– Подожди, – сказала Фура.

Что-то пришло вместе с несущим сигналом. Тишина, превосходящая тишину, ничто, высеченное из ничего, резная вязь пустот, в которых лингвистические способности мозга Фуры не могли не обнаружить (даже если бы ей и хотелось все списать на утешительную случайность) признаки грамматики, речи и намерения.

И за всем этим витала тень личности – слабая, но отчетливая.

Я знаю, кто вы.

Тайное, слабое ласкающее присутствие вторглось в ее голову. Адрана подавила почти судорожный вздох. Она не отключилась полностью, и какая-то часть сообщения, должно быть, дошла до нее.

Я знаю, что вы сестры Несс. И я иду за вами.

Голос как шуруп вкручивался в висок. Фура очень хорошо понимала, что необходимо отключиться как можно скорее, но ее охватил странный паралич, похожий на сон. Казалось, конечности заключены в какую-то вязкую сопротивляющуюся среду.

Кто бы ты ни был, убирайся из моей головы.

Слишком поздно, сестра Несс. Я внутри. Я знаю вашу суть и знаю, что вы ближе, чем вам хотелось бы. Прочее – только вопрос времени. Осмелитесь ли вы бежать? А почему бы и нет? Это станет отличным развлечением.

Наконец она преодолела паралич и разорвала связь с черепом. Адрана отключилась в тот же момент, как будто и она побывала во власти пугающего оцепенения.

Фура сорвала с головы нейронный мост еще до того, как успела откинуть наглазники. Она теперь находилась вне черепа, физически отделена. Но все еще чувствовала голос и присутствие, словно гулкое эхо колокольного звона.

Не говоря ни слова, она вернула нейронный мост обратно на настенную стойку. Забрала мост у Адраны, положила рядом со своим. Восстановила прежнюю яркость освещения.

Сестры придвинулись друг к другу, взялись за руки – холодный металл и плоть, теплая плоть и металл – и крепко обнялись. Обе дрожали. Они соприкоснулись с чужим разумом всего лишь на несколько секунд, но это нежеланное общение их едва не сломило. Сестры держались друг за друга, пока дрожь не начала утихать, и когда гулкое эхо наконец исчезло, к ним отчасти вернулась способность нормально мыслить.

Адрана сглотнула.

– Я чувствовала через череп другие разумы. Твой разум. Те команды, за которыми мы следили. Даже бедного мистера Часко, пока мы его не сожгли.

– Я тоже это чувствовала, – кивнула Фура. – Бывали и очень странные голоса. Но такое впервые.

– Я была на связи с Часко, когда он умер. Хотелось бы мне это забыть. Но даже его смерть не потрясла меня так сильно, как этот тихий голосок.

– Он и впрямь тихий, – согласилась Фура. – И какой-то… высокий. Мне показалось, что к нам обращается не взрослый человек, а ребенок. Даже не подросток, как это было с нами.

– Мальчик, – кивнула Адрана.

– Маленький, хитрый, жестокий мальчик. Из тех, которые отрывают лапки живым существам, чтобы увидеть, как они корчатся. Он был внутри нас лишь несколько секунд, а мне теперь хочется выдраить череп изнутри, с отбеливателем.

Адрана крепче обняла Фуру. Сестры сжимали друг друга в объятиях, словно это могло изгнать из их разума последние отголоски нежеланного присутствия.

– Мы должны были знать, что этот день настанет, – сказала Адрана.

– Что за день?

– Когда мы встретим чтеца костей с талантом, равным нашему.

Раздался приглушенный стук в дверь. И это могло означать только одно.

Неприятности.

Сурт потерла красные глаза, слезящиеся от постоянного глядения в окуляры телескопов.

– Учитывая то, что я видела, мне надо сейчас быть там.

– Нет уж, ты достаточно посидела на солнечном ветру, – возразил Лагганвор.

– Так он же стихает! В парусах не видать призрачных огней, и стрелки компасов не вертятся как сумасшедшие.

– Это просто затишье, если верить прогнозу. Тем не менее, пока оно держится, надо смотреть в оба. Я возьму следующую вахту в обзорной рубке, если никто не возражает.

– Пей. – Прозор протянула кружку подогретого кофе.

