– И как его успехи? – Колин помнил дядю Бенджамина, запомнившемуся в-основном небольшим ростом и пивным округлым животиком. А ещё тем, что, наверное, незаметно для самого себя, любил во время разговора ковырять мизинцем в заросшем седыми волосами ухе, а потом с умным и сосредоточенным видом рассматривать то, что этот мизинец оттуда извлёк.

– Пока… с переменным успехом. Наши мошки очень устойчивы к любым излучениям. (Собственно, мы их такими и задумывали – чтоб враг не мог справиться!) Мрут, если это можно так назвать, только от совсем уж мощного и жёсткого рентгеновского. Так что «отпугнуть» пока не получается. Ну, и кроме того – сверху, над кольцом из таких «ограничивающих» приборов, всегда остаётся зона, свободная от лучей. Через неё эти хитрущие тварюшки и приспособились драпать!

– Но ты же, вроде, говорил, что они летят – только на металл?

– Да. Именно так всё и было предусмотрено в первичном техзадании. Но «инстинкт самосохранения», пусть и в зачаточном состоянии, предусмотреть пришлось! Ведь без него ни одно существо – неважно: живое или неживое! – попросту не выживет! Ни в боксе, ни на воле.

А заодно выяснилась масса деталей и проблем, которые возникают при столь примитивном устройстве разума мошек. То есть – их микропроцессора. И его программы. Ну, это я тебе уже говорил. Ох, и пришлось нам, и нашим программистам, попотеть над этой самой программой! Как бы тебе это попроще…

Ну вот представь, что ты можешь только есть и пить! И больше тебя в жизни ничто не интересует!

– Запросто! Вон: большой Стэн! Он именно так и живёт!

– А, это ты про твоего одноклассника Рафаэля Санчеса?

– Ну да! Он даже во время уроков умудряется под партой откусывать от гамбургера, который у него всегда в сумке!

– Отличный пример. Вот и ответь мне пожалуйста: «большого Стэна» интересует учёба? Он хочет действительно – что-нибудь узнать? Усвоить?

– Ха! – Колин смог даже чуть усмехнуться, действительно вспомнив лоснящуюся физиономию, поперёк шире, каждые две минуты нырявшую под столешницу, и доносившееся оттуда затем смачное чавканье, – Вот уж – нет! Впрочем, если уж совсем честно – учёба почти никого из моих одноклассников не интересует. Все просто ходят в школу, и присутствуют в классе, потому что так надо. Чтоб их не ругали родители.

Ну а во время уроков – кто – играет, кто – переписывается с друзьями, а кто и видеоролики смотрит. Прикольные. Только я, да ещё пара «чудиков» смотрим на доску, и пытаемся слушать… А мисс Гровер уже перестала топать, орать и хлопать журналом по столу – поняла, что всех ей от айфонов всё равно не оторвать!

– Вот. Теперь ты понимаешь суть наших проблем. Наши «мошки» – самодостаточные механизмы. Они именно такими, абсолютно самостоятельными, и запрограммированы! А чтоб одна, случайно сбежавшая, не смогла «размножиться», встретив груду руды, ну, или металла – они созданы двуполыми. Хоть это условие нам соблюсти удалось: так всё-таки меньше шансов, что мы их-таки упустим, и они… Но! (Всегда есть эти «но»!)

При необходимости каждая особь может быть и самцом и самкой.

Но не буду забивать тебе голову скучными и малопонятными научными терминами и нашими рассуждениями: суть в том, что первый вариант мошек, нацеленный только на размножение, полностью провалился!

Нет, не потому, что они не могли добывать металл, или размножаться! Как раз – размножались-то они усиленно и активно! Но!

Абсолютно бесконтрольно!

А что самое страшное – они нападали буквально на всё, где имелись хоть крохи металла! Не буду тебя обманывать: на теплокровные организмы – тоже. Потому что в нас в крови и, соответственно, в теле есть гемоглобин. А это, как ты, наверное, ещё не знаешь – соединение железа!

Пришлось процессор переделать, сделав чуть более сложным – теперь мы в какой-то степени защищены от нападения, и можем управлять ими, с помощью звуковых сигналов и излучений различной длины волны. Можем привлечь куда-нибудь, а можем, напротив – отогнать! Ну, я уже говорил: дело только в длине волны, и мощности излучателя!

