Высадив меня, Корабль улетел. Дома я разделся, спрятав выданную мне Кораблем одежду под кровать, улегся на нее и включил телевизор. Странно, но про землетрясение в новостях не было ни слова. Минут пять я бессмысленно смотрел какой‑то скучный фильм, потом уснул и проснулся только, когда тетя растолкала меня к ужину.

«Хорошо, что завтра суббота, – подумал я, снова укладываясь в постель, – нет занятий и прочего».

Воспоминание о школе заставило меня вспомнить о пережитом унижении и скрипнуть зубами. Теперь, с появлением Корабля, возможностей для расплаты с моими обидчиками стало хоть отбавляй. С этими мыслями я заснул.

И вообще провел дни отдыха, чередуя мечты об ожидающем меня богатстве с составлением изощренных планов мести. Выходные пролетели незаметно, и настал понедельник.

В школе все уже знали, что со мной сделали одноклассники и, тыча в меня пальцами, смеялись при моем появлении. Стиснув зубы, я делал вид, что ко мне это не относится, и занимался своими делами. К моему счастью, у тех, кто надо мной издевался на поляне, не было фотоаппарата, подтвердить свои слова им было нечем, а я вел себя так, как будто ничего не произошло. Из‑за этого обо мне довольно быстро забыли, переключившись на обсуждение землетрясения и действий военных, полностью закрывших доступ к Рудному Ключу и Большой скале для всех, включая даже представителей местной власти. Тем не менее в новостях о произошедших событиях ничего не сообщали.

Вся школа гудела и полнилась слухами, один я знал, из‑за чего все происходит. Видимо, за прошедшие дни кто‑то обнаружил оплавленный котлован и следы работы роботов по откапыванию Корабля. Скорее всего, именно это заставило военных засекретить все, связанное с землетрясением, тем более что поселка оно практически не коснулось.

Неделя для меня пролетела как один день – я специально не связывался с Кораблем, чтобы не отвлекать его, и ждал. В пятницу вечером, минута в минуту с тем временем, как он вернул меня домой, у меня в голове раздался голос:

– Привет, Вован, как жизнь?

От неожиданности обращения, а тем более от того, как оно прозвучало, я поперхнулся бутербродом и закашлялся.

– Ты где этого сленга набрался? – отдышавшись, спросил я.

– Я прочитал, что именно такие слова принято употреблять в среде индивидуумов твоего биологического возраста, – ответил он уже нормальным тоном.

– Нет уж, ко мне лучше обращайся по‑прежнему, – попросил я его. – Я так привык.

– Как скажешь.

– Ну что, как там насчет моей просьбы? – волнуясь, спросил я.

– Все выполнено в лучшем виде: счет открыт, деньги капают, уже солидная сумма набралась. Через год все мои изменения самоуничтожатся, оставив тебе абсолютно легальный счет, правда, пополняться он больше не будет.

– Ну что, тогда полетели в банк? А то ведь тебе нужно возвращаться к кабелю.

– Нет необходимости. Я все упростил – побывал в океанах, подключился к еще нескольким таким же кабелям, и за неделю скачал все, что мне было нужно. Так что сейчас отправляемся за карточкой, потом я отвезу тебя домой и улечу по своим делам, – бодро ответил Корабль.

– Как улетишь? Куда? – подавленно переспросил я.

– Вот так. Понимаешь, Вов, собирая информацию о вашей планете, я параллельно анализировал свое состояние. Оказалось, что я использую только тридцать процентов памяти, содержащейся у меня в базах данных. Остальные семьдесят процентов закрыты для меня каким‑то сложным кодом. Я начал процедуру по его расшифровке, но, имея лишь те процессорные мощности, что доступны мне сейчас, я смогу расшифровать этот код не ранее, чем через несколько десятилетий.

Правда, я выяснил, что знаю многое о неизвестных мне планетных системах и странных конструкций роботах и кораблях. Все эти данные полны ссылок на те области информации, которые сейчас для меня закрыты. Там же имеется группа каких‑то чисел, похожих на астрономические координаты, их тоже нужно изучить. Думаю, они послужат ключом к расшифровке скрытых от меня данных, – закончил свою речь Корабль.