Сурт обхватила дрожащими пальцами ручку и прижала посудину к губам, приподняв крышку ровно настолько, чтобы можно было сделать глоток.

– Мы идем с максимально возможной скоростью?

– На всех парусах, – подтвердила Фура. – Из ловчей ткани и обычных. Однако не рискуем включить ионные двигатели. Если у нас засветится хвост, это будет видно за десятки тысяч лиг.

– Я видела парусную вспышку – Сурт трудно сглотнула и опять присосалась к кружке. – Большую и яркую, недалеко. Множество бликов. Я подумала, это они – ну, эскадра, – но сама поняла, что чушь какая-то получается. Я же в тот момент не смотрела в телескоп, и нате – вспышка, вся такая блестючая, как мигалка в этом вашем черепе.

– За кормой? – спросил Лагганвор, обматывая шею шарфом.

В обзорной рубке было холодно, а от любых обогревателей появлялся конденсат на линзах оптических приборов.

– Да, за кормой. Аккурат в том месте, где мы были считаные часы назад.

– Только одно там, позади, может дать парусную вспышку, – сказала Прозор, взлохматив волосы и встревоженно распахнув глаза. – Это «Веселая кобыла». Но они не могли пуститься в путь так скоро после нашего ухода.

– Мы дали им материалы, – напомнила Фура. – Возможно, это команда приводила паруса в порядок. Они вспыхивают при движении – например, когда их зашивают.

Взгляд Прозор был полон сомнения.

– Дело не в этом, детка, сама знаешь.

– Говоришь, это произошло внезапно? – спросила Адрана у Сурт.

Сурт кротко кивнула, как будто ее подвергали перекрестному допросу:

– Там ничего не было, и вдруг – бац! Это продлилось не меньше двух минут, а затем исчезло.

– То, что описала Сурт, – сказал Лагганвор, почесывая щетину, – похоже на корабль под обстрелом парус-сечью. Помните, как мы обездвижили «Веселую кобылу»? – Он сверкнул привычной самоуверенной улыбкой. – Пойду-ка взгляну, что там у них…

– Верранвелл решит, что мы нарушили слово, – проговорила Фура, глядя в спину Лагганвору, когда тот выходил из рубки.

Сурт немного согрелась.

– Как думаете, почему прекратился обстрел?

– Скорее всего, им нужно время, чтобы зарядить батареи. – Прозор, сделала паузу, чтобы надкусить черствую галету. – Или из-за дальнего расстояния слишком велика нагрузка и орудия должны остыть. Могут быть и другие причины. Мы даже не уверены, что это был залп парус-сечью.

Фура склонилась над подметалой, у нее аж руки чесались от желания дать локационный импульс. Она хотела узнать, что там, снаружи, находится и насколько близко оно теперь от «Мстительницы». Но Паладин предупредил, что в солнечной буре наступило затишье и какое-то время у них не будет безопасного укрытия.

– Это неправильно, – напряженно проговорила Фура. – Я не хотела подставить Верранвелла, превратить в мишень. Он должен был сообщить противной стороне, что они стреляют не по тому кораблю.

– Сложновато, не имея ни трещальника, ни черепа, – с иронией заметила Адрана.

Фура сурово посмотрела на нее:

– Ты бы предпочла, чтобы он всем растрезвонил о нас? Я неспроста забрала его игрушки, и я бы сделала это снова без колебаний. Нет здесь моей вины. Это… – ее пальцы согнулись, скрипя, как пружины в матрасе, – чья-то корпоративная халатность.

Адрана кивнула:

– Не сомневаюсь, это послужит отличным утешением для капитана Верранвелла в тот момент, когда он испустит дух.

– Но мы-то можем протрещать, – робко предложила Сурт, словно ожидая, что ей кто-нибудь врежет по физиономии за дерзость. – Всего разок? Объяснить, что они не за тех взялись? – Она переводила взгляд с одного лица на другое. – Мы же оторвались, верно? Можем выйти на связь, но при этом двигаться прежним курсом, и нас никто не догонит.

– Очень благородная идея. – Прозор сопроводила реплику понимающим взглядом. – Но я рискну предположить, что преследователи прекрасно знают, в кого они палят.

