– Как твое самочувствие, мой друг? – осторожно поинтересовался Варгас, наблюдая за тем, как Христофор допивает бокал вина и тут же снова наполняет его из кувшина. – Мне кажется, ты не совсем здоров…

– Тебе кажется, старина, – проскрипел Колумб.

– Но у тебя нездоровый вид…

– Если ты боишься, что меня сразил какой-то недуг, то это не так, – отмахнулся Христофор. – Я просто немного… неумерен с вином.

– То, что ты это понимаешь, прекрасно, – заметил Марио. – Но почему же ты не остановишься?

– А чем еще мне заняться? – усмехнувшись, спросил Колумб. – Если бы вот у тебя отобрали дело всей твоей жизни, чем бы ты занялся, старина? Чем?

– Ты же знаешь, многие люди заинтересованы в том, чтобы ты снова отправился в Новый Свет…

– Да, да, я наслышан… но нашим правителям наплевать на мнение других. – Колумб криво усмехнулся. – Из чего я делаю вывод, что новых экспедиций не будет. А, значит, нет повода не выпить.

Христофор подмигнул Марио и пригубил вина. Банкир нахмурился, но не успел ничего сказать – зашедший слуга сообщил о прибытии Дюрера, и полминуты спустя художник вошел в открытую дверь кабинета Варгаса. От него едва уловимо пахло табачным дымом, и Марио слегка напрягся, сочтя это за недобрый знак.

Колумб, впрочем, этих тревог не разделял.

– Доброго вечера, Альбрехт, – сказал путешественник со странной улыбкой на устах. – Как вам Севилья? Бывали тут прежде?

Немец окинул его хмурым взглядом, потом посмотрел на Марио и выговорил:

– Доброго вечера, друзья. Прежде я здесь не бывал и, думаю, вряд ли приеду еще без особой надобности – слишком уж тут шумно.

– Художники грезят о тишине? – прищурившись, спросил Колумб. – Но жизнь – она шумна…

Дюрер обжег его взглядом, но Христофор лишь невозмутимо отхлебнул из бокала. Желая разрядить обстановку, Варгас сказал:

– Присаживайся, Альбрехт. Выпьешь вина?

Дюрер попытался что-то ответить, но Колумб, расплывшись в улыбке, бесцеремонно его перебил:

– Да нет, он, наверное, хочет табако. Вы же за ним приехали, Альбрехт?

– За ним, – нехотя признал художник.

– А где же гравюры? – насмешливо осведомился Колумб. – Или вы забыли о нашем предложении?

– Христофор, – вмешался Марио.

Их с путешественником взгляды встретились.

– Позволь мне продолжить, – тихо, но твердо сказал Варгас. – Альбрехт, прости моего компаньона, он не хотел тебя обидеть. Присаживайся.

Христофор усмехнулся, но промолчал. Альбрехт, одарив его недовольным взглядом, опустился в кресло напротив Варгаса и Колумба.

– Скажи, как ты добрался, где остановился? – спросил Марио.

Альбрехт вкратце поведал о тяготах дороги, о переменчивых погодах в этой части Испании, к которым чертовски сложно привыкнуть (но которые отлично подходят для хранения табако – отметил банкир про себя). Кроме того, Дюрер похвалил гостиницу, в которой остановился – она находилась в десяти минутах ходьбы от дома Варгаса, так что художнику даже не пришлось нанимать экипаж, чтобы сюда добраться.

– Не желаешь отужинать? – спросил Марио.

– Нет-нет, я не голоден, – покачал головой Альбрехт.

– Тогда, может, все-таки вина?

– Нет, пожалуй, не стоит.

– Тогда позволь угостить тебя табако, – предложил Варгас.

Он чувствовал себя немного виноватым.

– Не откажусь, – выдавил Альбрехт.

Минуту спустя они втроем уже пыхтели трубками.

– Так а с чего вы все-таки приехали в Севилью сами, а не направили письмо? – глядя на художника, без обиняков осведомился Колумб. – Или вы решили посетить всех торговцев дымом в этом городе, чтобы сравнить цены? В таком случае – как прошли ваши встречи?

Дюрер хмуро покосился на приторно-приветливого Христофора и медленно ответил.

