– Ну как же? Перед отбытием в Верхний город госпожа купила и поставила на дом артефакт-консерватор. Только он, видать, разрядился.

– Похоже на то.

Мы поднялись по скрипучим ступеням к двери, и я принялась рыться в папке.

– Что ты делаешь? – спросила Фритка спустя минуту моих тщетных поисков.

– Ищу ключ, – сообщила я ей очевидное.

– Анка, порой ты меня пугаешь! Руку к двери приложи, и всё! С чего ты вообще придумала какой-то ключ?

Упс. Кто же знал, что у них двери запирают не как у нас?

Я приложила ладонь к дверному полотну, и дверь распахнулась.

– Видела, как главный клерк открывал ключом сейф, поэтому подумала, что и дверь такой штукой открывается, – зачем-то запоздало оправдалась я

– Заканчивай думать, Анка! Ты раньше это дело не практиковала, нечего и начинать, – посоветовала мне добрая подружка и первой вошла в прихожую. – Ты глянь-ка, не до конца артефакт сдох-то! – порадовала Фритка, пройдя вглубь дома. – Внутри даже пыли нет.

Я тоже прошла через прихожую и оказалась в гостиной. Поставила на вышарканный ковёр сумку и корзину, которая нет-нет, да давала знать, что внутри кто-то живой. Посмотрела на неё внимательно, силясь сквозь прутья разглядеть, кто там скрывается.

Я любила животных… очень. Но не всех. И уж точно не тех, кого называли тварью. Надо всё же преодолеть страх и посмотреть на своего питомца. Вдруг он милый? Но это чуть позже. Сейчас хочется оглядеться.

Судя по всему, семейство Лали, проживая в Нижнем, не шиковало. Кстати, вопрос: а где папаша Лали? Среди провожающих его не было точно, да и по окружающей обстановке его наличия вообще не ощущалось. Скорее всего, Анника растила дочерей одна. Вот и на висящей над камином картине были изображены только она и Эвианна с Грезэ. Картина, кстати, красивая, в позолоченной раме, и выглядела, в отличие от всего остального, дорого. А вот шторы, диван, кресла и столик явно видали лучшие времена.

Прошла по всему этажу и заглянула в каждое помещение.

– Эх, остужатель, наверное, тоже разрядился, – похлопала Фритка по узкому пеналу, стоявшему в углу кладовки.

– Зарядим, а что делать? – утешила я её.

Потом мы прошли в захламлённый кабинет, выполнявший и функцию библиотеки, а потом поднялись на второй этаж. Наверху расположились четыре спальни и единственный на весь дом санузел. Конечно же, не только не шедший ни в какое сравнение с купальней Верхнего города, но и с моей московской ванной. У кранов стояла деревянная лохань, в которой я смогу поместиться только сидя, но это ладно, благо есть водопровод и горячая вода. А ещё туалет нормальный, не какой-нибудь ночной горшок.

– Чур, я занимаю эту комнату! – заявила громко Фритка, заставив меня покинуть санузел и глянуть на её выбор.

Ну что ж, пришла пора объясняться. Потому что служанка явно выбрала себе хозяйскую спальню – самую большую, светлую и хорошо обставленную. С широкой кроватью.

– А домой не пойдёшь, что ли? – начала я разговор издалека.

– Так тут мой дом и есть, – объявила Фритка, – с десяти лет, как госпожа Анника меня в приюте взяла, тут и живу.

Ох, а бедная девочка, оказывается, сирота! На мгновенье захотелось отдать ей эту комнату. Пусть порадуется. Но я себя одёрнула. Нельзя! Судя по характеру, Фритке у семейства Лали жилось хорошо, поэтому она слегка обнаглела. Уступлю сейчас – вскоре на шею сядет!

– Понятно. Значит, ты жила с нами, а в какой комнате?

– Так в этой и жила! – не моргнув глазом соврала Фритка.

Я покачала головой.

– Милая моя, ты, видимо, чего-то не до конца поняла, – начала я просветительную беседу. – То, что я ничего не помню, не сделало меня умственно отсталой. А то, что я не умею пока говорить без ретранслятора, не значит, что я буду молча терпеть от тебя произвол. Хочешь оставаться в этом доме – вспомни, кто из нас кому служит. Не хочешь вспоминать – дверь там, – я махнула рукой в сторону лестницы.

