– Да, заходи! – раздался изнутри хрипловатый мужской голос. Егор повернул ручку и оказался в просторном светлом кабинете, из панорамных окон которого открывался отличный вид на залитый солнцем сентябрьский московский пейзаж.

За большим изогнутым столом сидел мужчина лет тридцати пяти – сорока. Он казался несоразмерно маленьким по сравнению с обстановкой. Много пространства, огромные мониторы, и из-за них выглядывал, словно гриб-сморчок из-под корней старого пня, Дмитрий Павлович. Сходство усиливалось густыми каштановыми волосами, которые, переливаясь под солнечными лучами, придавали голове шефа яркий рыжеватый блеск.

– Егор, очень рад приветствовать тебя в нашей команде, – произнес Дмитрий Павлович. – Проходи, садись.

Егор приземлился на стул напротив начальника и приготовился выслушать речь о важной роли каждого сотрудника в общем деле. Ожидания его не обманули. Будто по заученной шпаргалке шеф рассказал о том, как много компания вложила в этот проект, и он очень сожалеет, что предшественник Егора – Андрей оказался в больнице и не сможет поучаствовать в триумфе. Зато ему, молодому специалисту, выпал шанс проявить себя. Также начальник спросил про ощущения на новом месте. Получив короткий ответ, что все хорошо, шеф добавил, что к нему можно, не стесняясь, обращаться по всем интересующим вопросам. Егор на секунду завис. Головой он понимал, что последняя фраза – всего лишь дань вежливости, но все-таки решил поинтересоваться.

– А вы не подскажете, что означают последовательности символов, которые служат для запуска каждого нового этапа в работе системы?

Дмитрий Павлович едва заметно напрягся, но переспросил:

– А напомни, какие там символы? Я уже подзабыл, давно в исходный код не заглядывал.

– 1АA1A3, 2AB1A3, 3AC1A3… – по памяти начал говорить Егор.

– Ну, то есть там меняется только первая цифра в порядке возрастания и третья буква в алфавитном порядке?

– Нет, – возразил Егор, – На этапе горизонтального полета код чуть другой – «4AD1D3», буква «E» пропущена, а на этапах с пятого по седьмой, где снижение, посадка и руление – предпоследний символ «H» вместо «A».

Егор вновь посмотрел на шефа и увидел, что тот поморщился. «Эмоция – неудовольствие», – констатировал голос в голове.

– А к чему вообще этот вопрос? – произнес Дмитрий Павлович, чуть раздражаясь.

– Увидел, что при тестировании пару лет назад после получения третьего кода «3AC1A3» – на набор высоты – произошел сбой всей системы. Больше это не повторялось. Вот пытаюсь разобраться, почему спусковой крючок тогда не сработал.

– Ну, не знаю, – скривился шеф. – Я помню эту историю, но, если за последние два года ошибка не повторялась, скорее всего, ее уже устранили при работе над другой проблемой. Попробуй проверить еще ряд комбинаций условий, если ошибки не будет, думаю, не стоит тратить на это время.

– Хорошо, я этим и занимаюсь. Просто подумал, раз вы писали изначальный алгоритм, то могли неслучайно выбрать эти последовательности. Они выглядят довольно странно на фоне стандартного кода.

Егор посмотрел на начальника, но тот молчал, хотя брови его приподнялись, веки напряглись, а губы неприятно скривились. Выражение почти сразу ушло, но Егор с его наблюдательностью не мог не заметить этих движений мимики. Он поднялся со стула и, увидев, что Дмитрий Павлович кивнул ему в знак окончания разговора, направился к выходу из кабинета. Закрывая дверь, Егор начал соотносить мимику с изображениями эмоций из учебника. Одна подошла. Егор отметил про себя: на лице шефа в конце разговора отразился страх.

***

– Как первый рабочий день?

Егор отвлекся от ноутбука и выглянул в прихожую, где копошился Денис. Квартира, которую они снимали, была настолько маленькой, что сделать это, не вставая с кресла, было несложно.

– Да нормально, – ответил Егор, когда сосед зашел к нему комнату.

