– Наши мыши не такие, – отвечал второй, – наши мыши занятые! Наши всё туристов ждут, на экскурсию ведут!..

Туристы фотографировались с зазывалами, дети носились, и у каждого в руке было по фигурке мыши, видимо, торговля в музейной лавочке шла бойко.

Интересно, подумала Таша вяло, как там Веллингтон Герцог Первый себя чувствует? Он же пражский крысарик, собака-крысолов! Когда-то Прагу от нашествия крыс избавил! Генетическая память не увлекает его в бой со всеми этими мышами и крысами?..

Возле музея, расплескав по сторонам людскую толпу, остановилась машинка с шашечками на борту, и из неё вышли… Ксения и Богдан, а с переднего сиденья кое-как выбрался Саша. Локоны его были заплетены в шикарную косу.

– … глаза пялить, – громко говорила Ксения, видимо, продолжая начатый в машине разговор. – Я профессионал, я терпеть не могу всю эту народную самодеятельность!

И она кивнула на скоморохов. Те не обратили на неё никакого внимания, продолжали надрываться.

– Ты подожди, – уговаривал её Богдан. – Это же экспириенс! Что-то новое! Ты же пишешь про новое!

– Я пишу про новую коллекцию Марьяны Кириенко! И работаю на «Фэшн-ТВ», а не в программе «Играй, гармонь!». Чего ты от меня хочешь, не могу понять? Ты хочешь быть мне полезен, чтоб я тебя в Москве свела с нужными людьми, что ли?!

– Не надейся, – сказал Саша и перекинул косу с одного плеча на другое. – Она тебе не даст.

– Заткнись, сука.

– Я имею в виду – контакты, – засмеялся Саша. – Никаких контактов Новицкая тебе не даст, и я не дам. Они нам самим нужны! Мы ведь тоже, знаешь, пробивались! И ты давай сам, сам, своими ручками твори собственное счастье!

– Давайте хоть мышей посмотрим? – упавшим голосом предложил Богдан.

– Иди ты к чёрту, – лениво отозвалась Ксения. – Ох, может, мне водителя вызвать и в Москву уехать? Сколько тут до Москвы? Километров сто?

– Двести, – сказал Богдан.

– Ну какая разница, сто, двести.

– А вон памятник какой-то! Пошли посмотрим?

– Иди-и-и уже, – протянул Саша и подбородком показал Богдану, куда именно идти, – смотри ты что хочешь! К нам не лезь! Ничего у тебя не выйдет, зафрендиться не удастся, неужели ты не понял?

– Да понял, понял, – сказал Богдан. – Ну как хотите. А у меня здесь дела. Я ещё вчера в Интернете клич кинул, так что…

– Давай, давай, чеши.

Богдан пошёл вниз по тесной пыльной улочке, уставленной туристическими автобусами, и вскоре скрылся из виду.

Таша сидела, опустив голову и притаившись.

– И что? – плачущим голосом спросила Ксения. – Какого лешего мы сюда припёрлись?! Пылища, вонища, толпища! На этом, блин, теплоходе хоть санитарные условия какие-то есть, а тут что?! Мы чего, гулять, что ль, здесь будем?

– Гулять мы не будем, – сказал Саша, подхватил Ксению под локоток и поволок за музейное крыльцо. Туда вела довольно узкая тропинка, а за ней начинались лопухи и крапива – обычная деревенская улица.

Таша поглядела им вслед, потом посмотрела на двери музея, в которых толпился народ.

Наталья с Герцогом Первым где-то застряли надолго, и мужиков не было видно.

Таша поднялась и медленно пошла по тропинке туда, куда Саша уволок красавицу.

Музейные окна по случаю большой жары были распахнуты настежь, за ними слышался гул голосов и смех, кажется, даже Герцог Первый один раз тявкнул. Дети хохотали – им нравились мыши. Стены, сложенные из круглых некрашеных брёвен, исходили янтарной смолой, и пахло очень хорошо – летом, близкой водой, струганым деревом. Что это Ксения придумала про вонищу?..

Таша обошла музей и оказалась на задворках.

Здесь были ко́злы и гора стружки – вот откуда пахло! – стояли у заднего крыльца два неказистых велосипеда, и тропинка уходила дальше в бурьян.

Саша и Ксения словно в воду канули. Нет, в бурьян.