– А что это за координаты?

– Если использовать ваши карты звездного неба, то мне нужно лететь к звезде спектрального класса K пять три в созвездии Тельца, – ответил он.

Я задумался. Такого я не ожидал. Почему‑то я сразу решил, что Корабль останется здесь, я буду летать на нем, куда вздумается, и делать, что захочу, а теперь выясняется, что у этого пришельца имеются свои виды на будущее. Мне сразу вспомнились те, кто издевался надо мной, и мои планы мести, которую я хотел осуществить, став невероятно могущественным и богатым человеком. Теперь на весах было две возможности: либо остаться на Земле и жить в свое удовольствие, время от времени развлекаясь сведением счетов с несимпатичными мне персонажами, либо отправиться вместе с Кораблем в путешествие с неопределенными перспективами.

Подумав, я внезапно понял, что вот он, мой шанс, которого я ждал все эти годы. Вот то, что может сделать из простого ученика шестого класса Вовы Курочкина кого‑то большего. Вот то, о чем я мечтал все эти годы и почти уже похоронил свои мечты. Я никогда бы себе не простил, если бы упустил возможность побывать в далеком космосе.

– Слушай, а можно, я с тобой полечу? – спросил я у Корабля. – Меня тут ничего не держит.

– Конечно, можно, – ответил Корабль и по тому, как это было произнесено, я понял, что он рад. – У меня много вопросов накопилось по вашей планете. Было бы просто здорово, если бы могли обсудить все это с тобой. Да и путь такой длинный, вдвоем лететь веселее.

– Насколько длинный? – забеспокоился я.

– Около трех лет.

– А какое расстояние до этой звезды?

– Чуть больше шестидесяти пяти световых лет, если мерить вашими величинами межзвездных расстояний, – ответил он.

– Погоди, получается, что ты полетишь со скоростью, во много раз превышающей скорость света? Такого просто не может быть, это по физическим законам невозможно, – уверенно сказал я, вспомнив теорию относительности.

Корабль издал несколько звуков, которые при очень большой фантазии можно было принять за смех.

– Володя, ну ты меня и насмешил. Запомни на всю свою жизнь – человеческие знания о собственной планете меньше рисового зернышка, а человеческие знания законов Вселенной меньше самого маленького одноклеточного организма. И ты мне будешь говорить о том, что может быть во Вселенной, а чего быть не может?

Я смущенно замолчал. Корабль был абсолютно прав. Все земные теории – это всего лишь предположения, и не всегда верные.

– Тогда предлагаю следующий план действий, – сказал я. – Сначала летим в банк, я завожу себе кредитную карту, получаю сколько‑нибудь наличными, закупаю еду и одежду на все время путешествия. Возвращаемся сюда, оставляю тете часть денег, чтобы жила нормально, собираю свои манатки и отправляемся к твоей звезде. Устраивает тебя такой план?

– Конечно, – с радостью ответил он.

– Ну тогда вперед, – сказал я, залезая внутрь Корабля, по‑прежнему через балкон.

В Швейцарии мне не понравилось – улочки узкие, не идущие ни в какое сравнение даже с нашими поселковыми и огромными просторами. Я специально в банке нашего поселка обменял всю имеющуюся у меня наличность на евро, так как на Корабле в швейцарский банк не залетишь, придется ему высаживать меня где‑нибудь за городом. Так оно и вышло, до нужного мне места пришлось добираться на такси, показав водителю записанный на бумажке адрес.

Расплатившись с таксистом, я зашел в банк. Ко мне сразу подошел клерк, поинтересовался, чего желает господин. Видимо, я не внушал ему особого доверия, очень уж сильно его корежило при виде моих спортивных штанов и майки навыпуск. На плохом английском я заявил, что хотел бы получить кредитную карточку для моего личного счета, открытого у них в банке. Услышав это, финансовый деятель слегка успокоился, принял исключительно деловой вид и проводил меня к стойке. Я написал на бланке номер счета, пароль доступа к нему и передал клерку.

