– Пользуясь правом, данным мне свыше, – высокопарно начал молодой человек, представленный Финку как Энтони Беркли. Но когда в ответ ему прозвучали смешки, мистер Беркли смутился, покраснев до по-мальчишески торчащих ушей, и, кашлянув, продолжил. – В смысле, наш бессменный председатель мистер Честертон отсутствует по причине нездоровья. Он телефонировал мне сегодня, попросив открыть наше собрание и сообщить, что душою он пребывает с нами, в то время как бренным телом вынужден находиться на диване у себя дома с холодным компрессом на лбу.

– Бедный Гилберт! Он всегда мучается головной болью, когда идет дождь, – вздохнула Агата.

– В мои обязанности входит также представить сегодняшнего докладчика, по жребию это право выпало мисс Дороти Ли Сэйерс – писательнице, переводчице и нашему большому другу.

– Я поясню для Финка, – прервал Беркли Морби, – заседания клуба детективщиков обычно ведутся по одному из двух сценариев: либо кто-то читает свое новое произведение в жанре детектива, либо делает доклад, в котором описывает какое-нибудь нераскрытое преступление, и присутствующие предлагают свои варианты его раскрытия. Прошу прощения у членов клуба, но я совершенно забыл объяснить нашему гостю… Короче, сегодня нас ждет именно доклад.

Дороти поправила сползшие на переносицу очки и, вымученно улыбнувшись собравшимся, начала.

– Признаться, я редко выступаю и очень боюсь это делать, в последний раз это было в 1923 году, когда вышла моя книга, с того времени прошло три года, – она вздохнула. – И так как правила клуба требуют, чтобы его члены время от времени выступали, а за это время я не закончила ничего сколько-нибудь стоящего, в общем…

Но так как никто не собирался ее подменять, Дороти глубоко вздохнула и заговорила:

– Первым делом, по традиции, заведенной в клубе, я обязана сообщить, что история, которой я хотела вас сегодня попотчевать, имела место на самом деле, участников разыгравшейся трагедии я знала лично, и разгадка, во всяком случае, в общих чертах, мне известна, – она глубоко вздохнула и, поправив очки, начала свою историю: – Со скрипачом Томасом Дуэтлом я познакомилась в Ницце после его сольного концерта, который он давал для отдыхающей там публики. Я плохо разбираюсь в музыке, но так уж получилось, что после концерта я направилась в дом к своей подруге, где собиралось общество и где я неожиданно была представлена Томасу Дуэтлу и его уважаемым родителям. Оказалось, они тоже музыканты. Его мама играла на альте, а отец – на виолончели.

Я сразу поняла, что чета Дуэтлов мечтает как можно быстрее женить своего сына, и именно по этой причине они приехали в Ниццу, где проходил конкурс молодых исполнителей и исполнительниц.

– Можно спросить, а как выглядел этот скрипач и сколько ему было лет? – поинтересовалась миссис Смит, – простите, милочка, но из вашего рассказа это невозможно понять.

– Простите, в моих словах сумбур. Как обычно, – Дороти залилась краской, ее очки запотели, так что она была вынуждена их снять. – Томасу Дуэтлу было двадцать четыре года, и, признаюсь, он невероятно красив, томный брюнет с длинными роскошными волосами и стройной фигурой.

При упоминании о красивом молодом человеке присутствующие с понятным сожалением посмотрели на толстую очкастую докладчицу, понимая, что, даже если она и положила глаз на Томаса, тот вряд ли хотя бы разглядел ее в толпе своих поклонниц.

– И что же, Дуэтлы богаты? – поинтересовался Крофтс.

– Это весьма состоятельное семейство, они занимаются музыкой из любви к высокому искусству, а не ради денег, – послушно ответила Дороти. – Так получилось, что за время моего пребывания в Ницце мы то и дело встречались у кого-нибудь из наших общих знакомых или на концертах, ибо в те дни музыка была повсюду. В свободное от конкурса и репетиций время молодые исполнители выступали в парках и гостиных, на художественных выставках и балах. Однажды я заметила, что красавец Томас уже не один. Рядом с ним была очень хорошенькая стройная девушка, одна из участниц конкурса. Ее звали Кристина Саймон. Вскоре я увидела и ее семью, мать звали Тереза, а сестру-погодка – Кло. Все трое они были очень похожи и выглядели как три сестры.