Таша двинулась по тропинке дальше. Внизу был небольшой овраг, через который, видимо, ходили на соседнюю улицу, чтобы не огибать дворы.

Тут она их увидела. Они стояли на тропинке в самом низу и о чём-то ожесточённо спорили.

Подойти было никак нельзя – они бы её заметили совершенно точно, – и Таша полезла в бурьян. Закачались высокие стебли репейника, крапива выше человеческого роста моментально обстрекала руки и лицо, но Таша ни на что не обращала внимания – она была Джульбарсом на задании.

…Розалия Карловна кричала: «Милиция! Джульбарс!»

Кто сейчас помнит этого знаменитого милицейского пса, которого звали так странно – Джульбарс, – и он совершал какие-то необыкновенные подвиги, ловил преступников и шпионов? Сейчас и милиции никакой нет, есть полиция, как во всех цивилизованных странах.

Таша знала Джульбарса и любила его – дед читал ей книжки о нём!

Стараясь не слишком шуршать в кустах, она подбиралась всё ближе и уже могла расслышать голоса.

– …чего тебе нужно?! – спрашивал Саша, и голос у него был ледяной и злобный. – Только не вздумай мне врать, слышишь, кисуль?! Как ты тут оказалась?! Кто тебя послал?!

– А ты? – шипела Ксения. – Я ведь тоже всё про тебя знаю! Ты зачем явился?! Хлеб мой отбивать?!

– Твой хлеб?! Ты что, дура?! Мы от разных хлебов едим!

Таша выглянула из репейника. Саша тряс Ксению за плечи.

– Если ты полезешь в мои дела или пикнешь хоть слово, я тебя не с борта, я тебя в машинное отделение башкой суну, поняла?!

– Не трогай меня, сучонок!

Он намотал на руку волосы Новицкой и рванул. Таша зажмурилась.

– Ты поняла меня?!

– Поняла, отстань! Я в твои дела не лезу!

– Не лезешь! А откуда ты взялась?! Ты чё, речные круизы полюбила, что ли?!

– Мне заплатили!

Тут Саша пришёл в полное неистовство:

– Кто?! Кто тебе заплатил и за что?!

– От…сь от меня! За что всегда платят, за то и заплатили! Ты тут ни при чём! Понял?!

– А этот откуда?! Хрен с бородой?! Он с тобой?

– Да ничего он не со мной!

– Если хоть одно слово скажешь…

– Иди ты! Ничего я никому не скажу!

Они помолчали, тяжело дыша. Таша присела в своих репейниках и крапиве, чтобы её не заметили.

– Всё, хорош, надо возвращаться, – выговорил Саша. – Фу, жара какая. Где этот твой, бородатый?

– Х… знает, где он! На что он тебе сдался?!

– На то! Мало мне тебя, ещё за ним смотри, чтоб он в Интернете ничего не ляпнул!

– Да он совсем по другой части, – сказала Ксения так, как будто ничего не произошло, как будто Саша только что не тряс её, и голова у неё не моталась как у куклы, и он не наматывал на кулак её светлые волосы. – Я ему нравлюсь. А кому я не нравлюсь!

– Ты, кисуль, всем нравишься! Всем козлам бывшего Советского Союза.

– Сам такой, – огрызнулась Ксения. – Дай мне руку, я в туфлях приличных, а тут кругом… дерьмо сплошное!

– Это не дерьмо, а твоя родная земля!

Они прошли очень близко от Таши, засевшей в лопухах, поднялись к музею и пропали за углом.

Таша выбралась на тропинку. Ей отчего-то трудно было дышать – словно это её только что таскал за волосы Саша, – на белую блузку налипли зелёные репейные колючки и какие-то серые длинные полосы, похожие на выдранные седые космы. Джинсы были все в серой пыли.

Таша стала отряхивать блузку. Серые липкие космы размазывались по кружевам, и там, где они размазывались, оставались неровные пятна.

Колокол, унявшийся на время засады, опять забил набат.

Таша побрела вверх, к музею, запах стружки ударил в нос так сильно, что её чуть не стошнило. Да что с ней такое?!

Народу возле музейного крыльца поубавилось, хотя скоморохи всё продолжали кричать про мышей, огород и бабку с дедом, вся Ташина компания стояла тут же возле лавочек.

Первым её заметил Герцог Первый, крутившийся на клумбе, обрадовался и побежал.

– Таша! – Наталья Павловна всплеснула руками. – Господи! Где ты была?! Мы тебя потеряли! Что с тобой?!