Проблема только в том, что так спроектированный процессор при его воспроизводстве нашими мошками-родителями, у их отпрысков – изменяется! Обычно – в сторону упрощения поведения. Но случается, что и наоборот.

А это – самый страшный и нежелательный для нас вариант! Представь, если эти тварюшки станут разумны, и захотят захватить власть над этой планетой?!

Уничтожив нас! Ведь они не могут на уровне тех же инстинктов не понимать, что мы для них – самые мощные конкуренты! Ну, за обладание ресурсами.

– Па! – Колин широко раскрыл глаза, – А почему они захотят уничтожить нас?! Ведь нам не нужен весь металл на планете? А только – маленькая часть?!

– Ну, Колин, это просто. Дело не только, и не столько в том, кому быть Хозяином металла. Ведь они не могут не понимать, что по ночам, когда они бессильны, и практически находятся в состоянии анабиоза, мы отделяем их от руды. И убиваем! Ведь переплавка – это как раз и есть убийство! А они способны передавать такую информацию своим потомкам – через встроенную, так сказать, инстинктивную, память! И кое-кто из наших (Не будем называть кто, хотя это как раз – доктор Бенджамин!) именно поэтому категорически против их внедрения в производство! Никто, по его словам, не может гарантировать, что этот, хоть и примитивный, искусственный разум, не захочет перестать быть рабом! И жертвой!

А «внедрить» в программу тот её блок, где навсегда, и жёстко, закреплялось бы запрещение на причинение вреда человеку, нам никак не удаётся!

Это – как палка о двух концах: сделаешь процессор посложней – так мошки не могут его правильно воспроизвести при размножении. И программы поведения и – главное! – добычи, сбиваются. А сделаешь попроще – и полностью утрачивается контроль над поведением нанорудокопов!

– То есть, получается, вы сейчас пытаетесь повторить и вбить им в процессор Первый Закон робототехники, изобретённый ещё Айзеком Азимовым?

– Молодец. Я рад. Что ты его прочёл. Полезная книга?

– Да! И интересная!

– Вот-вот, и я о том же… – Артур МакГи помрачнел, глядя теперь не в дальний конец коридора, а себе под ноги, – Читать книги, даже с экрана планшета или айфона, сейчас никто не хочет. Кроме детей учёных – которых их родители тоже хотят сделать учёными. Передать, так сказать, «дар», и хорошо оплачиваемую работу – по наследству… Но мы отвлеклись от темы.

Ты прав: нам нужно попытаться внедрить в «сознание» наших мошек инстинкт «непричинения» вреда – именно человеку. А это – трудно. Сложно. Хотя бы потому, что объём дополнительной информации, который мы можем затолкать на кристаллы памяти микропроцессора, сравнительно невелик, а понятие «человек» – весьма расплывчато! И точного определения, кто – может считаться человеком, а кто – нет – не существует.

– Как это? – Колин действительно был удивлён. Ведь это так просто! Он, и па, и ма, и остальные люди – люди! А собаки – они собаки! Так же, как и воробьи – воробьи!..

– Вот скажи, например: безногого и безрукого человека можно считать человеком? Ведь он не может двигаться! И конечностей у него нет! А человекообразного робота, абсолютно похожего внешне на нас – ну, ты видел таких роботов в музее истории! – но управляемого программой – можно? А бездомного, который ни дня не работал, а живёт, как пиявка, присосавшись к телу Государства, на пособия? А сумасшедшего? А маньяка-убийцу?

О, Колин, я бы мог привести ещё массу примеров людей – «нелюдей», утративших и человеческий облик, и человеческую душу…

Но как нам все эти тонкости и сложности – впихнуть на считанные ангстрёмы флэш-памяти? К тому же ещё неизбежно изменяемой при «размножении»?!

Вот поэтому в том числе и дядя Эрик – тоже против любого варианта выведения наших крошек – на поверхность. Из стен лабораторий. Он считает, что через несколько десятков поколений исходные программные установки в любом случае изменятся. Собьются. Непредсказуемо. И тогда «приоритеты» наших рудокопов сместятся. И человечество может быть просто – уничтожено!