– Увы, все оказалось несколько не так, как я планировал. После письма, которое я вам направил…

– Тайно направили, замечу, – вставил Колумб и многозначительно посмотрел на Варгаса.

– Тайно. Но, думаю, вы уже давно все рассказали Марио.

– Конечно. У меня от друзей секретов нет.

– Тогда, возможно, вы расскажете, почему после письма, которое я вам направил… Почему после него ваш конкурент перестал мне отвечать?

Марио, удивленно нахмурившись, обескуражено спросил:

– Что ты имеешь в виду, Альбрехт?

– После того, как я высказал сеньору Колумбу намерение покупать табако у другого, наша переписка с этим торговцем моментально закончилась. И вот когда я прибыл в Севилью для личной встречи с ним, выяснилось, что он действительно исчез. Можно ли считать это совпадением?

Колумб усмехнулся, и Варгас вздрогнул, настигнутый воспоминанием об ужине с Христофором. Слова путешественника тут же всплыли в памяти, и Марио с ужасом подумал, что, возможно, слова перестали быть просто словами.

– Чему ты смеешься, Христофор? – с трудом выговаривая слова, спросил Марко. – Ты что… знаешь, что случилось с нашим конкурентом?

Говоря это, торговец дымом примерно знал, что услышит в ответ, но очень хотел – больше всего на свете! – ошибиться.

– Да нет, не знаю, – равнодушным тоном отозвался Колумб. – Могу лишь предположить, что после моего сообщения одному… неравнодушному человеку о контрабанде… другой торговец очутился где-то недалеко от Родриго Де Хереса и его приятеля, Торреса… забыл, как его зовут.

– Луис, – машинально пробормотал Марко.

– А, какая разница… – проворчал Колумб и потянулся к кувшину с вином.

Банкир не мог поверить своим ушам. Он знал, что сделал Колумб, знал еще до того, как озвучил свой вопрос – и тем не менее был шокирован ответом. Слова Христофора, сказанные во время ужина с месяц назад, эхом гуляли в мозгу, но одно дело – слова, и совсем другое – реальные действия, в результате которых неизвестный «конкурент» оказывается в застенках инквизиции.

Так вот с чем связан приток клиентов в последние недели, грустно усмехнувшись про себя, подумал Варгас. Вот почему народ потянулся назад.

Банкир покосился на Альбрехта. Художник, кажется, оцепенел, а лицо его сделалось еще бледней, чем обычно. Он сидел и смотрел в стену напротив, не в силах обратить свой взгляд на собеседников. Особенно – на Колумба.

Сам Христофор выглядел невозмутимо. Казалось даже, что ситуация его несколько забавляет.

– Вернемся к делу? – словно желая подтвердить эту мысль, предложил Колумб вполне будничным тоном. – Что в итоге мы решим…

– Я не готов, – перебил его Марио.

Воцарилась тишина, и банкир, шумно сглотнув подступивший к горлу ком, добавил:

– Не готов сейчас говорить о делах.

– И я, – шепотом сказал Альбрехт. – С вашего позволения, господа, я… Я пойду.

Он положил дымящуюся трубку на столик и поднялся.

– Куда же вы? – удивился Колумб, как показалось удивленному Марио – вполне искренне.

– Подальше от вас, сеньор, – процедил немец.

Голос его буквально звенел; видимо, художник из последних сил сдерживался, чтобы не обрушить свой праведный гнев на Христофора.

– Что же, идите, раз чувство такта вам неведомо, – пожал плечами Колумб и пригубил вина.

– Странно слышать подобный упрек от человека, чей такт позволяет писать доносы в инквизицию на другого человека, – холодно сказал Дюрер.

Христофор смерил его презрительным взглядом и, фыркнув, отчеканил:

– Жаль, что вы ни разу не были со мной в Новом Свете, Альбрехт. Думаю, там бы вы повзрослели куда быстрей. И убедились бы, что миром правит вовсе не такт. Такт лишь маскирует звериную сущность людей, готовых предать тебя при первой возможности в борьбе за место под солнцем.

Художник покачал головой.

– Звериная сущность людей не поддается сомнению, – глухо сказал он, – но разве не для того гибли и возрождались цивилизации, чтобы человечность в нас возобладала над хищными инстинктами?

