Протягивает мне руку. Наверняка у них на меня полное досье. У меня уже была куча телефонных собеседований с какими-то их сотрудниками и одно с самим Уименом, плюс они успели опросить мою мать и моего школьного психолога.

Рука у женщины костлявая, но сухая и теплая, в шоколадно-коричневых глазах ни капли страха или даже опаски.

– Меня зовут Елена, я помощница доктора Уимена, его бывшая аспирантка.

Улыбнувшись, она жестом приглашает меня войти. Проводит меня через довольно захламленную приемную, мимо заваленного бумагами письменного стола с тремя лэптопами и дальше по коридору в кабинет поменьше, очевидно, ее собственный.

Закрывает за нами дверь.

– Сейчас мы всё устроим. В бухгалтерии уже были? Стипендию оформили? Компенсацию тоже?

Как и всем семи участникам исследования, мне, помимо всего прочего, был предоставлен и бесплатный проезд до места учебы. Все, что от меня требовалось взамен, – это желание на полный рабочий день стать подопытным кроликом в том, что называется «Многоподходное исследование на группе испытуемых с диагнозом «психопатия».

Киваю, озираясь по сторонам. Стеллажи в кабинете забиты книгами и стопками распечатанных статей. Три выпуска «Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам»^[7] за разные годы. Множество каких-то толстенных трудов по «аномальной» психологии. Книга «Без сознания» Роберта Хейра^[8], которую я уже читала…

– Отлично, – говорит Елена. Открывает что-то у себя на компьютере. Подобрав с коврика для мыши ячменную булочку, откусывает, шумно жует. Симпатичная тетка, пусть даже и типичная аспирантка. Оливковая кожа, красиво очерченные выступающие ключицы… Так и представляешь, как она по уши влюбляется в какого-нибудь тощего очкастого «ботаника» и пытается завести детей, когда поезд уже давно ушел.

– Ага, вот оно…

Хозяйка кабинета несколько раз щелкает мышью, и принтер оживает. Когда она встает, чтобы достать распечатки, наклоняюсь, пытаясь разглядеть экран компьютера, но монитор прикрыт по бокам защитными шторками. Не знаю, насколько все это секретно, но мне все-таки уже удалось выяснить, сколько студентов участвует в программе, пока один из администраторов в бухгалтерии занимался моей стипендией и прочими компенсациями. Просто умираю от любопытства, кто же остальные шестеро. Что это за лучшие из лучших с мозгами набекрень?

Елена вручает мне стопку документов на скрепках – формы информированного согласия на мое участие в различных опытах и экспериментах, гарантии того, что мои личные данные не будут переданы третьим лицам, что исследования, проводимые при помощи компьютерной техники, связаны с минимальным риском, а образцы крови забираются только лицензированным медработником и так далее, и тому подобное. Потом опять еще что-то о защите личных данных, отслеживании местоположения – тут я вчитываюсь повнимательней – и о том, что по закону они обязаны проинформировать соответствующие органы, если я буду представлять угрозу для самой себя или для окружающих. Да ради бога! Я вовсе не собираюсь вести себя так, чтобы представляемая мною угроза стала общеизвестным фактом.

Заканчивая подписывать документы, вижу, как Елена достает из сейфа небольшую коробочку и вынимает из нее что-то блестящее.

– А вот ваши смарт-часы.

Чудо что за вещица! Они черные и глянцевые, словно из какого-то шпионского фильма.

– Вы должны постоянно их носить, как и оговорено. Они фиксируют ваш пульс и фазы сна – и да, часы водонепроницаемые, кстати, так что не снимайте их перед тем, как принять душ. Можете в них даже купаться.

Протягиваю руку, и Елена торжественно застегивает их у меня на запястье, словно ювелир, надевающий на руку покупателя драгоценный браслет.

– Если они не подходят вам по стилю, можете просто снять ремешок и повесить их на шнурке за пазухой. Когда к вам поступит запрос мониторинга настроения, на экране появится вот такая иконка.

Она нажимает какие-то клавиши на своем компьютере, и на черном экране смарт-часов возникает красный восклицательный знак. Елена показывает на него, предлагая прикоснуться к нему пальцем, как к экрану смартфона. Когда я это делаю, восклицательный знак исчезает, сменившись текстом, спрашивающим меня, чем я в данный момент занимаюсь, а также вопросом: «Насколько хорошее у вас сейчас настроение? 1 2 3 4 5 6 7».

– Мониторинг настроения не занимает много времени, – объясняет Елена. – Максимум пару минут. Предполагается, что вы должны дать ответ сразу после поступления уведомления – это наша попытка оценить, как люди действительно чувствуют себя на протяжении обычного дня, не в искусственных лабораторных условиях. Но вполне можно немного отложить заполнение опросника, если вы, например, на экзамене или пишете контрольную – мне бы не хотелось, чтобы ваш преподаватель подумал, что вы списываете, или еще чего.

– А преподаватели в Адамсе в курсе, что я участвую в исследовании?

– Нет, ваше участие в программе и диагноз совершенно конфиденциальны.

– И эти часы постоянно отслеживают мое местонахождение?

– Нет. В смысле, иногда они все-таки связываются со спутниками, но нет, мы получаем данные о вашем местоположении только в момент передачи ответа на запрос о настроении, поскольку нам нужно понимать ситуацию, в который вы находитесь, и по какой причине чувствуете себя тем или иным образом. По-моему, вам и самой будет интересно посмотреть, насколько это поможет вам понять ваши собственные эмоции.