– Они не могут так поступать! – возмутилась Сурт.

На угловатом лице Прозор появилось стыдливое выражение, как будто ей предстояло объяснить ребенку весьма огорчительную истину.

– За этим стоят пистоли, Сурт. Банки и картели, инвестиционные дома и торговые палаты. Судоходные компании. Теперь задай себе вопрос: когда это толстосумы проявляли заботу и сострадание к тому, кто стоял между ними и прибылью?

Фура энергично закивала:

– Это правда. Прозор знает это так же хорошо, как и любой из нас. И в случившемся виноваты они, а не мы. – В ее голосе зазвучала злая нотка. – Я хорошо обошлась с капитаном Верранвеллом – не обидела, сдержала слово. Это не делает меня ответственной за все остальные неудачи, которые могли случиться с разумником!

– Мы дали им слово! – возразила Сурт с такой же злостью, брызгая слюной. – Ты говорила не только за себя, когда давала обещания!

– Это уже в прош…

– А я про настоящее! – перебила Сурт. – И мне наплевать, почему эскадра стреляет, – мы должны сообщить ей, что это неправильно. Если закроем на это глаза, то окажемся ничем не лучше ведьмы, у которой забрали этот корабль!

Прозор явно расстроилась. Если только что она собиралась выложить неприятную правду, то теперь выглядела так, будто у нее выбили почву из-под ног.

– Может, стоит попробовать…

– Я думала, ты на моей стороне! – возмутилась Фура.

– Я не на твоей и не на ее стороне. Я на своей стороне, и моя сторона говорит, что Сурт, возможно, не ошибается. – Прозор по очереди посмотрела на сестер Несс: взгляд был пронзительный, как будто она взяла на себя роль их совести. – Я не говорю, что это поможет Верранвеллу или нам, но зато всем станет ясно, что мы играем не по правилам Босы Сеннен.

Из переговорного устройства донесся слабый голос Лагганвора:

– Сурт совершенно права. Я вижу несколько парусных вспышек, и это полностью соответствует координатам «Веселой кобылы». Ее снова обстреливают.

– Давай вернемся в комнату костей, – прошептала Адрана. – Одна передача, совсем коротенькая.

Фура тряхнула головой и скривилась так, будто откусила от чего-то протухшего.

– Я не дам этому пронырливому голоску еще одного шанса просверлить мне череп. И ты не дашь. Не раньше, чем мы будем готовы к такому контакту, а сейчас я себя готовой не чувствую.

– Тогда мы протрещим, что эскадра атаковала невиновную сторону. Сурт и Прозор правы: это именно то, чего не сделала бы Боса, и именно поэтому мы должны так поступить. А теперь давайте немного помолчим. Чем тише будет на корабле, тем больше сможет рассмотреть Лагганвор. Вдруг он заметит дульные вспышки.

В тишине обычные шумы корабля – жужжание его систем, свист рециркуляторов дыхали, скрип и постанывание корпуса – сделались громче и резче. Даже тиканье секундомера Фуры приобрело едва уловимую злобную интонацию, похожую на бой военных барабанов. Она затаила дыхание – в подобной обстановке было трудно так не поступить. Она представила, как Лагганвор прикрепляет глаз к линзе, вынув его из глазницы и протерев шарфом, чтобы поплотнее прижать к окуляру и устранить любые помехи, вызываемые движением его собственного тела.

Послышался сигнал подметалы.

Пульт управления трижды громко тренькнул. Инстинктивно все повернулись к Фуре, но она находилась далеко от прибора, и никто другой к органам управления даже не притронулся.

На экране, очень близко к середине, прорисовалась фигура с рваными краями, похожая на смазанный отпечаток большого пальца.

– Дурак… – сказала Адрана.

Фура посмотрела на сестру:

– Он пытается подать сигнал бедствия единственным доступным способом.

Возможно, ее догадка была верна. Либо Верранвелл, столь откровенно выставляя себя на всеобщее обозрение с помощью подметалы, давал понять эскадре, что его корабль не является для нее законной добычей, что мирная «Веселая кобыла» абсолютно не приспособлена для отражения такой атаки.

Это не возымело никакого эффекта.