Поскольку Нина какая ни есть, но родственница и к тому же – ребёнок, то её должно как-то развлекать, одевать и тратить как время, так и деньги. Но это – если она там появится…

… поэтому троюродная тётушка не только не приглашает нас, но и ни разу не прислала письмо. На всякий случай, я так понимаю.

Разве что матушка изредка передаёт в письмах приветы от тётушки Магды, но как мельком и неуверенно.

Я ни в коем случае не сужу троюродную тётушку. Как и что там… не знаю. Обидно за маму, но на самом деле, судьба не самая страшная. Унылая и серая, это да… но не страшная.

Не знаю, сколько женщин живёт вот так вот по всему миру. Сотни тысяч? Миллионы? Получившие какое-то образование, но в силу разных причин не сумевшие или не захотевшие реализоваться. Приживалки и компаньонки при троюродных сёстрах, родных братьях и престарелых дядюшках, зависящие от милости родственников.

По крайней мере – не голодают и не мерзнут, а остальное… Я могу отвечать только за маму и сестёр, да и то лишь отчасти. Будет потом возможность – помогу, да и то – если они изъявят такое желание. Что, кстати, не факт!

… а потом метель закончилась также внезапно, как и началась, на небосклон выползло тусклое мартовское солнце и изо всех сил начало помогать дворникам убирать с улиц быстро тающий снег.

– Я, пожалуй, пойду, – кхекнув, заявил папенька час спустя, постояв у окна с приоткрытой форточкой с папироской в руке, – пройдусь. Вернусь поздно, наверное.

Люба вздохнула еле слышно, а я с трудом подавил кривоватую усмешку, полезшую было на лицо. Как всегда…

Расставание с женой дражайший родитель воспринимает болезненно, даром что вёл себя так, что та бросила его и детей, и бежала в чужую страну, только бы подальше от него! Мне её безусловно жаль, но…

… а чем она раньше думала?! Юрий Сергеевич не из тех, кто до свадьбы ведёт себя подобно бесполому ангелу, перерождаясь после рождения детей. Внезапно.

Перевоспитать хотела? Или, засидевшись в ожидании принца старой девой, вышла замуж за первого же, кто предложил? Не обсуждают такие вещи с детьми, а близких родственников, из разговоров которых можно почерпнуть какую-то информацию, у нас нет.

Со стороны папеньки несколько поколений кутил, старательно самовыпиливающихся на протяжении десятков лет. Со стороны матушки – история наподобие шекспировских Монтекки и Капулетти, только родня чуть ли не прокляла бабушку и дедушку, обвенчавшихся против воли родителей.

Вещи такого рода не то чтобы из ряда вон. Да, бывают и крепкие родственные кланы, дружные и разветвлённые, но и расплевавшиеся со всей роднёй одиночки тоже никого не удивляют.

В мозаичном рисунке любой Империи, перемалывающей страны, народы, этносы и религии, неизбежен высокий процент отбраковки. Крошатся в прах человеческие судьбы, и на этом цементе возводится фундамент чего-то нового, нередко величественного и внушающего трепет спустя поколения, но почти всегда – бесчеловечного.

С господствующей идеологией, согласно которой можно и нужно приносить судьбы отдельных людей и целых народов на Алтарь Территории, ведь Империя – превыше всего!

… выкинув из головы политологию и высокие умствования, проводил отца. Он одевался мрачно и как-то так по-особенному, что я давно научился уже различать – пьяным придёт! В хламину!

Безнадёжно переглянувшись с сестрой, я пожал плечами. Сделать мы не можем ни-че-го! Ровным счётом. Просто ждать… и надеяться, что вернётся живым, дееспособным и не влипнувшим в дурно пахнущую историю.

Чуть погодя оделся и я, выйдя на улицу продышаться. Дворники вовсю шоркают лопатами, отчищая дорожки к подъездам и тротуары, так что под ногами нет особых хлябей.

Солнце парит с необыкновенной силой, даром что выглядит бледно-жёлтым одуванчиком. Очень влажно, абсолютно безветренно и необыкновенно сыро. Сверху припекает, снизу тянет холодом, и всё так мерзко и потливо, что домой я вернулся, не пробыв на улице и пятнадцати минут.

