Вишнякова выслушала его спокойно, возмущаться она не спешила и не перебивала. Лишь когда он закончил, она сказала:

– Это хорошо, потому что он как раз убийца. Год назад он убил мою дочь.

Другой следователь, пожалуй, посмеялся бы над ней. Или обвинил в сумасшествии. Или хотя бы удивился.

А Михаил пока даже говорить не мог. Ее обвинение было пустым, возможно, ложным, но это не имело значения. Короткое «убил дочь» резануло его, отозвалось неожиданно острой вспышкой боли в груди. Михаил понимал, что это ненормально, но ничего не мог с собой поделать. Его силы воли хватило лишь на то, чтобы отстраниться от боли, оставаться внешне все таким же равнодушным, продолжить этот разговор, как и полагалось профессионалу.

Кажется, где-то на улице детский голос снова крикнул «Папа!»… или ему показалось?

– Я вынужден просить вас о пояснении, – сказал Михаил. Вот, получилось произнести это так, будто ему все равно. Уже неплохо.

– Мою дочь звали Елена Колесина, – указала Лариса. – Она была женой этого… человека большую часть своей жизни. Он убил ее – и ему хватило наглости сделать ее смерть частью своей пиар-кампании. Пожалейте несчастного вдовца, он пережил боль и справился!

Вот теперь она позволила себе проявить ненависть, впервые с начала их разговора. А может, не позволила, а просто не сумела скрыть, слишком уж сильным было чувство.

Михаилу полагалось прогнать ее. Очевидно, что женщина, потерявшая дочь всего год назад, не в себе… А он разве в себе? Он разве никого не потерял и не понимает эту тупую, выжигающую боль?

Забери меня, верни ее…

– Расскажите мне все, – попросил Михаил.

– Вы мне верите?

– Я пока слишком мало знаю, чтобы верить. Расскажите.

Борис и Елена познакомились двадцать семь лет назад – в университете. Она только поступила, он уже заканчивал. Она была дочерью влиятельного чиновника, он – бойким, подающим надежды студентом. Поразительно некрасивым, но ловким и обаятельным. Он быстро заметил привлекательную девушку, одетую куда дороже других. Время его обучения истекало, пришла пора озаботиться карьерой. Елена верила, что он просто влюбился в нее, ее мать уже тогда заподозрила, что Борис мыслил куда шире.

Он оказался достаточно настойчивым, чтобы получить все сразу: молодую красивую жену, квартиру и машину, подаренные ее отцом, неплохое рабочее место. Но и сам он был непрост: у него еще с далекого детства, проведенного в «неблагополучном» районе, остались связи с людьми, ныне превратившимися в новых хозяев жизни.

Сначала он работал под крылом тестя, а через несколько лет перешел в банковское дело. Семья всегда жила безбедно, вот только Лариса сильно сомневалась, что счастливо. В какой-то момент Елена перестала смотреть на мужа влюбленными глазами, она выглядела грустной, подавленной чем-то. Мать пыталась расспросить ее, что происходит, но Елена лишь отмахивалась.

Со стороны они с Борисом казались идеальной парой, даже работали вместе: Елена взяла на себя всю благотворительную деятельность, которой занимался банк. Но и этого оказалось недостаточно, чтобы сделать ее счастливой.

– Сначала она призналась, что Колесин ей изменяет. Представляете? – презрительно бросила Лариса. – Сам похож на полуразложившийся кусок фарша, а туда же – ловелас!

Годы шли, Елена продолжала следить за собой, а ее муж давно расслабился. Это сначала он, осознавая, что природа была к нему не слишком щедра, делал все, чтобы скрыть собственные недостатки. Но чем больше денег у него становилось, тем сильнее было убеждение: мир примет его любым, если миру достаточно заплатить.

