– Я однажды попала в плен. – со смешком припомнила Сцина. – Я и еще несколько эльфов. Мы пошли в дерзкий ночной рейд под предводительством кайране Эльтана. И попались. Кто-то погиб, а нас четверых схватили. Их было не так и много, человек тридцать, но из засады, да по подлее – этого оказалось достаточно. Нас схватили, повязали. Они поняли, кто им попался – сам Эльтан Сиршалленский. Скрутили они его так, только смеяться и оставалось. Я и хохотала с ним вместе. Как сильно они его боялись. Ну за хохот и получила – они разглядели, что я девушка. О, как они радовались. Стали глумиться. Раздели меня перед своими. На парней было жалко смотреть, рычали как звери. Ты не представляешь, что происходит с эльфом, когда на его глазах издеваются над эльфийкой.

– Но я не эльфийка. – заметила Софи. Сцина подняла брови.

– Тебе неинтересно, как я погляжу?

– Не особенно. – призналась Софи. Одной страшной истории про войну ей хватило на всю жизнь.

Сцина посмеялась.

– Да, наверное, это все же старость, тянет повспоминать былые подвиги.

– Давайте без меня. Без обид, но все эльфийские истории отчего-то про то какие люди отвратительные бесчеловечные выродки.

– Это не так. Не все. Просто такие люди отчего-то запоминаются сильнее.

– Может, вы просто хотите запоминать именно таких? – Софи прихрамывая пошла к себе.

– Ты не ответила мне на вопрос.– Софи обернулась. Сцина пристально смотрела своим пугающим ведьмовским взглядом. – Ты правда хочешь его спасти или как?

– А это важно? Вы получите что хотите так или иначе. – Софи отвернулась и похромала дальше.

***

Вечером к ней в комнату пришел Нилан, отдал ей поднос с супом-лапшой, хлебом, сыром и аккуратно порезанными овощами.

– Спасибо. Ты, как всегда, на высоте. – похвалила Софи и, скрестив ноги, принялась за еду.

– Да брось. Походные условия. – он присел на кровать и ободряюще улыбнулся. Софи после экзекуции с «чипом», просидела остаток вечера в своей комнате, рисуя в воображении картины одну страшнее другой.

– Как ты? – проницательно прищурился Нилан.

– Прекрасно. – соврала Софи, которую от страха слегка мутило.

– Нужно обсудить кое-какие детали, малыш. Хорошо?

– Угу…

– Что ты можешь и не можешь им говорить.

– М…

– Про ваши нежные отношения с Джоном – все что угодно. Лучше даже надавить на это при первой возможности. Сказать, что тебя отмажет шахране Сиршаллена, что он принимает в тебе участие. Это важно, они должны зацепиться за это. Хорошо?

– Угу…

– Про планы эльфов покинуть города и про наше метро – в самую последнюю очередь. Мы допускаем, что это могут выдавить из тебя. Никто не ждет от тебя невозможного. Но ты должна понимать, что это очень сладкий кусочек, и получив его, они не успокоятся, а станут давить в три раза сильнее в надежде узнать больше. Ты понимаешь?

Софи покивала. В этот момент ее подозрительность и паранойя возросли до той степени, когда она начала сомневаться в каждом брошенном слове. Для кого это выгодно? Для нее или для них? Рядом с ней вообще союзники или просто те, кто хочет использовать ее, а потом выбросить как отработанный материал?

– Я понимаю.

– Вдумайся, пожалуйста, в это повнимательнее. Про то, что Эльтан убивал в Сиршаллене людей или Джон их убивал – это не секрет для них, понимаешь? Они прекрасно знают, что их люди пропали без вести не потому, что задержались на горных озерах. Про то, как Джон забрал тебя – также не секрет. Говори как можно больше правды, и лишь два момента забудь, как будто и не знала. Планы эльфов покинуть Сиршаллен и пути. Справишься? – Нилан нежно заправил ей за ухо выкрашенную в темный прядку.

– Не знаю. – честно сказала Софи. – Но я должна.

– Поговоришь со мной? Как с ними?

Нилан сегодня был очень предупредителен, голос его звучал нежно и вкрадчиво. Он беспокоится за меня или за свою спасательную миссию? – мелькнула у Софи горькая мысль.

– Угу…

Он помолчал, глядя ей в глаза.

– Ты хочешь отказаться? Мы не станем принуждать, ты знаешь.

– Ты же знаешь, что я не откажусь, просто… страшно.