Девушка часто-часто заморгала.

– Ты стала совсем другая, Анка, – шёпотом сообщила она, будто испугавшись моей отповеди.

– Стоп. Меня зовут Эвианна, – но я решила закрепить результат. – Зови меня Анна или Эви, но никаких отныне Анок. Поняла?

– Да, – она с готовностью закивала.

– А тебя, подозреваю, тоже зовут не Фритка?

– Фритис.

– Очень красивое имя. Таким его и оставим. Про Фритку тоже забудь. Согласна на мои условия?

– Я согласна… куда я пойду? – вздохнув, смиренно сообщила служанка.

– Ну и прекрасно. Но это ещё не всё. Сейчас мы пойдём разбирать сумки, знакомиться с тварюшкой, а потом сядем писать список покупок. Вечером ты будешь учить меня говорить. Если будешь во всём слушаться и служить верно, я тебе обещаю новую и интересную жизнь. Ну а если нет – давай прощаться. Думаю, я смогу найти себе…

– Нет! Нет! Анк… Анна. Я согласна на всё, как и говорила. Не гони меня, – бедняжка была готова расплакаться, и я сочла её заявления искренними.

– Вот и славно. Так где ты спала раньше?

– Ставила на кухне разборнушку, – нехотя созналась несчастная Фритис.

– Ну а теперь можешь выбрать любую комнату, кроме этой.

Фритис, недолго думая, показала рукой на соседнюю дверь, а я кивнула, соглашаясь с её выбором, и мы отправились на первый этаж.

тоявшая на полу гостиной корзина раскачивалась из стороны в сторону, но никаких звуков из неё не доносилось. Ну точно там змеюка!

– Ты что, боишься свою тварюшку? Тебе же её драгоценный Андор подарил, – заметила мою нерешительность Фритис, – ты с ней вообще, до того как потухла, не расставалась!

И я решилась! Надеюсь, животное, кто бы в корзине ни сидел, меня признает.

Приблизилась к переноске и, помолясь, откинула крышку. А там… А там, закинув ногу на ногу, вольготно развалился неведомый чёрный зверёк размером с кошку, отдалённо напоминающий лемура, но с красными демоническими рожками, лысым хвостом, внушительными клыками и красными крыльями. Глаза его, к слову, тоже светились красным.

– Кто это? – спросил спокойно ретранслятор, разве что немного тише обычного.

А если бы я могла говорить сама, прозвучало бы с придыханием, выражающим крайнюю степень изумления.

– Так мрачный иллюзорник же. Редкая тварь. Ты выпросила его на день рождения.

Мрачный иллюзорник почему-то стойко ассоциировался у меня с бесом или чёртом. Он разглядывал меня каким-то скептическим взглядом и, кажется, ухмылялся. А лапой, похожей на руку, он теребил украшенный рубинами кожаный ошейник.

– А зачем он мне? Для статуса? – задала я логичный вопрос, потому что не представляла, кто в здравом уме заведёт себе такую «красоту».

– Ну, ты думала, что он будет тебе иллюзии создавать, а он, зараза, бесполезный оказался.

Бесполезная зараза зыркнула на служанку с угрозой и показала язык.

– А зовут его как? – то, что это самец, было видно уже по морде, но и красные шёлковые трусы подтверждали наличие у твари мужских половых признаков.

– Лапуська, – на полном серьёзе сообщила Фритис.

И я сразу поняла, что служанка не глумится. Эвианна правда обозвала тварь мрака Лапуськой. Просто рука-лицо. Кстати, питомцу имя тоже не нравилось. Он громко фыркнул, демонстрируя степень своего несогласия с таким оскорблением.

– Какой же он лапуська? – возмутилась я осточертевшим ровным голосом, и иллюзорник посмотрел на меня с нескрываемым интересом.

– Так, а я тебе это говорила! А ты мне что? – всплеснула руками служанка, обрадовавшись, что в кои-то веки наши мысли сошлись.

– Что?

– «Раз способностей у него нет, пусть хоть в общество со мной выходит, – принялась цитировать бывшую хозяйку Фритис, – и пусть все думают, что мой Лапуська и правда лапуська».