Люба встретила меня понимающим хмыком, оторвавшись ненадолго от чтения учебника, но промолчала.

– Я ничего не понимаю! – с криком вылетела из комнаты Нина, потрясая учебником, – Дурацкие, дурацкие задачки! Поможешь?

Она прильнула к старшей сестре, и сделав "глазки", протянула:

– Ну пожа-алуйста!

– Некогда, – мягко ответила Люба, – брата попроси.

Покосившись на меня, Нина фыркнула и убежала в комнату, чем я ни капли не был расстроен. Иногда я занимаюсь с ней, но это самый сложный из моих учеников! Не слушается и не слушает, ёрзает и отвлекается… и это притом, что и так-то не светоч разума.

После ужина младшенькая соизволила внять голосу разума, и подошла ко мне за объяснениями. Понадобилось всего пятнадцать минут… и Нина ушла просвещённая, но совершенно недовольная! Это получается, что она зря мучилась всё это время?!

Конечно же нет! По логике двенадцатилетней девочки, виноват в её мучениях я! А ещё – дурацкий учитель математики, дурацкая гимназия, Министерство Народного Просвещения и Сатурн в третьем Доме!

Я же, объяснив сестре задачи, снова вернулся к учёбнику турецкого языка. Не то чтобы имеется острое желание осесть в Османской империи^[31], но жизнь любит подкидывать сюрпризы, и лучше, если хотя бы некоторым из них я подготовлюсь заранее!

… так, с учебником, я и сидел в гостиной до часу ночи, ожидая возвращения отца и переживая всё сильнее. Всё казалось, что если я вот прямо сейчас не побегу искать его на улицах, в питейных и увеселительных заведениях, в борделях и по знакомым, то он непременно замёрзнет, будет убит или захлебнётся собственной блевотиной. И виноват в этом буду я!

Ввалился он в дымину пьяный и озирающийся вокруг невидящими глазами, но на удивление сносно держащийся на ногах.

– Охти ж Господи… – запричитала выскочившая из кухни заспанная Глафира, подхватывая дражайшего родителя сбоку под плечом и пытаясь раздеть его, не уронив при этом, и не упасть самой.

– Ну ничего нового… – вздохнул я, и отложив учебник, стал помогать ей разоблачать это вонючее мычащее тело, всё время норовящее куда-то дёргаться. А куда денешься? Какой ни есть, а родня!

* * *

Подперев голову кулаком, листаю подшивку либеральных "Русских Ведомостей", любимую газету московской профессуры и интеллигенции. Цепляя глазами заголовки, иногда пробегаю статьи по диагонали. Заметив что-то действительно интересное, читаю уже вдумчиво и делаю выписки в толстенную тетрадь.

Рядом, ожидая своей очереди, лежит подшивка консервативной "Московской газеты", а под ней умеренно-правая "Голос Москвы", орган партии "Союз 17 октября^[32]". Добравшись до конца 1910 года, закрываю "Ведомости", откладываю их в сторонку, и подтягиваю "Московскую газету".

Занятие это не из тех, что можно назвать увлекательным, если только вы не испытываете счастья, вдыхая архивную пыль и выискивая давно устаревшую информацию, интересную разве что узкому кругу таких же архивных работников и преподавателей. Я к таковым не отношусь, но… надо.

Немного обжившись и разобравшись с первоочередными задачами, я вдруг понял, что ни черта не знаю об окружающей меня действительности! Без запинки цитируя параграфы учебников политической и экономической географии за старшие классы, часто просто не вижу причинно-следственных связей.

Большинству сверстников и даже гимназистам выпускных классов могу дать фору, но… этого мало. Не слишком помогает знание истории, скорее даже наоборот.

Этот период я знаю скверно, и многие события для меня выглядят как киноплёнка, порезанная на кадры и склеенная назад дай Бог одна десятая, да и то как попало. Казалось бы, и чёрт и с ним! Какое мне дело до всех этих эсеров, октябристов, меньшевиков и черносотенцев!