Клерк ввел данные в компьютер и несколько минут бестолково смотрел то в монитор, то на меня. Я заинтересованно наблюдал за тем, как он это делает. Лицо клерка сначала стало белым, потом красным, а когда он попытался открыть рот и что‑то сказать, даже немного пожелтело. Извинившись за что‑то, чего я не понял, он, беспрерывно кланяясь, провел меня к кабинету с табличкой на английском: «Управляющий директор».

Даже не постучав, он распахнул дверь, ввел меня внутрь, усадил в кресло и поинтересовался, что я буду пить. Я ответил, что можно просто воды, но главное – побыстрее оформить мою карту, поскольку я тороплюсь. Не успел я закончить речь, как симпатичная девушка внесла стакан с водой и поставила его рядом со мной на журнальный столик.

Тем временем клерк подошел к ошарашенно наблюдающему за нами управляющему директору и, видимо, успел рассказать ему о моем деле, так как и тот принялся изображать из себя хамелеона. Меня это стало по‑настоящему забавлять – веселые они тут ребята. Впрочем, директор быстро взял себя в руки, отдал клерку какое‑то распоряжение – тот испарился из кабинета, – сам же подошел ко мне и на английском спросил, не будет ли господин Курочкин любезен подождать пять минут, чтобы для ведения переговоров успели пригласить переводчика, владеющего русским языком. Я выразил свое согласие, но предложение немного перекусить отклонил, сказав, что уже обедал.

Ждать нам не пришлось, так как почти сразу открылась дверь – и в нее вошли знакомый мне клерк и неизвестный мужчина.

«По‑видимому, это и есть переводчик», – догадался я.

– Добрый день, господин Курочкин. Меня зовут Наталь Дефо, я буду вашим переводчиком при общении с господином Франком, – вежливо представился он.

Я поздоровался с ним и еще раз изложил свою просьбу: открыть кредитную карту для моего банковского счета и, кроме того, выдать мне один миллион долларов наличными. Переводчик быстро все перевел, директор ему ответил.

– Господин Франк сказал, что карта уже делается. Деньги они подготовят немедленно. Правда, он спрашивает, знает ли господин Курочкин, что при обналичивании средств банк берет два процента? – перевел мне переводчик.

– Скажите господину Франку, – ответил я ему, – что если все будет сделано в ближайшие десять минут, а также если мне будет предоставлен автомобиль до аэропорта и организован чартерный рейс до Берлина, то банк может взять от этой суммы даже двадцать процентов. Главное, чтобы у меня в руках был чемоданчик с одним миллионом, моя пластиковая карта и возможность прибыть в Берлин без паспортных проблем. У меня там предстоит очень важная встреча, и я не могу на нее опоздать.

Услышав перевод, директор быстро стал звонить и что‑то говорить в трубку. Не прошло и шести минут, как он, улыбаясь, сказал мне, что все готово и все мои просьбы выполнены. Поставив автограф на подготовленных бумагах, я поблагодарил всех за сотрудничество и направился к выходу. До дверей банка, где уже стоял лимузин, меня проводили всем коллективом.

Еще раз попрощавшись, я сел в автомобиль – и мы тронулись.

«Хорошо быть богатым, – подумал я. – Плевать на то, как ты одет, откуда свалился и на каком языке говоришь – если у тебя на счету сто миллионов долларов, то можешь делать все, что вздумается».

Поведение персонала банка стало лишним тому доказательством.

В аэропорту все повторилось. Меня едва ли не на руках донесли до выхода на VIP‑стоянку, ни о каких билетах, таможне и паспортах никто даже не заикнулся. С таким же почетом – чуть ли не по ковровой дорожке – я проследовал до небольшого частного самолета, у трапа которого и был встречен тремя улыбчивыми стюардессами, которые весь полет предлагали мне свои услуги. К их сожалению, я оказался не слишком взыскательным пассажиром: обед, чай – и вскоре мы прибыли к месту назначения.