В чем-то Борис был прав: на такие деньги, как у него, с готовностью слетались юные неопытные девочки, красивые и не озадачивающиеся какими-то там высшими принципами. Они не любили – так ведь он и не искал любви! Ему нужны были молодые тела, а тела с готовностью выставлялись на продажу.

Уже тогда Лариса завела речь о разводе, но Елена не согласилась. Сама себя она, смотревшаяся рядом с мужем его дочерью, считала слишком старой. Она боялась скандала, осуждения – и бедности. К тому моменту ее отец умер, и, хотя он оставил неплохое наследство, она понимала, что Борис достаточно мстителен, чтобы быстро пустить ее по миру. Поэтому она терпела, делала вид, что ничего не знает, и умело улыбалась перед камерами журналистов.

– Я решила, что после такого она проглотит все, – вздохнула Лариса. – Не поймите меня неправильно, я всегда любила Лену… и всегда буду любить. Но ведь любовь не делает человека слепым! Не всегда так точно. Я знала все недостатки своей дочери, и бесхребетность была главным из них.

Постепенно Лариса смирилась, признала, что ее дочь от мужа не уйдет. Бориса вполне устраивала эта покорность, ему нравилось в интервью говорить, какой у него прекрасный многолетний брак – чуть ли не со школьной скамьи!

А примерно два года назад Елена сама заговорила с матерью о разводе. Она казалась нервной, испуганной чем-то, однако отказывалась пояснять, чем именно. Она лишь твердила, что не может больше оставаться рядом с Борисом, но все нужно сделать с умом, иначе плохо будет всей семье.

– Она не хотела говорить ему до последнего, и это было правильно, я сама ей советовала, – признала Лариса. – Вы даже не представляете, каким мстительным могло быть это жирное чудовище! Он не любил Лену – но считал своей вещью и никогда бы не отпустил. Так что она готовилась… Но ничего в итоге не успела. Умерла раньше.

Год назад Борис неожиданно предложил супруге съездить на отдых в Египет – вдвоем, романтическое путешествие и все такое. Предложение было неожиданным хотя бы потому, что они давно уже отдыхали отдельно, причем по инициативе Бориса, который долго доказывал, что мужу и жене иногда нужно оставаться в одиночестве, это делает брак крепче.

Елена согласилась только потому, что у нее не было причин отказываться. А может, она, в глубине души оставшаяся все той же наивной влюбленной девчонкой, верила, что Борис заметил ее отстраненность и хочет все исправить, не доводя до развода. Она поехала с ним – а в Россию вернулась уже в цинковом гробу.

Несчастье произошло во время банальнейшей экскурсии. Квадроцикл, на котором каталась Елена, взорвался прямо под ней, женщина получила серьезные травмы – но выжила. И поначалу врачи были настроены оптимистично, однако через несколько дней она все-таки скончалась в больнице.

Борис казался безутешным, он щедро раздавал интервью, рассказывая о том, как скучает по любимой жене. А через несколько месяцев он неожиданно для всех объявил о начале политической карьеры. Лариса считала, что причин на самом деле две – смерть Елены и то, что она узнала о муже, то, что, в отличие от измен, так и не смогла принять.

Естественно, никаких доказательств у Ларисы не было, да и не могло быть. Однако Михаил не спешил убеждать ее, что она все придумала, потому что не может справиться с горем. Версия у нее получалась логичная, все вполне могло случиться именно так. Люди, подобные Борису Колесину, не меняют жизнь настолько резко, если это не выгодно им и тем, кто их прикрывает. Ему много лет было удобно и уютно в роли банкира. Зачем ему что-то менять?

А вот, видимо, появилась причина.

Но все равно…

– Почему вы пришли ко мне? – спросил Михаил. – Это по-прежнему не мой профиль.

– Потому что тут в первую очередь не профиль важен, а честность. Я прекрасно знаю, как действует мой зять. Он покупает всех, кого можно купить… Он даже родного сына заставил принять эту идиотскую версию смерти матери! Потому что для моего внука, увы, безлимитная банковская карта дороже правды. И чтобы хоть чего-то добиться, мне сначала нужно найти человека, который не продается.

– Вы решили, что этот человек – я? Откуда такая уверенность? Вы даже не знаете меня.

– Я не знаю, а мой покойный муж знал. Константин Вишняков, помните такого?

– Нет.

– А он вас помнил, – устало улыбнулась Лариса. – Он однажды оказал вам услугу. У вас с ним не было договора, что вы вернете долг, вы даже, может, не знаете о ней. Но я не буду ничего требовать, я продолжу просить. Мой муж оказал вам ту услугу как раз потому, что считал вас хорошим человеком, Михаил.

Вести себя осторожно и сдержанно Михаил Эйлер научился годам к сорока. До этого его подводила та же горячность, которую он позже пытался погасить в Александре. Он задерживал тех, кто этого заслуживал, игнорируя любые связи и громкие имена. Иногда это било по нему, оборачиваясь выговорами и карьерными пробуксовками. Пару раз он даже оказывался на грани увольнения – когда бросался на особо крупную добычу.

Вот на одной из таких граней его и поддержал Константин Вишняков. У очередного обнаглевшего малолетки, которого Эйлер чуть ли не за руку поймал, были очень непростые родители, которые требовали, чтобы назойливого следователя послали куда подальше. Вишняков же оказался человеком еще более непростым. Не безгрешным, но не утратившим принципы.

– Он считал, что в полиции нужны такие люди, как вы… честные. Даже если упрямые и твердолобые, – тихо рассмеялась Лариса. – Костя сам натворил всякого… А что делать? Чтобы сохранить такие позиции, иногда нужно идти на компромисс. Но по сути своей он был честным человеком. И он решил помочь другому честному человеку просто так, ничего не требуя взамен. Еще раз повторю, я не давлю на чувство долга, потому что никакого долга за вами нет. Но я прошу вас – именно как честного человека, которого разглядел в вас мой муж. Я больше не могу видеть, как этот урод наживается на смерти моей дочери… Вы не представляете, каково это – потерять собственного ребенка!

И снова она мелькнула рядом – его Александра. Не настоящая, а отражение в окне его кабинета. Ускользающий образ с кровавыми потеками из пустых глазниц.

Образ, который он создал.

– Я ничего не могу вам обещать, – указал Михаил. – И я не знаю, получится ли у меня разобраться с этим. Но я хотя бы попытаюсь…

…Океан снова подхватил его, утащил, заставил забыть то, что приносило боль. Михаил даже не знал, почему его унесло на тот берег. Это Ян ему что-то сказал, что-то такое упомянул, что заставило его вспомнить о встрече с Ларисой Вишняковой. С чего бы вдруг?

Не важно. Теперь уже все не важно.

Он надеялся, что океан снова утащит его на глубину, где не нужно ни думать, ни помнить. Но на этот раз не повезло, там он пробыл недолго, его снова выбросило на берег, на этот раз – на знакомый.

Получается, сегодня ему достался один из тех моментов, которые его сиделки звали просветлением. Иногда это случалось просто так, без особой причины, и Михаил понятия не имел, почему его мозг вдруг решил заработать, когда он просто пил чай или пялился на лужайку.

Но сегодня причина все же была – в гостиной напротив него сидел его сын. Не Ян, к счастью. Павел. Тоже сложно, однако не так, как общаться с близнецами.

Павел выглядел паршиво – он заметно похудел, взгляд потерянный. Михаил попытался вспомнить, почему это произошло, и не смог, хотя ему наверняка рассказывали. Пришлось слушать.

– Похоже, разведут нас с Жанной еще до конца года, – криво усмехнулся Павел. – Самому не верится, да и не хочется иногда… Но только иногда. Потому что я думал, что уж мой-то брак навсегда, как у вас с мамой было. Человек, как говорится, предполагает…