– И что? Он меня даже ни разу не покусал? – очень удивилась я, правда, ретранслятор опять эмоцию не передал.

– Пытался! Но на нём же ошейник. Не может он навредить хозяйке, а то бы наверняка уже сожрал.

Демонический обезьян криво ухмыльнулся и покивал.

И тут я вспомнила, что вообще-то ретранслятор разработан для подобных Лапуське… тьфу ты! Иллюзорнику тварей, а значит, он разумный. Или полуразумный. Тварь стало отчаянно жаль, и я, недолго думая, наклонилась, вытащила его из корзины, прижала к себе и поспешила повиниться за Эвианну.

– Прости, прости меня. Мы сейчас придумаем тебе другое имя. Красивое, брутальное, такое, каким и называться будет не стыдно! И я больше никогда не буду таскать тебя в общество, чтобы хвастаться.

Удивительно, но животное обхватило меня лапами за щёки, развернуло голову и с затаённой надеждой пытливо заглянуло в мои глаза. А потом потёрлось своим лбом об мой.

А кожица у него нежная и шёрстка мягкая, отметила я, наслаждаясь такой демонстрацией симпатии. Кажется, мы поладим.

Я уселась на диван, разместив зверя на коленях, и принялась предлагать ему имена.

Фритис застыла у стены с разинутым ртом. Видимо, раньше у Эви не было с иллюзорником подобного контакта.

Сначала я перечислила все имена демонов, которые припомнила – удивительно, но говорящий за меня артефакт произнёс их все на русском. Правда, мой питомец решительно отверг все предлагаемые варианты, мотая головой. Затем я перешла на названия спиртных напитков. На Джине иллюзорник призадумался, но в итоге тоже отказался. Когда и таблица Менделеева не нашла отклика в его душе, я уже начала потихоньку паниковать, но, к счастью, потом решила пройтись по другим названиям и на бергамоте питомец резко оживился, закивал и даже заулюлюкал.

– Ну и замечательно! Значит, будешь Бергамотом, – с облегчением выдохнув, постановила я. – А теперь можешь обживаться, пока мы с Фритис сообразим, что делать дальше.

Иллюзорник соскочил с моих коленей и отправился исследовать дом, а служанка оторвалась, наконец, от стены, где так всё время и стояла, чтобы подойти ко мне и пощупать лоб.

– Эвианна. Ты меня уже по-настоящему пугаешь, – призналась она, – ты никогда-никогда не была такой умной и понимающей.

– Не бойся, подруга! Всё, что Светило ни вытворяет, всё к лучшему, – как могла, успокоила я её. – Давай лучше рассказывай, что нам нужно купить и сделать в первую очередь.

Фритис вздохнула, но достав письменные принадлежности, присоединилась ко мне на диване и разложила их на журнальном столике.

Глава 6

– Кто это, Фритис? – спросила я на минимальной громкости ретранслятора, показав глазами на страшилище, торгующее травами и специями в одном из павильонов ближайшего к нашему дому рынка.

– Орк, – так же тихо ответила мне она. Фритис уже не удивлялась тому, что я ничего не знаю, и просто отвечала на вопросы. – Они подданные эльфов и приезжают к нам с торговыми караванами сбывать редкие растения, которые выращивают их господа.

– А сами эльфы в Опсе встречаются?

– Нет, ты что! Сиятельные лорды не просто так построили Верхний город. Он ведь ещё и как защитный купол работает, не пропускает к нам чужаков без специального разрешения и ограничивает их силы. А вампиры и эльфы – серьёзные маги, на территории империи они теряют свои возможности, поэтому приезжать к нам не любят, – обстоятельно просвещала меня служанка, пока мы шли куда-то в конец рынка. – Только гномы, орки да двуликие безболезненно для себя могут жить в Опсе, потому что маги они слабые и нам не опасны. Вот их в Нижнем городе встретить можно.

Мы отправились на рынок, составив предварительный список необходимых вещей, и ходили по нему уже добрый час. Я с любопытством всё и всех разглядывала, а Фритис даже не выражала недовольства, отвечая на возникающие у меня вопросы.