Наша группа проследовала за профессором Грин в здание. Я немного ускорила шаг, когда Эммет пропустил меня вперед. Мне показалось или он все-таки ухмылялся?

У меня не было времени это выяснить, навстречу шел строитель, и его лицо просияло, когда он узнал Эммета. С громким смехом он ткнул его кулаком в плечо.

– Делаешь карьеру, Сорикетти?

– Возможно. – Эммет пожал плечами, улыбаясь и смущенно потирая руку.

Да уж, остроумным его не назовешь, но это было так мило.

Мужчина продолжал улыбаться. А я пошла дальше.

– Слушай. – Я удивленно приподняла брови, не ожидая, что Эммет все еще идет за мной следом. – Тогда, несколько дней назад, ты была в нашем «У Беверли» с Морган… Вы дружите?

Я развернулась. Как раз вовремя, чтобы заметить, как Эммет потупил взгляд и сделал вид, что обходит лужи.

– Нет, мы терпеть друг друга не можем, – выдала я равнодушным тоном, предугадывая последовавший за этим недоуменный взгляд Эммета. – Поэтому мы и пошли выпить по чашечке кофе.

Эммет не знал, как реагировать, а я немного пожалела, что снова подколола его. Ведь немногим ранее он выручил меня в более неприятной ситуации.

– А почему ты интересуешься? – спросила я, стараясь быть дружелюбной.

Эммет шел рядом, засунув руки в карманы джинсов и смущенно склонив голову. Мне было видно, как его щеки потемнели, он пожал плечами:

– Просто… Я подумал… Может, ты знаешь, есть ли у нее парень?

Ха! Я знала это. Он влюблен в нее.

– Парень? У Морган? Я тебя умоляю…

Эммет взволнованно поднял голову, словно надежда вдохновила его.

– Значит, нет?

– Не-а.

– О’кей. – Он замялся. – Можешь ли ты… может, как-нибудь познакомишь меня с ней? В «Беверли», например, если вы еще раз…

– Так ведь вы уже знакомы.

– Да. Немного. С того семинара по написанию научно-исследовательских работ. Но мы не общались. Думаю, что она меня совсем не помнит…

– О, она очень хорошо помнит, – перебила я его, и Эммет посмотрел на меня почти в панике.

– Серьезно?

– Серьезно.

Он молчал, а я не совсем понимала. Он на самом деле чего-то хочет от Морган? И просит меня их свести? Мне-то все равно, но что-то во мне протестовало знакомить его с человеком, почти таким же беспринципным, как и я, когда дело заходит о постели и случайных свиданиях на одну ночь. Я была почти уверена, что Эммет понятия не имеет, во что он собирается вляпаться.

– Это, наверное, очень глупо… Да, именно так. Ах, забудь, что я спросил. Ладно? – засуетился он, и в этот момент меня осенило.

– Постой, – сказала я, и Эммет немедленно замолчал. Удивительно, как настойчиво звучал мой голос, пока план в голове продолжал обретать форму. – Ты хочешь, чтобы я вас познакомила, так? – уточнила я, а Эммет кивнул после секундного колебания. Нет, вряд ли согласится… Но попробовать стоило. – Я могу это устроить. Только при одном условии.

– И каком же? – Он попытался казаться невозмутимым, но от меня не ускользнула скрытая дрожь в его голосе.

– Ты поможешь мне со всем этим дерьмом, – начала я, внимательно следя за выражением лица Эммета. Просить об этом было совершенной наглостью.

– С каким? Ты о чем?

– Ты, наверное, заметил: архитектура совершенно не интересует меня. Но родители насели, и я должна разработать чертежи для одного из проектов, а затем представить их на главном совещании с заказчиком.

– Тебе доверили составить чертежи для «Гиллз и партнеры»? – выпалил Эммет.

Я вздрогнула, настолько неожиданным был его внезапный энтузиазм. Я почувствовала свой шанс и расправила плечи.

– Ты составишь эти чертежи для «Гиллз и партнеры». А я, в свою очередь, познакомлю тебя с Морган и поспособствую вашим отношениям.

