разрушающий, горы и скалы разбивающий,
Седьмой – скорпион жалящий, пути назад не ведающий^[16].

Пожалуй, «огнь поедающий» и «поток разрушающий» не относятся к мифозоям. Впрочем, все эти существа никак не проявили себя в день решающей битвы – Гильгамешу и его соратнику Энкиду пришлось самим сражаться с Хувавой. Этот лесной сторож был многоногим и многоруким существом не вполне понятного вида, окруженным лучами – они же древесные ветви. Кроме того, известно, что «Лик Хувавы подобен змее, что в винограднике свернулась!»^[17]. Но ни многочисленные конечности, ни замечательные, хотя и непонятные, лучи не помогли злополучному стражу. Он был побежден царем Урука и напрасно молил о пощаде – Энкиду отрубил несчастному голову.

Довелось пообщаться Гильгамешу и с другими мифическими животными – людьми-скорпионами, охранявшими ворота подземного мира, по которому ночью проходит солнце. Один из вариантов эпоса о знаменитом царе Урука, поэма «О все видавшем», рассказывает о горах Машу, где расположен вход в преисподнюю:

Люди-скорпионы стерегут их ворота:
Грозен их вид, их взоры – гибель,
Их мерцающий блеск повергает горы –
При восходе и закате Солнца они охраняют Солнце…^[18]

Существ этих было двое, и они приходились друг другу мужем и женой. Причем, судя по сохранившимся изображениям, они имели не только туловище и хвост скорпиона, увенчанные человеческой головой, но и птичьи крылья, и лапы хищного животного. Тем не менее эти животные были разумны, владели членораздельной речью и их беседа с Гильгамешем была весьма содержательной.

Из остальных мифизоев шумеро-аккадского пантеона можно отметить крылатых львов (или быков) с мужской головой и пятью ногами. Некоторые из них назывались ламассу (или лама) – это были духи-хранители, имевшиеся у каждого человека. Несмотря на мужские головы, ламассу считались существами женского пола и связывались с культом плаценты. Роль духов-покровителей играли и шеду, которые изображались точно так же, в том числе и с пятью ногами. Признаться, авторы настоящей книги не вполне поняли разницу между ламассу и шеду: одни весьма уважаемые источники считают, что это разные названия одного и того же существа, другие, не менее уважаемые, различают их. Так или иначе, со своими охранными функциями ламассу (или шеду) справлялись, видимо, неплохо, потому что, когда в Месопотамии воцарились ассирийцы, они ввели традицию устанавливать изображения пятиногих крылатых быков и львов с человеческими головами по сторонам дворцовых ворот для защиты от злых духов.

Защита эта была отнюдь не лишней, поскольку злые духи, тоже, как правило, имеющие облик мифозоев, в Месопотамии водились во множестве. Среди них, например, львиноголовая женщина Ламашту, насылавшая болезни и убивавшая маленьких детей (иногда еще в утробе матери). Хотя она и считалась демоном женских болезней, материнский инстинкт был не чужд Ламашту: обыкновенно ее изображали как кормящую мать, но к груди львиноголовая демоница прижимала не ребенка и даже не львенка, а свинью и собаку.