Елена широко улыбается мне, демонстрируя щербинку на зубе. Сказанное вызывает у меня некоторое облегчение. У меня уже успел возникнуть и запасной план, естественно, – просто снять часы и оставить их у себя в комнате или, может, спрятать где-то в вещах Джессики, чтобы они отслеживали ее, а не меня, если я вдруг затею что-нибудь нехорошее. Обязаловка превращается в алиби: часы говорят, что я сижу дома за учебниками, попивая молочко!

– А как часто надо будет являться на другие эксперименты?

– Это необязательно эксперименты. В основном просто обследования. Но в любом случае не чаще, чем один или два раза в неделю, а МРТ^[9] вообще планируется за несколько недель вперед.

Я просто в восторге от своих новых часов. Когда прикасаюсь к их черному циферблату, они тут же просыпаются, показывая набор крошечных, но тщательно проработанных иконок.

– А как насчет остальных шести студентов? Я буду с ними встречаться?

– Вообще-то не лицом к лицу, но вполне можете случайно пересечься с кем-то из них по ходу пьесы.

Хм, интересно. Да, я здесь не только ради бесплатного обучения и стипендии, а в первую очередь для того, чтобы оказаться в том же городе, что и Уилл, но давайте по-честному: люди любят психологию, поскольку людям свойствен нарциссизм. А уж мне, как психопату, тем более.

Елена собирает все бумаги в стопку, выравнивает ее о стол.

– Вам еще предстоит вводная встреча с доктором Уименом на этой неделе, но сегодня от вас больше ничего не требуется, так что добро пожаловать в программу!

С моей новой игрушкой, красующейся на запястье, направляюсь через двор обратно в общагу, надеясь, что Джессика уже успела заселиться. Джессика – пока что главный джокер в моей колоде: это тот человек, который может вольно или невольно всерьез усложнить мою жизнь и планы, и мне хочется поскорее узнать, какой соседкой она окажется. Если это не какая-то клуша, то мы составим с ней влиятельную пару в «Брюсере». Если она чересчур любопытна и любит совать нос в чужие дела, то передо мной возникнет еще одна проблема, требующая решения.

Слышу какое-то движение за дверью, прежде чем успеваю ее открыть. Долговязая девица с орехово-коричневой кожей и густой шапкой темных волос, волнами спадающих на плечи, заталкивает в угол картонную коробку.

– Хлоя! – радостно кричит она. Подходит ко мне с широченной улыбкой на лице, и мы пожимаем друг другу руки. – Я Джессика!

У нее огромные темные глазищи, обрамленные густыми, скорее всего накладными ресницами. Пять баллов за хорошую кожу и за мягкие сапожки без каблука в эльфийском стиле. Пять с плюсом за мини-холодильник.

– Я только приехала! Мне так стыдно… тебе точно больше нравится та комната, что поменьше?

– Все нормально – предпочитаю окна на ту сторону.

Помогаем друг другу разобрать вещи, болтая о всякой ерунде, как это обычно делают девчонки, решаем, что куда засунуть, и я продолжаю оценивать ее. В итоге прихожу к мнению, что дополнение это скорее положительное, чем отрицательное. Она симпатичная, веселая и вроде как полная пофигистка – короче, не из тех, кто будет заглядывать в мой компьютер или кривить физиономию, если я приведу домой парня. Более или менее разобрав барахло, выходим с ней в шумный коридор к остальным. Здесь всё продолжаются обсуждения, куда бы податься вечером.

Я в нетерпении. Знаю, что первым делом нужно провести подготовительную работу – сформировать альянсы, произвести хорошее впечатление, – но хочется поскорей перейти к делу. Сегодня двадцать четвертое августа, первый день «Недели первокурсника», предоставляемой будущим студентам для знакомства с универом и кампусом, и ровно шестьдесят дней до двадцать третьего октября – даты, которую я тщательно выбрала. Это оставляет мне достаточно пространства для маневра, но, что более важно, в этот день в Вашингтоне будет проходить масштабный марш протеста, центром которого станет главная аллея парка «Национальный молл». Вообще-то намечается слияние сразу нескольких совершенно разных политических акций: марша за свободу слова, марша за импичмент президенту (который в контрах к маршу за свободу слова) и демонстрации в защиту Земли. Основываясь на публикациях в соцсетях, а также данных о бронировании жилья в «Эйрбиэнби»^[10] и предварительных продажах автобусных билетов, телекомментаторы предсказывают, что подобное политическое рвение самого противоречивого толка приведет к тому, что явка на этот совместный марш потребует привлечения всех городских ресурсов. Момент будет самый подходящий. Ранее в новостях уже не раз сообщалось, как подобные широкомасштабные мероприятия приводят к перегрузке сотовых сетей. Полиция будет по уши в протестующих и погромщиках, как это происходило на протяжении последних нескольких лет. Наступит натуральный хаос.

Это просто идеальный день, чтобы убить Уилла Бэчмена.

2

Вот то, что мне известно про Уилла Бэчмена.

Проживает по адресу Северо-западная Мэрион-стрит, 1530, в точности в одной тысяче шестистах семидесяти пяти футах^[11] от моей общаги. Ближайший от его дома отдел полиции в пяти минутах езды. Его дом – часть квартала шпалерной застройки, с обеих сторон к нему вплотную примыкают другие такие же дома. Окна первого этажа и входная дверь забраны железными решетками. В течение прошлого года в непосредственной близости от него совершено тридцать три насильственных преступления – в основном вооруженные ограбления.

А вот что удалось выудить из его аккаунтов в соцсетях.