Эммет открыл рот. Потом снова закрыл. Он смотрел на меня недоверчиво, почти подозрительно. Я зашла слишком далеко. Он никогда в жизни не согласится взять на себя столько работы, чтобы заполучить девушку. О чем я только думала?

Эммет выпрямил спину, еще раз скептически оглядел меня. Выражение на его лице стало непроницаемым, глаза слегка прищурились.

– Я помогу тебе с этим проектом, а ты познакомишь меня с Морган? – проговорил он медленно, как бы желая убедиться, что понял меня правильно. Я неопределенно кивнула. Он протянул мне правую руку. На мгновение я засомневалась, что это значит, но заметила искорку в его темно-карих глазах.

– По рукам!

Глава 10

Лезвия коньков с резким скрежетом рассекали лед. Сладкая боль обжигала внутреннюю поверхность бедер, пока я постепенно, шаг за шагом, набирала скорость. Обжигающе холодный воздух опустевшего катка царапал глаза.

Он клюнул. Эммет согласился участвовать в нашей сомнительной сделке, но вместо ликования я ощущала лишь пресное послевкусие, когда вспоминала рукопожатие, которым мы обменялись в конце.

Я напрягла каждую мышцу, прежде чем оттолкнуться и прыгнуть. Не дыша, сделала разворот и благополучно приземлилась на правую ногу. С облегчением выдохнув воздух из легких, на одной ноге и вперед спиной я скользила по льду. И испытывала необыкновенное удовлетворение.

Я все еще могу.

– Держи осанку, Эмбер! Ты забыла все, чему я тебя когда-то учила?

Матерь Божья… Я вздрогнула и резко обернулась, и тут я увидела ее. Хелен Симианер стояла у ограждения перед выходом на каток. Все та же бордовая вязаная шапка с логотипом клуба, такого же цвета спортивный костюм. Опираясь двумя руками на бортик, моя бывшая тренер сверлила меня взглядом. Но меня охватило теплое чувство, пока я подъезжала к ней поздороваться.

– Привет, тренер. Да, официально я больше не член клуба, но зал был открыт, и я решила проверить свои силы, пока никто не тренируется.

– Эмбер Гиллз! – Под рентгеновским взглядом Хелен я почувствовала себя обнаженной до самых костей. – Как всегда – сама невозмутимость.

– Прости, что без разрешения…

– Не смеши, дорогая. – И Хелен, потянув меня к себе через бортик, заключила в объятия. – Не думала, что когда-нибудь снова увижу тебя здесь.

– Я тоже, – пробормотала я ей в плечо, но мои слова утонули в ткани ее куртки.

– Как поживаешь? Боже, ты выглядишь совсем взрослой!

– Это всего лишь помада.

– Дело не в помаде. Ты красила губы уже в шестнадцать. – Зеленые глаза Хелен засверкали. – Господи, я чувствую себя такой старой. Сколько лет прошло? Четыре года?

– Пять, – уточнила я, слегка закусив губу.

– Трудно поверить. Что привело тебя сюда?

Я запнулась. Хелен смотрела беспристрастно, но что-то было в ней такое, что невольно вызывало почтение. Я больше не была ее ученицей, но в ее присутствии все еще испытывала необъяснимый страх сделать ошибку.

Держи спину, Эмбер. Улыбайся. Соберись, держи голову выше, так! Как давно я не слышала этих слов.

– Что-то нашло на меня, – попыталась я объяснить. – Я не каталась несколько лет, и вот… Я не хотела мешать тренировке, извини.

– Как видишь, ты и не помешала, – сказала Хелен, ее обычно пронзительный голос внезапно стал хриплым.

– Сегодня вторник, скоро начнется тренировка у пар. Я уже закончила.

– Помнишь еще, – устало улыбнулась Хелен. Ее изогнутые губы, как это бывает на катке, посинели. Гладкая кожа, длинные, тщательно выпрямленные темно-русые волосы. Даже спустя годы, прошедшие с ее олимпийских побед, она сохранила отличную фигуру, только тонкие кости и изящные мышцы. Хелен Симианер было уже где-то за пятьдесят, но она выглядела как минимум лет на десять моложе.

– Конечно, помню. Я провела здесь половину своего детства.

– Теперь тут стало намного спокойнее. – Она убрала прядь волос с лица и посмотрела мимо меня. – Нам пришлось сократить группы из-за нехватки персонала.