В восемнадцатом году в стране вовсю развернётся Революционный угар. Если нет желания примкнуть к какой-либо стороне, нужно просто свалить за границу, но… я несовершеннолетний.

Подложные паспорта? Да здорово, конечно! Но что они дают сами по себе? В теории можно приобрести документы на имя какого-нибудь марсельца и даже не попасться с ними. Но это в теории, а на самом деле, сложностей с фальшивыми документами гораздо больше, чем кажется со стороны.

Я, как бывший нелегал с испанским опытом, знаю это лучше других. Большую часть, понятное дело, в теории и по рассказам тех, кто набедовался вовсе уж из ряда вон. Но ведь тоже – опыт!

Что даёт мне обычный фальшивый паспорт? В Российской Империи податные сословия не имеют права покидать страну, если они не проживают в приграничных районах. Тем более в разгар войны!

Паспорт на имя дворянина или разночинца? Много дороже и ничуть не проще! В Российской Империи около одного процента дворян, и все они так или иначе пересекаются. Гимназии, университеты, служба, родственники… всегда найдутся какие-то зацепки. Всегда!

С разночинцами и купечеством примерно тоже самое, засыпаться можно на раз. Купечество – среда ещё более закрытая, да и с разночинцами не всё так просто.

Иностранец, в разгар войны выезжающий из Российской Империи, привлечёт к себе самое пристальное внимание. Может быть, сразу не тронут, но поставят где надо соответствующие пометочки, и аукнуться это может самым неожиданным образом. Годы спустя.

Если даже представить, что я благополучно выбрался из Империи в нейтральную страну, дальше-то что? Буду высовываться, привлеку к себе внимание, и фальшивые документы могут закончиться чем угодно, от депортации чёрт знает куда, до каторги. А внешность у меня, как уже говорил, довольно-таки примечательная.

Так что, прикажете жить в глуши, заниматься физическим трудом или прозябать мелким клерком и избегать русских эмигрантов, которые разбегутся по всему миру, как тараканы? А там свои игры, и подозрительный тип, который (невольно!) крутится рядом, может быть схвачен и допрошен, после чего – утилизирован. Или поставлен "в строй" – добровольно-принудительно.

Есть варианты со сменой паспортов и локаций, дабы потом, лет через пять-семь, явиться уже заматеревшим и неузнаваемым, и осесть в Европе или США. Но опять-таки, смена локаций и действия такого рода характеризуются обычно и кучей проблем, которых может быть ничуть не меньше, чем при побеге из охваченной огнём страны.

Выходит так, что ехать проще под своим именем, но…

… есть нюансы. Историю Революцию и Гражданской я знаю скверно. Помню некоторые имена и события, но путано и неуверенно.

Зато накрепко запомнил, что красные разбили белых в том числе и потому, что последние не выступали единым фронтом! Среди красных всех мастей, по крайней мере поначалу, тоже было не всё гладко. Но социалисты оказались сплочённей, жёстче и так далее по списку.

Белые же… кто за Учредительное собрание воевал, кто примерял на себя роль Диктатора, причём не обязательно Всероссийского! Были монархисты за "Единую и неделимую", сторонники "Казакии" и прочие, имя им – Легион!

Плохо помню… собственно, почти ничего. Но что белые да-алеко не всегда спешили придти на помощь друг другу, и порой даже вставляли палки в колёса, злорадствуя поражению "соперников", в памяти отложилось.

Соответственно, у каждого "Великого Диктатора", "Регента" и "Законно избранного Главы Правительства" была своя политика. Одни – набирали строго добровольцев, другие – могли мобилизовать в захваченных городах и сёлах всех мужчин того возраста, который казался им подходящим.

Аналогично – реквизиции, обыски, отношение к гражданским и прочее. Одни – соблюдали какую-никакую, но законность, не трогали гражданских и более того – по мере сил заботились о нормальной жизни. Другие воевали под лозунгом "Всё для фронта, всё для победы!", не забывая при этом грабить всех, до кого могли дотянуться.