Чета Дуэтлов уже посетила выступление трио, кстати, Саймоны получили там поощрительный приз. После конкурса Томас Дуэтл решился познакомить свою семью с семьей Кристины.

Я тоже оказалась в числе гостей, зная, что иду на помолвку, я даже заказала новое платье и шляпку. Все решили, что союз двух музыкантов начнется с их совместного концерта. Сначала номер Томаса, потом Кристина, и, наконец, они сыграют вместе какую-нибудь импровизацию, чем окончательно подтвердят, что их дуэт семейный и музыкальный состоялся.

Нас собрали в гостиной. Но концерта так и не последовало. То есть произошло нечто странное. Зрители ждали, в центр импровизированной сцены была вынесена ваза с белыми розами, другие цветы украшали колонны и свисали с потолка гирляндами, на белом рояле горели свечи. Но никто из музыкантов так и не вышел, концерт был отменен, и помолвка тоже.

Не желая отвечать на вопросы любопытных, госпожа Тереза Саймон увезла своих дочерей, воспользовавшись тем, что всех гостей собрали в гостиной и они могли незаметно скрыться от глаз, спустившись в холл по лестнице для слуг.

Тем не менее уже через месяц, в то время я находилась в Праге, я прочла в газетах, что Томас сочетался браком с Кло Саймон. Не с Кристиной, которую так любил, а с ее сестрой!

Дороти разнервничалась, и Морби самолично налил ей стакан воды.

– Простите, а на каких инструментах играли в семье Саймон? – воспользовавшись возникшей паузой, поинтересовалась Агата.

– Кристина была пианисткой, Кло – скрипачкой, а их мама играла на арфе, – ответила Тереза.

– Я так и думала, – Агата черкнула что-то в своем блокноте. А секретарша Морби застенографировала ее вопрос и ответ.

– Вскоре после женитьбы общие знакомые сообщили, что Томас унаследовал дом в Париже и огромное поместье где-то на юге Франции. Как вы, должно быть, уже поняли, Томас находился под жутким влиянием своих родителей, но после свадьбы власть над ним всецело забрала теща. Конечно, это мое наблюдение, но посудите сами: вместе с собой в поместье он забрал сестру и мать жены, с которыми якобы Кло не могла расстаться ни на минуту. Кроме того, они продолжали репетировать свою программу, готовясь к новому сезону. Теперь Кло участвовала и в дуэте с Томасом, и в трио с мамой и сестрой. Да и Томас нет-нет да и выступал с ними.

Как-то раз на одном вечере я слушала, как Томас и Кло играют дуэт для двух скрипок Моцарта. Кстати, пресса сочла их выступление весьма успешным.

После окончания сезона Томас увез Кло, Терезу и Кристину в поместье, где они планировали отдохнуть в ожидании гастролей, но буквально через неделю после приезда родители Томаса потребовали, чтобы он явился к ним вместе с супругой. В это путешествие он не взял с собой тещу и свояченицу.

Вместе с Кло они добрались до Бирмингема. Обед в семейном кругу прошел спокойно, вечером все четверо провели совместную репетицию, а наутро Кло была найдена в своей спальне мертвой.

Должно быть, измотавшись в поезде и потом еще понервничав на совместной репетиции с семьей мужа, Кло приняла слишком много снотворного и просто не сумела проснуться.

По словам домочадцев и слуг, вечер прошел очень хорошо, ни малейшего намека на конфликты между членами семьи, все разошлись в приподнятом настроении.

– Вы сказали, что Кло нашли в ее спальне? Означает ли это, что молодых устроили в разных комнатах? – поинтересовался Крофтс.

– Да, я выясняла этот вопрос. Дело в том, что в доме родителей Томасу и Кло всегда выделяли разные спальни, с тем чтобы, если один из них решил ночью порепетировать, он бы не мешал другому.

– То же правило использовалось и для поместья?