– Я понимаю. Ничего, в первый раз всегда страшно. – Нилан нежно потрепал ее по волосам. – Ладно, как известно, проваленная подготовка – подготовленный провал, так что давай-ка по репетируем.

И они репетировали снова и снова. Нилан подлавливал ее на лжи, несостыковках, запутывал, давил, улещивал. То шутил, то угрожал, заставляя подпрыгнуть на постели от громкого окрика.

Так методом проб и ошибок они выработали складную историю ее пребывания в Сиршаллене, из которой выпала Владычица эльфов и большая часть их с Линаром настоящих чувств.

– Сцина напугала тебя? – спросил Нилан напоследок.

– Я бы сказала, пыталась напугать. – хмыкнула Софи.

– Времена уже давно не те, никто не будет подвешивать тебя на дыбу и записывать признания. Ты просто маленькая девчонка, которая расскажет все после первого окрика.

– Да… Только Линар не маленькая девчонка и не рассказал им все после первого окрика. – сказала Софи то, что ужасом сдавливало ее горло.

– Это да… – Нилан потер отросшую бороду. – Но тут уже наша работа. Как только они перевезут тебя к нему, наша задача вытащить вас как можно скорее. Я не могу обещать тебе, что ты не пострадаешь. Но я сделаю все, чтобы вытащить тебя и его как можно скорее. Ты мне веришь?

Софи посмотрела в его голубые глаза в лучиках поддельных морщин. Все в нем было ненастоящее – лицо, борода, морщины, уши.

– Верю. – кивнула Софи.

– Вот и молодец. – Нилан мягко поцеловал ее в лоб. – Спи и не думай ни о чем. Что будет то будет. Поспи.

Софи послушно завернулась в прохладное колючее одеяло и закрыла глаза. Но сны ее были тревожны и то и дело она вскакивала, стряхивая с себя руки палачей, которые ждали ее где-то в будущем.

Не выдержав, она тихонько встала и вышла в коридор. В комнате за столом кто-то тихо разговаривал. Софи подошла и замерла прислушиваясь.

– И что ты выбрала? – спросил Нилан.

– Миндаль и фисташки, конечно. – отозвалась Сцина.

– Ты шутишь? Манго-маракуйя в сто раз лучше.

– Вот и ешь на здоровье, а мне, пожалуйста, миндаль и фисташки. Это лучшее мороженое в Кайрине. Точка.

– Всегда у тебя был скверный вкус и годы его не улучшили. – сокрушенно вздохнул Нилан.

– Зато у тебя он был избирательнее некуда. Где ты там жил после своего исхода? В какой дыре?

– Не всем же уходить как ты – громко хлопнув дверью всего эльфийского мира.

Софи затаила дыхание. Она и сама не знала зачем остановилась. Ей было просто любопытно или она хотела доподлинно узнать их настоящие планы? Неужели она не доверяла Нилану? Он ведь ничего не скрывал от нее? А если все-таки скрывал?.. И она замерла, едва дыша слушая разговор.

– Разумеется, не каждый может быть отважен как кайране Макидара. – нагло заявила Сцина.

– Боже, прошу не задирай ты его! – простонал Нилан. – Он просто глупый мальчишка.

– Он просто жалок, и не лезь не в свое дело. – отрезала Сцина. – Ты знаешь кто был его ментором? Знаешь?!

– Да…

– Лучше бы они бросили его на дороге на воспитание бродячим псам. Чему он научил его? Презрению. Ха! Этот неумеха не проливший в войнах и капли крови, еще имеет наглость кого-то презирать! Если кого и нужно поколотить палками, то Шедара. Да так поколотить, чтобы он в синар неделю провалялся… – повисла пауза. – Хватит лыбиться! – цокнула языком Сцина.

– Вы с Эльтаном оба совершенно умилительны, когда дело заходит о младших братьях.

– Нашел кого помянуть к ночи…

– Однажды ты смиришься и может даже поймешь его.

– Ты понял? Смирился? – голос Сцины стал жестким.

– Понял. – Нилан тяжело вздохнул. – Но смириться не смог. Никто из нас не может. Такие как наш Джон или твой сладкий братец Шедар – им нужно было наводить мосты, строить все заново, и во что их превратили такие, как мы с тобой… Нам, старым гнилым развалинам, стоило уйти в леса и подохнуть там.

– В лесах нет миндально-фисташкового мороженого.

– Твоя привязанность к миру людей не делает тебе чести. -заметил Нилан.