Познакомились они с Денисом шесть лет назад, когда их, первокурсников МФТИ, поселили в одну комнату в общаге, хоть и учились они на разных специальностях. Несмотря на совершенно непохожие характеры и интересы, новоиспеченные студенты быстро сдружились. Денис, как и Егор, рос без отца, но у него были младшие брат и сестра, и он со школьных лет привык себя чувствовать главой семьи. В отрыве от дома объектом его заботы стал Егор, который, хоть и был на несколько месяцев старше своего соседа, к моменту поступления в институт оставался совершеннейшим ребенком. Такое ощущение усиливала и внешность Егора: болезненная худоба, большие карие глаза на фоне тонких черт лица и русых, слегка вьющихся волос даже к окончанию института заставляли видеть в нем вчерашнего школьника, о котором так и хочется позаботиться. В их студенческие годы Денис то и дело становился кандидатом на исключение, уже с третьего курса работая системным администратором, а Егор получал повышенную стипендию и побеждал в олимпиадах. Денег ему, конечно, не хватало, но он и тратился лишь на самое необходимое.

После получения диплома, несмотря на постоянную работу, легче с деньгами не стало, Москва съедала слишком много. Так что выпускники разумно сняли крошечную двушку в двадцати минутах ходьбы от метро и обитали там уже несколько месяцев. Личной жизни ни у одного, ни у второго не наблюдалось. И если Денис в редкие свободные от работы моменты еще пытался решить эту проблему знакомствами в «Тиндере», то Егора одиночество вполне устраивало.

Понимая, что Денис зашел услышать подробности, Егор отвлекся от ноутбука и начал перечислять:

– Мне выделили рабочее место. Посмотрел первые задачки. Познакомился с начальником. Куратор особо ко мне не лезет, и то хорошо. Видимо, у нее своих забот хватает.

– У нее? К тебе что, девку приставили?

– Ну да…

– Симпатичную хоть?

Егор задумался, вспомнив внешность Миланы.

– Я бы сказал, да. Все пропорционально, никаких видимых изъянов. Явно симпатичнее нашего начальника. Мискальков особо не впечатлил, ни внешностью, ни интеллектом.

– Мискальков? Дмитрий… – Денис напряженно вспоминал отчество.

– Павлович, – помог ему Егор. – Ты с ним знаком?

– Ну… Пересекался как-то в Питере. Помнишь, я после первого курса туда ездил? Город посмотреть и подработать заодно. «Заслон» организовывал оплачиваемую практику для студентов. Мискальков там как раз работал. Тоже не произвел особого впечатления, если честно. Вот с ним другой малый приходил – тот да, мозг. Сан Саныч. Фамилию какая-то простая была, точно не помню уже, но тоже на «А», все три инициала одинаковые. Он еще преподавал, то ли в ЛЭТИ, то ли в Политехе. Грамотный мужик. Жаль, что одним карьера, а другим…

– А что другим?

Денис напрягся:

– Да там такая история была… Я на следующий год к ним летом снова поехал. Спросил тогда, а почему все другие теперь работают? Так вот – Мискальков в Москву рванул. А тот парень умер, прямо в офисе.

– Это как? – Егор окончательно отвлекся от ноутбука и внимательно посмотрел на соседа.

– Астма у него была… – поморщившись, сказал Денис. – Пришел на работу без ингалятора. Задержался, а тут приступ случился, и рядом никого. Его уборщица нашла мертвым в кабинете. Говорили, что для компании это была очень сильная потеря. Да и еще и Мискальков к конкурентам сбежал. Зато видишь… В начальниках теперь.

– В начальниках… – чуть задумавшись, протянул Егор. – Спросил у него, что обозначает комбинация символов, используемая при переходе к набору высоты, а он даже не смог ответить.

– Что за комбинация?

Егор повернул монитор к Денису, на котором в столбик были записаны символы и их расшифровка.