– Поместье – огромный господский дом с многочисленными пристройками, комнат там в три раза больше, чем в бирмингемском доме Дуэтлов, – пожала плечами Дороти. – Впрочем, не могу сказать наверняка.

– А родители Томаса приезжали в поместье?

– Насколько я знаю, нет, – помотала головой Дороти. – Если я правильно поняла, они не желали делить Томаса с захватившей власть Терезой, поэтому и принимали у себя только сына с невесткой.

– Простите, мисс Сэйерс, вы закончили? – поинтересовался Морби.

– Хотела добавить только одно: вскоре после кончины несчастной Кло…

– Томас женился на Кристине, – улыбнулась Агата.

– Совершенно верно. И теперь у них растет сын.

– Который родился немного раньше положенного срока, – закончила свою мысль Кристи.

– Согласна с вами, я тоже считаю, что Томас не переставал любить Кристину и женился на ней, может быть, с излишней поспешностью. Это не очень хорошо говорит о его нравственных качествах, что же до недоношенного ребенка… право, не знаю, что тут и сказать… Мой кузен Говард также родился недоношенным, но… Впрочем, все это не объясняет, была ли Кло отравлена или это произошло случайно. Все, теперь я закончила и жду вопросов, если, конечно, еще есть что спрашивать.

– Я бы хотел узнать: принимала ли Кло снотворное прежде или это было в первый раз? – задал вопрос бывший полицейский доктор Спайс.

– Принимала, она всегда держала снотворное на столике возле своей постели.

– Отличалась ли она рассеянностью, словом, могла ли Кло по забывчивости принять одно и то же лекарство два или более раз?

– Я не слышала о таком, но творческие люди обычно рассеянны, а Кло была возбуждена после совместной репетицией с семьей мужа. По словам прислуги, вечером она вела себя странно, отвечала невпопад, не понимала намеков. Ее свекор считал, что подобным образом должна вести себя беременная женщина, но врач не установил факта беременности.

– А известно ли вам, как семья Томаса отнеслась к его второму браку? Я так поняла, что Кристину они сразу отвергли, не допустив помолвки, и в дальнейшем практически не общались с семьей своей невестки, – спросила миссис Смит.

– Я не слышала, чтобы с их стороны были какие-нибудь возражения, хотя, если подумать, когда Томас только собирался жениться на Кристине в первый раз, он был просто молодым человеком из обеспеченной интеллигентной семьи, а вот перед вторым своим браком он уже являлся весьма состоятельным вдовцом и не зависел от родителей. Я говорила, он получил наследство от дяди.

– Еще вопросы или переходим к прениям? – поднявшись со своего места, Беркли оглядел собрание, – собственно, мне кажется, что наша дорогая Агата уже готова поведать свою версию произошедшего.

Все обернулись к Кристи.

– Пожалуй, моя версия не отличается особенной оригинальностью, хотя не лишена и известного изящества, – Агата погладила уснувшего на ее коленях песика. – Прежде всего я бы отметила, что это чисто музыкальная история. И разбирать ее мы будем в музыкальных терминах, надеюсь, что ничего не перепутаю. Итак, изначально мы знаем, что Томас из музыкальной семьи – я записала: «Томас – скрипка, его мать – альт, отец – виолончель». Чего не хватает? Второй скрипки.

– Для чего не хватает? – не понял Крофтс.

– Для струнного квартета, конечно, – рассмеялась Агата. – Целью семейства Дуэтлов был струнный квартет!

– Но позвольте вам заметить, что профессионально выступал только Томас. Его родители оставались любителями и играли для своих друзей, – сразу пошла в атаку Дороти.

– Это не меняет дела, настоящие музыканты – народ не от мира сего, и им зачастую нет никакой разницы, пять человек в зале или пятьсот, если они делают свое дело и это у них получается хорошо. Кроме того, полагаю, что сам факт получения Томасом наследства сразу же после женитьбы на скрипке дает нам возможность предположить, что это и было условием завещания. Иными словами, Томас получал состояние в случае, если бы женился на скрипачке, и потерял бы, если бы его избранница оказалась, скажем, флейтисткой или арфисткой.