– В глазах эльфов ничто не делает мне чести.

Они помолчали, Софи хотела было уже вернуться к себе, но тут Сцина заговорила. Голос ее смягчился, пропала едкость и горечь, даже напускная хрипотца. Софи не видела ее и в первую секунду подумала, что в комнате появился кто-то третий.

– Он грубее их мир. Такой… грязный, кровавый. Все пороки на виду, алчность, жадность, эгоизм – все живет рядом с добротой, самопожертвованием, честью… А мы делаем вид, что у нас нет пороков, но так ли это, Нилан? Мы с тобой знаем эту истину. И за это, именно за это нас отвергает наш народ. Мы словно бельмо… – она усмехнулась, и Софи подумала, что, наверное, она откидывает свою челку. – Бельмо, которое хочется забыть и снова притворяться идеальными. А я не хочу. Я не могла смириться с Согласием о землях, потому что ненавидела людей всей душой. И именно к ним меня выбросила моя дорога. А теперь… теперь мне нужно притворяться, что я все еще ненавижу их. Это ведь я, Сцина Макидарская, Непримиримая дочь… Господи и кто только придумывал нам всем эти прозвища?

– Макидарская волчица. – сказал Нилан, и Софи услышала улыбку в его тоне. – Клинок Севера…

– Да уж, звучно. Народ облил меня презрением, потому что я не хотела мира. Что сделают сейчас, когда я скажу, что не хочу войны?

– Боюсь, никому уже неинтересно твое мнение, кайране.

– А что он?

– Тебя все еще волнует позиция Эльтана?

– Я отдала ему службу…

– Ты просто в него влюбилась.

Сцина хмыкнула.

– Всякая дева хоть день своей жизни да была влюблена в Эльтана Сиршалленского. Я хоть имела смелость себе в этом признаться.

– Смелости тебе было не занимать.

– А тебе глупости.

– Я славен этим. У каждого свой талант.

– Какой у твоего брата?

Нилан на мгновение замешкался.

– Постоянство. – сказал он с горьким смешком.

– Да уж… Ты подло поступил, побратим. Ты знаешь об этом? – Нилан молчал. – Ты, конечно, не приносил вашему шахране клятв службы, но думаю он, как и его брат когда-то, вверил тебе свои чаяния. Доверился тебе. И как ты с ним обошелся?

– Когда спасем шахране, тогда и попрошу у него прощения.

Софи бесшумно сглотнула.

– А если ты не спасешь его, а лишь погубишь ту, что он велел защищать? Как ты намерен жить с этим, Нилан?

– Невыносимая жизнь – это проблема которую до смешного легко решить, дорогая.

Сцина хмыкнула.

– Ты не вырос, Нилан. Ничего не понял за эти триста лет. Все такой же…

– Зато я не размяк. – в голосе его зазвучала сталь.

– Как я? Смотри-ка, десятый мнит себя непримиримым воином.

– Раньше ты снимала им головы и смеялась. Шла в бой, распевая макидарские песни. Я помню утро Красного ручья…

– Все мы когда-то были яростными и бесстрашными, алчными до побед и крови. Такова уж эта болезнь – молодость.

– Значит, я все еще молод. – Софи услышала, как он поставил на стол кружку и тихо попятилась.

– Нелестное заявление для трехсотлетнего эльфа. Стареть боятся лишь те, кто не успел поумнеть, припоминаешь старые пословицы?

– Эльфы вечно болтают о вечности вместо того, чтобы заняться тем, что происходит здесь и сейчас. Здесь и сейчас, Сцина, мы переворачиваем мир. Тебя в такой момент заботит мой ум?

– Меня заботит твоя душа. Ты так и не понял, что не найдешь в мести того, что ищешь, брат. Даже смерть всех людей на свете не вынет заносу из твоей груди…

– Что ты об этом знаешь. Разве ты любила?

– А ты? Разве ты любил? Или лишь придумал себе любовь?

Софи услышала как шумно отодвинулся стул и быстро юркнула в комнату. Она не успела закрыть дверь и увидела как Нилан стремительно прошел по коридору. Хлопнула дверь, и наступила тишина.

– На выход!

Софи, задремавшая в дороге, встрепенулась. Цепи, сковывающие ее наручники и ножные кандалы громко зазвенели. В грузовике она была одна, сидела на металлической лавке в глухом без единого окошка кузове. Куда ее перевозили никто не озаботился ей сообщить, как и о том сколько ехать. Софи зевнула и поднялась.