1AA1A3 – наземный этап

2AB1A3 – взлет

3AC1A3 – набор высоты

4AD1D3 – горизонтальный полет

5AF1H3 – снижение

6AG1H3 – посадка

7AH1H3 – наземный этап

– На каждом этапе работы системы, – начал рассказывать Егор, пока Денис рассматривал экран, – есть некая комбинация – подтверждение, что можно спокойно переходить к следующей фазе: взлет, набор высоты, посадка и так далее. Код передается с земли посредством довольно старой системы связи, где текстовое сообщение шифруется по принципу телекса. Нейросеть с самолета отправляет данные, что все в порядке, а автоматизированная система на земле подтверждает, что можно переходить к следующему этапу. Это дополнительный контроль на случай непредвиденных действий нейросети. Все-таки обучаемость и самостоятельность у нее очень высокая, надо быть уверенными, что она не будет принимать решений, к которым мы не готовы. Если система внизу видит, что самолет, например, сбился с курса, то она передаст сигнал для перехода на удаленное управление с земли. Так вот на тестировании при передаче сообщения, когда самолет взлетел, произошел сбой. Сигнал был получен, и наша нейросеть отключилась. Система тогда еще работала в тестовом режиме и заодно собирала полетные данные для обучения, а все ее действия пересматривал пилот. В один момент все вырубилось. Пилот быстро ушел на ручное управление, благо и самолет был грузовой. Но если система будет требовать участия человека, то сам проект бессмыслен, никакой новации не получится. Подобный сбой на беспилотнике привел бы к крушению самолета или как минимум к переключению на управление с земли, которое пока для первых выпусков продукции планируют оставлять, чтобы пассажиры не пугались. Сам понимаешь, самолеты, управляемые нейросетью, для наших людей нескоро станут нормой. Ну вот я и заинтересовался, что это за символы «3AC1A3».

– Почему ты говоришь «Эс»? Вы разве не на латинице сигналы передаете?

– Вообще обычно на латинице. Но на кириллице тоже можно, наши специально дорабатывали. Я уже посмотрел, не было ли в тот момент ошибки и не ввели ли случайно какую-нибудь из букв на кириллице. Потому что при проверке из-за сбоя мы могли посмотреть лишь итоговую команду, полученную самолетом в виде текста на экране. Я не представляю, как ее случайно можно было бы заменить. Для этого нужно лезть в исходный код, а у нас лишь у единиц есть к нему доступ. Простые программисты в основном доработками функционала занимаются. Но я все равно проверил комбинации из букв разных алфавитов на компьютерной модели, там можно посмотреть. Если код неправильный, то нейросеть просто показывает, что нужный сигнал-комбинация не получен и посылает запрос на подтверждение, продолжая при этом полет на основе собственного алгоритма действия. И никакого отключения не происходит. При многократных запросах и отсутствии связи с землей на самолете срабатывает аварийный протокол, заставляющий самолет отправить сигнал в ближайший аэропорт для захода на посадку.

Егор прекратил говорить, заметив, что Денис уже отвлеченно смотрит по сторонам. «Эмоция – скука». Надо завершать разговор.

– В общем, буду разбираться, – произнес Егор и повернулся обратно к монитору.

– Ладно, а я перекушу пока, – с облегчением ответил Денис и быстро ушел из комнаты.

Егор откинулся на спинку кресла и в очередной раз подумал, что не отличил вежливости от настоящего интереса. Ответ «Да ничего особенного, разберусь» на вопрос про комбинацию сэкономил бы и его время, и время Дениса. Да и информация про работу Мискалькова в Питере ему показалась абсолютно лишней. Он никогда не понимал привычки сплетничать о едва знакомых людях. Ну узнал он, что коллега Мискалькова умер от астмы, и что теперь? Сожалея о потраченных минутах, Егор вновь напряженно посмотрел на экран, где в поисковой строке браузера было написано: «3АС1А3».

***

– Ну что, сегодня великий день! – Милана влетела в кабинет в хорошем настроении. Было заметно, что она охвачена приятным возбуждением и выглядит сегодня как-то особенно эффектно. Черная водолазка с рукавом до локтя, сменившая привычную корпоративную футболку, подчеркивала ее безупречную фигуру, а декоративный вырез в форме капли, в котором блестел серебряный кулон, придавал строгому виду элемент изящности и сексуальности, старательно игнорируемых Егором в их ежедневном общении.