– Конечно же, нет, – усмехнувшись, ответил Христофор. – Люди, которым выбили зубы в борьбе за блага цивилизации, быстро оказываются на дне социума среди травоядных и немощных. Этим миром правят хищники.

– В таком случае я поищу другой мир, – процедил художник. – Всего доброго, господа.

Он резко развернулся и покинул комнату, закрыв за собой дверь. Варгас провожал его рассеянным взглядом через призму дыма, которые струйкой тянулся к потолку.

– Да и черт с ним, – проворчал Колумб.

Услышав это, Марио резко поднялся из кресла и пошел следом за ушедшим Альбрехтом.

– Куда же ты, мой друг? – удивился Колумб.

Варгас не ответил. Мысли путались, но одна была ясная и четкая. Спускаясь, Марио старательно не выпускал ее из головы, цеплялся за нее, словно утопающий за обломок кормы. И, выходя из дома, Варгас продолжал держаться за эту мысль.

Улица встретила его мерзким липким дождем, а также – порывом холодного ветра, который будто бы пытался остановить банкира, убедить его, что все кончено, и попытки примириться с немцем бессмысленны.

Но Марио не собирался сдаваться так просто.

– Альбрехт! – видя, что художник быстрым шагом двигается в направлении гостиницы, где остановился, отчаянно выкрикнул банкир.

Дюрер вздрогнул и медленно повернулся к спешащему к нему Варгасу.

– Я прошу прощения за моего… компаньона, – подойдя, сказал Марио. – То, что он сделал – чудовищно. И не укладывается у меня в голове.

– Да нет, он прав, – вдруг сказал Дюрер. – Этот мир принадлежит хищникам. Не будь Христофор таковым, он бы не открыл Новый Свет. Другое дело, что я в этом мире жить неспособен. Я… В общем, мне лучше уехать. Прошу прощения, если подвел твои ожидания, но это все… не по мне.

Альбрехт развернулся, чтобы уйти, когда Марио сказал:

– Я пришлю тебе 3 арроба табако.

Художник остановился, обернулся.

– Но… почему? И чем мне тебе заплатить? Золотом?

– Заплатишь, как считаешь нужным, – прервал его Варгас. – Идея с гравюрами принадлежала… не мне.

Альбрех медленно кивнул, потом посмотрел на банкира и тихо спросил:

– Ты знал?

Марио вздрогнул, хотел ответить быстро и однозначно… но осекся, вспомнив тот судьбоносный разговор месяц назад.

– Нет, – с трудом выговорил Варгас. – Он давно себе на уме.

– Рад слышать, – произнес Дюрер. – Спасибо, мой друг, за то, что хоть ты не стал хищником. Или стал… но хотя бы не для всех.

После этих слов художник ушел.

На следующее утро Марио, как и обещал, отправил 3 арробы табако Дюреру.

И уже к обеду получил в обратном направлении десяток гравюр.

Глава 17

Разбитое зеркало

2024 г.

Джонсон, сигарный партнер Луиса из Нью-Йорка, смотрел на продавца дыма с экрана телефона и, как обычно, улыбался. Щеки бульдога и белоснежно-седые волосы вкупе с морщинами могли сбить с толку многих – случайный человек и вовсе решил бы, что перед ним обычный дружелюбный дедуля, с которым здорово сыграть в шахматы или квиз…

…если бы не глаза.

Глаза всегда выдают добро или зло. Луис хорошо знал этот взгляд Джонсона – взгляд стервятника, который достаточно умен, чтобы не просто не ввязываться в драку с сильным противником, а сделать его своим партнером. Таких «стервятников» многие бизнесмены предпочитают держать ближе, чем друзей – и избавляться от них прежде, чем сами превратятся в их добычу.

Пока Джонсон и Санчес были нужны друг другу, поэтому продолжали фальшиво улыбаться и любезничать.

– Доброго дня, старина! – радушно воскликнул американец. – Как там твой новый бленд из табака со склона вулкана? Черт, тут у меня есть полсотни магазинов, которые раскупят весь твой релиз за два дня – так ты их заинтриговал…

– Это здорово, – кивнув, без особой радости сказал Луис. – Просто прекрасно. Сигары готовы, но им нужно еще пару месяцев дозреть перед отправкой.

Джонсон чуть склонил голову набок:

– Тебя что-то гложет, дружище?