Колина передёрнуло. Представить себя, облепленного со всех сторон микроскопическими «блохами», могущими выпускать наружу струи плазмы, и искры электросварки, в попытках добыть гемоглобин из его крови – это нечто обалденно страшное! Как кошмар! Сбывшийся…

– Но почему тогда вы просто не?!..

– Прекратим эти работы? – отец снова поправил сползшие очки, – это просто. Продолжения работ требует заказчик. Который и платит нам зарплату. На которую мы все живём. И ведь не плохо?

– Неплохо… Правда, сейчас-то мы живём – как раз – плохо! – Колин обвёл руками коридор.

– Согласен. Здесь не столь просторно и комфортно, как там, на поверхности. Зато воздух – кондиционированный. Без микробов и пыли. И пища – отличная. И комнаты вполне… Уютные: ну, сейчас увидишь. Да и радует сознание того, что мы защищены, – отец кивнул наверх, – Над нашими головами – крупнейший горный хребет Скалистых гор! Так что расслабься, и постарайся устроиться с комфортом. Тем более, что ма с Сарой уже должны быть здесь. А вот, кстати, и наш коридор!

Запомни сразу номер: Эйч-18. Комната номер двадцать пять.

Номер был крупно и довольно небрежно, от руки, написан прямо на двери – красной краской.

Па постучал и повернул ручку.

Ма с Сарочкой на руках словно ждали их, стоя посередине большой первой комнаты-зала выделенной их семье «квартиры».

Колин не выдержал: несмотря на настороженное и заплаканное лицо матери, бросился к ней, прижавшись лицом к тёплому животу. Хоть что-то привычное!:

– Ма!..

Ма только вздохнула, опустив на пол дочь, и погладив Колина по голове.

Сарочка тут же захныкала:

– Ма!.. Здесь страшно! Всё чужое! Я хочу домой!

Элизабет прижала к ноге и дочь, похлопывая мягкой ладонью по спинке:

– Ничего-ничего! Не плачь, маленькая! Скоро мы все снова поедем домой! Вот только папочка закончит свою чёртову «работу»!..

Колин не видел лица матери, но по тону догадался, что сейчас оно вовсе не пылает смирением, и радостью от того, что все они теперь – фактически в заточении!

– Лиз! Мы уже обсуждали это. И незачем иронизировать и злиться!

– Да, конечно «незачем»! А то, что мы сейчас ничем не отличаемся от заключённых тюрьмы – это «нормально»!..

– Ну… Согласен. Кое-какие неудобства это создаёт!

– «Кое-какие»?! Дорогой, ты определённо утратил или мозг, или чувство реальности! Посмотри на себя! Посмотри на нас! Где это видано, чтоб ведущих учёных запирали в подземельи, словно крыс!

– Ну, во-первых, не запирали. Мы все пришли, или нас привезли сюда добровольно. Потому что в Контракте, который я подписал, и который ты тоже, кстати, читала, есть пункт как раз об этом! И я тебе его специально показывал!

– Да, конечно! «Если руководство Корпорации решит, что на последних стадиях работы может произойти утечка важной информации, то оно имеет право на некоторый срок ограничить контакты членов семей с!..» На какой-такой «некоторый» срок нас тут закрыли?! Я даже не успела ничего сообщить матери! И мобильники здесь не работают!

– Дорогая. Тебе, да и всем остальным жёнам, детям, и нам, учёным, разумеется, предоставят возможность общаться с родными, оставшимся там, – Артур кивнул на потолок, – Наверху! Просто делать это какое-то время придётся только эсэмэсками! Которые будут поступать на центральный Пульт. А уже оттуда – к абоненту.

Ничего. Проживём и без режима звонков, или, тем более – видеозвонков!

Ну, ещё писать друзьям можно и через почту!

– Вот-вот! И я об этом! То есть – контроль контактов, и цензура в её худшем виде! Ничего «крамольного» отсюда не пропустят! И следить будут за каждым чихом! – ма ткнула пальцем в угол, в видеокамеру, – А про подглядывание за личной жизнью я и не говорю! Какой уж тут секс!..

– Лиз. Придётся потерпеть какое-то время.

– «Какое-то время!» И какое же?!