– Ничего, ничего, – сухими губами выговорила Таша. – Всё в порядке! Я немного прошлась. Там, за музеем, тропинка, она ведёт на соседнюю улицу.

– Ты что, упала? – спросила Наталья Павловна с ужасом. – Что у тебя с блузкой?!

– Я в какие-то заросли забрела, – оправдывалась Таша, – а там репьи и крапива.

– Позвольте предложить вам руку, – сказал Владислав и сделал локоть кренделем. – Я могу проводить вас на теплоход! Я могу выполнить любое ваше желание! Вы же моя спасительница, моя крёстная мамочка!

Владимир Иванович переглядывался со Степаном Петровичем, и Таше не нравились их переглядывания.

– Со мной ничего не случилось, я просто гуляла, – сказала она с нажимом и посмотрела Степану Петровичу в лицо.

Ей казалось, всё дело в нём. Именно его необходимо убедить, что с ней всё в порядке.

Она нагнулась – в ухе произошёл небольшой взрыв – и взяла на руки Герцога Первого.

Степан поддержал её, она отстранилась.

– Давайте памятник посмотрим, – предложила она. – Здесь есть ещё памятник мышам, я читала в путеводителе. Когда нам нужно возвращаться?

Собака мелко дышала ей в лицо, и это успокаивало.

– Да ещё не скоро, – сказал Владимир Иванович, словно сомневаясь в собственных словах. – У нас здесь ещё полдник запланирован.

– Какая красота! – сказала Таша, изо всех сил изображая радость. – Полдник в Мышкине, что может быть лучше?!

Они пошли по улице – Владислав продолжал держать руку калачиком на тот случай, если Таша захочет за него ухватиться. Владимир Иванович снизу вверх кивнул Степану, тот махнул рукой.

Таше показалось, что шли они очень долго. На небольшой площади был какой-то памятник, они даже постояли возле него в толпе весёлых туристов, а потом пошли дальше. Тащить Веллингтона Герцога Первого становилось всё труднее, в конце концов Таша опустила его на землю. Он весело забегал.

– Вот эти каменные основания, – говорил Владимир Иванович, – на которых дома стоят, называются подклети. Снизу, значит, камень, а сверху деревянный сруб. И если хозяйство было богатое, а Мышкин богатый город был, в этой подклети торговля шла.

– Чем торговали? – заинтересованно спросила Наталья Павловна.

– А кто чем! Кто огурцами, кто капустой! Сбрую лошадиную продавали, если, допустим, шорник жил. Кто знает, как огурцы в старину продавали?

– Что значит – как?

– Ну, на килограммы или, может, бочками? Ты знаешь, Ташенька?

– Нет.

– На сотни, – сообщил Владимир Иванович. – Если с возов, зелёные, а если солёные, то на дюжины из бочонков.

Таша, уставилась на хвост Герцога Первого, который бодро бежал впереди, и ей казалось, что она вот-вот упадёт.

…Что с ней такое?!

Вся компания свернула в тень – здесь с реки дул прохладный ветер, и ей стало полегче.

– Вон твои мыши, видишь? – спросила Наталья Павловна.

В конце скверика действительно стояли на постаменте фигуры, похожие на мышиные, а возле постамента происходило что-то… странное. Небольшая толпа людей глазела, шевелилась, раздавались напряжённые голоса, потом кто-то закричал на всю улицу:

– Милиция! Милицию вызывайте!..

– Да какую милицию, полицию!

– Звоните, звоните!..

– Они сами разберутся!

– Где разберутся, его убьют сейчас!..

Владимир Иванович и Степан Петрович как по команде помчались, за ними кинулся Герцог Первый.

– Герцог! – закричала Наталья Павловна. – Стой! Стой!..

Таша тоже побежала не чувствуя ног.

Возле памятника мышам какие-то люди избивали человека.

Избивали они его молча, сосредоточенно, поэтому так долго не было понятно, что именно происходит. Матери спешно уводили детей, те упирались и не шли, мальчишки постарше, наоборот, бежали со всех сторон, чтоб поглазеть, взрослые стояли кругом, и никто не вмешивался. Только женщины пошумливали, всё собирались вызвать полицию, но, похоже, никто пока не вызвал.

Таша пролезла между людьми и поняла, что возле памятника избивают… Богдана.

Она ахнула и схватилась за щёки.