Значит, все так, как рассказывала Морган.

– Печально.

– Еще как. Особенно для наших молодых талантов. – Взгляд Хелен посуровел, и я вспомнила все. Тренировки, на которых я немилосердно потела, где на меня кричали и муштровали, но толкали вверх, к достижениям. Еще и еще, до предела, когда я думала, что уже не могу. И все же Хелен Симианер удавалось выжать из меня еще немного, больше, чем я считала возможным. Дети, с которыми она занималась фигурным катанием, были для нее всем. Поэтому и от них она ожидала полной отдачи.

– У нас есть многообещающие мальчики и девочки, но с начала весны все возрастные группы тренируются максимум три раза в неделю.

Хелен могла не продолжать, я знала, что такой интенсивности занятий недостаточно, чтобы действительно чего-то добиться в фигурном катании.

– А как насчет совместных занятий? Лучше тренировать всех вместе, чем не тренировать совсем.

– Двум тренерам это не под силу, мы не сможем обеспечить должное внимание и безопасность. Риск получить травму на такой тренировке слишком велик.

– Так вас осталось всего двое?

– Да, Хендерсон и я.

Я переступила с ноги на ногу.

– Да, сложновато.

– Все клубы в этом районе негодуют, так как администрация Керрисдейла снизила членские взносы до минимума. Для меня загадка, как другие выкручиваются, у нас, например, огромные расходы только на зал. К счастью, мы получаем гранты от города и некоторых спонсоров. Но руководство клуба видит больший потенциал в хоккее, поэтому сильно урезало наш бюджет. Пару тренерских позиций они бы еще одобрили, но у нас, к сожалению, нет желающих.

– А бывшие выпускники? Кристен, Джошуа, Рокси?.. Они наверняка продолжали заниматься тут после моего отъезда?

– Да, но одни получают стипендию в колледжах США, другие завершили карьеру из-за травм.

Я поняла. Как Морган… Лучше о ней не упоминать.

– А ты, как я понимаю, только в гостях у родителей? Где сейчас учишься? В Торонто?

Я замерла:

– Нет. Уже нет. Я перевелась в UBC.

Хелен внимательно посмотрела на меня:

– Правда?

– Всего несколько недель назад, – сказала я и опустила глаза.

– Может, ты в поисках работы?

– Я не каталась много лет, Хелен.

– Это не имеет значения. Я только что видела тебя на льду. Тот, кто встал на коньки в пятилетнем возрасте, уже не забудет технику никогда.

– И я не в форме.

Хелен улыбнулась:

– Она вернется быстрее, чем ты думаешь.

– Ты действительно доверила бы мне это?

– Ты была одной из моих лучших учениц, Эмбер. Мне до сих пор очень жаль, что твоя карьера тогда так резко оборвалась. Ты дошла до подготовки к Олимпиаде, все это знают.

У меня ком подступил к горлу. В течение многих лет я запрещала себе думать об этом. Не потому, что я не согласна с Хелен. Злость закипала во мне от мысли, что родители отобрали у меня и это. Отправив на другой континент, в чужую страну, языка которой я совсем не знала. Вместо того чтобы выслушать меня и отнестись с пониманием к моим чувствам. И дело не в Олимпийских играх. Было бы здорово, если бы я прошла отбор, но я никогда не тренировалась ради этого так упорно, как Морган. А, наверное, стоило, чтобы родители поняли, что фигурное катание важно для меня. Хотя спорт в их полностью распланированной жизни играл второстепенную роль. Какая польза от чемпионского титула, говорили они, если спортивная карьера могла враз закончиться из-за одного неверного шага, неудачного прыжка или травмы?

Я ненавидела родителей за это. Но еще больше я ненавидела то, во что они меня превратили. В остервенелую особу, которая из оскорбленной гордости отклонила «щедрое» предложение отца оплачивать тренировки в Торонто после того, как «взялась за ум» и пошла на архитектурный. Наконец занялась чем-то толковым. А не только бесполезной тратой времени на глупые пируэты на льду.

Мой ответ на предложение Хелен становился все более однозначным.

– Хорошо, но работать по полной я не смогу.

Хелен засияла: