«Продолжаю придерживаться мнения (пусть и спорного), что «Мальчик с пуговицами» – замечательная, хотя и шокирующая литературная находка. Надеюсь, вы найдете время для его прочтения. Не стану скрывать: если вы решитесь опубликовать рассказ в следующей антологии лучших произведений в жанре хоррора, я сочту это своеобразной реабилитацией своего честного имени.

Пожелал бы вам насладиться рассказом, однако боюсь, что “насладиться” – не самое подходящее слово.

Эдди прочел письмо в прихожей и, не раздеваясь, открыл страницу с началом рассказа. Через пять минут ему стало жарко, и, бросив куртку на крючок, он переместился на кухню.

Устроившись на ступеньках поднимающейся из кухни лестницы, Эдди пробежал несколько страниц. Машинально перебрался на диван в кабинете, откинув голову на стопку книг, и продолжил чтение под косыми лучами слабенького октябрьского солнца.

Он на одном дыхании дошел до конца и выпрямился, словно опьянев от странного восторга. Настолько жесткой, если не сказать – отвратительной – прозы ему встречать еще не доводилось, а это кое о чем говорило. В профессиональной жизни через его руки проходила разная литература – была и жесткая, и отвратительная. Порой в этом болезненном, засиженном трупными мухами болоте вырастал цветок невероятной красоты. Сегодня был тот самый случай. Новый цветок оказался злым и испорченным, однако Эдди желал его сорвать. Он вернулся к началу и вновь углубился в повествование.

* * *

Главная героиня – замкнутая семнадцатилетняя девушка по имени Кейт, которую в начале рассказа затаскивает в свою машину настоящий великан с болезненно-желтыми глазами и железными брекетами во рту. Гигант связывает ей руки и пихает на пол между сиденьями мини-фургона, а там уже лежит парнишка примерно ее возраста. Кейт решает, что мальчик мертв – уж очень тот изуродован. К его стянутым стальной проволокой векам грубо пришпилены круглые желтые пуговицы с изображением улыбающейся рожицы.

Парнишка неожиданно оживает, касаясь рукой бедра Кейт. Та захлебывается беззвучным криком, а мальчик продолжает шарить по ее телу, наконец добирается до лица, и шепчет: его зовут Джим, с гигантом он таскается по дорогам уже неделю – с тех пор, как тот убил его родителей.

«Он проколол мне глаза и заявил, что моя душа вылетела сквозь дырки. Мол, он слышал такой звук, какой бывает, когда дунешь в пустую бутылку из-под колы. Говорит, слушал бы и слушал. А потом воткнул мне в глазницы эти заглушки – чтобы жизнь не утекла из тела». Мальчик касается желтых смайликов. «Хочет посмотреть, сколько мне удастся прожить без души».

Великан привозит своих жертв в заброшенный кемпинг в одном из национальных парков, где заставляет их предаваться сексуальным утехам. Ему кажется, что Кейт, целуя Джима, проявляет недостаточно страсти, и он ударом ножа распарывает девушке щеку, вырезая язык. Джим в испуге визжит, на ощупь мечется по кемпингу; кругом кровь, и Кейт в суматохе удается сбежать в лес. Через несколько часов окровавленная, истерически рыдающая девушка выходит к шоссе.

Задержать похитителя не удается – они с Джимом выезжают из парка и словно испаряются. У следователей нет ни одной улики, они понятия не имеют, кто такой Джим, о великане известно еще меньше.

Через пару недель после выхода из больницы Кейт получает письмо. В конверте обнаруживается единственная улика следствия – две пуговицы с улыбающимися рожицами и торчащими из отверстий обломками окровавленной стальной проволоки. Там же лежит моментальный снимок моста в Кентукки.

На следующее утро под мостом находят страшно изувеченного мальчика, в пустые глазницы которого неторопливо заплывают речные рыбки.

Кейт, некогда привлекательная девушка, теперь внушает знакомым жалость и неподдельный ужас и отдает себе отчет, что чувствуют при встрече окружающие. Отражение в зеркале оптимизма также не добавляет. Ей приходится посещать специальную школу, где учат общаться на языке жестов, однако долго Кейт там не выдерживает: товарищи по несчастью – глухие, хромые и увечные – лишний раз напоминают ей о слабости и зависимости калек от общества.

Девушка пытается вернуться к нормальной жизни, однако особыми успехами похвастаться не может. Близких друзей она не завела, профессионального образования не имеет, к тому же комплексует по поводу собственной внешности и немоты. Автор с особой болью описал сцену, где Кейт, выпив для смелости, заигрывает в баре с незнакомым мужчиной, получая в ответ лишь насмешки от своего избранника и его компании.

Ее преследуют ночные кошмары, в которых она снова и снова проживает страшные и порой выдуманные обстоятельства своего похищения. Иногда Джим оказывается не жертвой преступления, а соучастником; он насилует Кейт, и пуговицы в его глазах превращаются в зеркальные диски, отражающие ее искаженный криком рот. Бывает, что кошмары производят на Кейт возбуждающий эффект, однако психотерапевт уверяет: это в порядке вещей. Девушка отказывается от услуг врача, обнаружив, что тот во время разговора рисует в блокноте жутковатую карикатуру.

В попытке избавиться от навязчивых сновидений она пробует все подряд: спиртное, таблетки и даже героин. Наркотики требуют денег, и она залезает в тумбочку к отцу. Тот застигает Кейт за попыткой кражи и выбрасывает ее из дома, после чего попадает в больницу с микроинсультом. Мать умоляет Кейт больше не попадаться ему на глаза. Вскоре в центре ухода за детьми-инвалидами, где подрабатывает девушка, происходит неприятный инцидент: один из детей выкалывает острым карандашом глаз товарищу по несчастью. Все понимают, что Кейт в случившемся невиновна, однако беда не приходит одна: в центре ухода становится известно о ее пагубном пристрастии к наркотикам. Героиня теряет место, и, даже избавившись от зависимости, новой работы найти не может.

Холодным осенним днем, выходя из местного супермаркета, Кейт натыкается на полицейскую машину с поднятым капотом. Полисмен в зеркальных солнечных очках изучает перегревшийся радиатор. Мельком бросив взгляд на заднее сиденье, девушка видит там постаревшего на десять лет и прибавившего в весе великана. Кисти преступника скованы наручниками.

Приблизившись к полицейскому, копающемуся в моторе, Кейт пишет записку: знает ли тот человека, сидящего на заднем сиденье? Инспектор объясняет, что великана задержали за кражу охотничьего ножа и мотка скотча из хозяйственного магазина на Плезант-стрит.

Кейт знает, о каком магазине идет речь, поскольку живет по соседству, и у нее подкашиваются ноги.

Она начинает бешено строчить в блокноте, пытаясь рассказать, что сделал с ней гигант десять лет назад. Ручка не успевает за мыслями; записки выходят сумбурными, и все же полицейский вроде бы ухватывает суть написанного и ведет ее к передней дверце. Кейт охватывает непреодолимый ужас – придется ехать в одной машине с похитителем. Инспектор напоминает, что руки гиганта надежно прикованы к дверце – причинить ей вред он никак не сможет. Очень важно немедленно разобраться с этим делом в полицейском участке.

Наконец Кейт дает себя уговорить. Под сиденьем лежит зимняя куртка, и полицейский настаивает, что дрожащая девушка должна ее накинуть. Она благодарно смотрит на патрульного, заносит ручку над блокнотом – надо сказать «спасибо» доброму человеку – и вдруг замирает, рассмотрев свое отражение в зеркальных очках.

Захлопнув дверцу, полицейский возвращается к двигателю, а девушка, застегивая онемевшими пальцами чужую куртку, обнаруживает на ее груди две пуговицы с улыбающимися рожицами. Она дергает за ручку дверцы: та заперта. Пытается открыть окно – ничего не выходит. Снаружи хлопает капот, и на лице человека в зеркальных очках появляется отвратительная ухмылка. Он вовсе не полицейский…

Мальчик с пуговицами обходит машину, открывая заднюю дверь, и выпускает гиганта наружу – ведь слепой, как ни крути, не может сидеть за рулем.

В густом лесу человек теряет ориентиры, начиная ходить по кругу, – именно так чувствует себя Кейт. В свое время ей удалось сбежать от мальчика с пуговицами и страшного гиганта. Однако из чащи она так и не выбралась и продолжает блуждать в темноте, цепляясь за кустарник и описывая бесцельные круги. В итоге она неминуемо попадет туда, куда и должна была попасть. Жуткая мысль, как ни странно, успокаивает девушку. Наверное, ей на роду написано остаться с этими чудовищами. Кейт даже испытывает облегчение – хоть какая-то определенность… Она расслабляется, завернувшись в теплую куртку.

* * *

Эдди нисколько не удивился, что Нунана подвергли обструкции за «Мальчика с пуговицами». Рассказ, по сути дела, был посвящен деградации человеческого существа – в данном случае женщины, и героиню автор выписал как добровольную жертву жестокого обращения во всех возможных сферах: эмоциональной, сексуальной и духовной. Тема сама по себе нехорошая, однако Джойс Кэрол Гейтс также писала подобные рассказы для журналов, ничем не отличающихся от «Северного литературного обозрения», да еще и получала за это литературные премии. Единственным непростительным грехом Килрю стал провокационный конец истории.

Эдди понимал, к чему ведет автор. Прочитав едва ли не десять тысяч рассказов в жанрах мистики и хоррора, он полагал, что утратил способность удивляться – и все же от чтения «Мальчика с пуговицами» получил удовольствие. В то же время в среде знатоков эпатажные финалы (независимо от мастерства писателя) считались признаком инфантильной коммерческой литературы и плохих телевизионных сериалов. Читатели «Северного литературного обозрения», как представлялось Эдди, были людьми средних лет, учеными, преподававшими творчество Гренделя и Эзры Паунда и вынашивающими неизбывные мечты о публикации собственных стихов в каком-нибудь «Нью-Йоркере». Для них шокирующая развязка оказалась сродни оконфузившейся балерине, громко испортившей воздух во время «Лебединого озера» – провал настолько оглушительный, что ничего, кроме нервного смеха, не вызывает. Одно из двух: либо Гарольд Нунан был издателем еще неискушенным, не понимающим, что его читатель бежит от грубой реальности, либо подсознательно рассчитывал на последующее увольнение.

Концовка рассказа была скорее в духе традиций Джона Карпентера, чем Джона Апдайка. И все же Эдди не удавалось припомнить аналогичных решений в каком-либо из журналов, посвященных хоррору, во всяком случае – в последнее время. Двадцать пять страниц поданной с исключительным натурализмом истории женщины, пострадавшей в юности и пронесшей комплекс вины выжившего через десяток лет? Автор явно хотел привлечь внимание читателя к таким явлениям, как тиранические отношения в семье, паршивая работа и постоянное безденежье. Надо сказать, очень редко встречаются рассказы, столь искусно повествующие о хлебе насущном. Как правило, писатели, работающие в жанре хоррор, не поднимались выше живописаний кровоточащих кусков мяса.

Эдди было одиннадцать, когда родители отвели его на «Привидения» в орегонском театре. В зале он сидел в компании двоюродных братьев, однако, едва погасили свет, братишек поглотила тьма. Эдди остался один, запертый в собственном душном ящике с мечущимися тенями. Несколько раз он ловил себя на желании зажмуриться – и все же справлялся, хотя сердце так и колотилось от испуга, смешанного с наслаждением. Наконец включили свет. Нервы Эдди звенели, словно туго натянутые веревки – так бывает, когда коснешься оголенного провода. С тех пор он не переставал желать подобных ощущений.

Много лет спустя, когда Эдди уже профессионально занимался литературой, чувство, испытанное в театре, притупилось – не ушло совсем, но стало далеким отголоском. В последнее же время отступил и он, сменившись атрофией восприятия. Разглядывая кипу журналов на кофейном столике, Эдди не ощущал ничего, кроме тупой скуки. Хотя нет. Наверное, его посещал страх, хотя и далеко не в привычном его понимании.