– Хорошо, – согласилась Екатерина Николаевна.

Было уже совсем темно, когда Дронго и Вейдеманис вышли из дома.

– Случайных совпадений не бывает, – вспомнил Эдгар об охраннике вице-премьера.

– Почти никогда, – подтвердил Дронго, – посмотрим. Хорошо, что костюм не чистили, иначе мы бы ничего не нашли.

– Они не думали об этом, – согласился Вейдеманис.

– Конечно, не думали. Мать с дочерью потрясены случившимся. И, возможно, негативно действуют друг на друга.

– Ты не веришь в умысел?

– Помнишь про «Правило Оккама»? Не умножай сущее без необходимости. Возможно, всему есть простое объяснение? Как часто бывает во время наших расследований. Но я до сих пор верю в интуицию. Погибший Мальцев и его супруга знали друг друга много лет. Да еще и трагедия, произошедшая в молодости, когда они попали в аварию и она потеряла ребенка. Такие вещи иногда приводят к разрыву, а иногда так сильно скрепляют отношения, что люди начинают чувствовать друг друга. Я помню, как однажды Тонино Гуэрра рассказывал об отношениях Федерико Феллини и Джульетты Мазины. У них не было детей, произошла трагедия в начале их семейной жизни, Феллини систематически изменял своей супруге, но они были абсолютно гармоничной парой. Подобное в жизни случается.

– Тогда понятно, – иронично заметил Эдгар, – тебе необходимо всегда оправдывать мужей, не отличающихся особой верностью.

– Что не мешает им любить своих жен, – в тон своему напарнику сказал Дронго. – Но в любом случае завтра мы поговорим с его секретарем, водителем и охранником.

– А я думал, что завтра ты будешь занят, – сохраняя невозмутимое лицо, пробормотал Вейдеманис. – Или ты еще не звонил Наире?

– Уже звонил из аэропорта, – рассмеялся Дронго. – Только заняты мы с тобой будем вечером. Ты приглашен на ее день рождения. А завтрашний день посвятим разговорам. И утром отправим волосы на экспертизу. Посмотрим, какое заключение мы получим.

Глава третья

Утром Эдгар отвез волосы в лабораторию, попросив провести экспертизу как можно быстрее. А Дронго позвонил секретарше погибшего. Уже через три часа он знал новости, которые заставили его сомневаться в собственной версии. Он приехал на Красноармейскую улицу к дому, где жила Елизавета Трофимовна. У нее была большая трехкомнатная квартира, которую, очевидно, пробил ей бывший начальник. Дронго поднялся на третий этаж и позвонил. Дверь открыла высокая худощавая женщина. Чуть вытянутое лицо, узкие глаза, внимательный взгляд, седые волосы собраны в тугой узел. Ей можно было дать и сорок пять, и пятьдесят пять, и шестьдесят пять. Она была одета в длинное серое платье.

– Это вы мне звонили, – уточнила Елизавета Трофимовна, пропуская гостя в квартиру.

Здесь было чисто и безжизненно, как бывает в квартирах, где нет детей и других обитателей. Где живет одна женщина, не допускающая в личную жизнь посторонних и не знающая радости материнства. Даже запах здесь был специфический. Дронго прошел и сел за стол. Чистая скатерть, на столе небольшая сахарница.

– Хотите чаю? – спросила хозяйка.

– Нет, спасибо. Я хотел поговорить с вами о вашем бывшем начальнике. О Мальцеве.

– Я вас слушаю. Что вы хотите узнать?

– Вы работали с ним достаточно долго.

– Много лет. Наверно, Катя вам рассказала.

– Можете коротко его охарактеризовать? Мне нужна точная характеристика, а не хвалебная ода ушедшему.

– Хвалебная ода у меня не получится, – возразила она, – я его очень уважала. Он был требовательный, четкий, умный профессионал. Хорошо знающий свою работу. В общении с людьми был всегда вежливым, но не прощал ошибок. Никому не прощал. Однажды уволил своего помощника, с которым работал несколько лет, когда тот перепутал документы и внес в новый контракт не самые точные данные. Такая незначительная ошибка, но пришлось переписывать контракт, и Николай Антонович сразу уволил провинившегося помощника. Вот таким требовательным он был. Не прощал ошибок. И я об этом всегда помнила.

– У вас были хорошие отношения?

– У нас были отношения начальника и секретаря, – холодно пояснила Елизавета Трофимовна, – но я полагаю, он мне доверял. Когда его назначили в Кабинет министров, он сразу предложил мне перейти вместе с ним. И я согласилась.

– Можно личный вопрос? – спросил Дронго.

– Сейчас уже все можно. После его смерти.

– Как лично вы к нему относились? Обычно сотрудницы часто влюбляются в своего шефа. Извините, что я об этом спрашиваю.

– Нет. Я в него не влюблялась, – сухо отрезала женщина, – и, разумеется, никогда не была его любовницей, если вы имеете в виду наши личные отношения. Он доверял мне, но я всегда помнила, что не имею права на ошибку. Он не простил бы мне любую оплошность. И я старалась его не подводить.

– Я не хотел вас обидеть, – мягко произнес Дронго. – А как он относился к своей семье?

– Очень любил свою супругу. И конечно, дочь. Катя была для него смыслом жизни. Потом появилась внучка, и он разделил свою любовь между дочерью и внучкой. Но он никогда не позволял себе расслабляться на работе. Это был почти идеальный руководитель. За столько лет он не допустил ни одного промаха, ни одного прокола. Его очень ценили коллеги и сослуживцы.

– Идеальный руководитель… – сказал Дронго без тени сарказма.

– Да, – кивнула она, – почти идеальный. Такой штучный товар. Сейчас таких уже и не делают.

– А зять? Какие отношения у него были с зятем?

– Нормальные. Ровные, деловые. Хотя всем отцам кажется, что их дочь заслуживает гораздо лучших «принцев». Кстати, его брат – Денис Антонович продвигал родственника и занимался его карьерой. Иногда даже вопреки мнению Николая Антоновича.

– Вы подали заявление об уходе сразу после его смерти.

– Да. Решила, что не нужно там оставаться. Мне два года осталось до пенсии. И я могу провести их в гораздо более спокойном месте. Кроме того, мне было неприятно там оставаться после его ухода. У нового вице-премьера наверняка будет свой личный секретарь. А мне уже трудно привыкать к другому человеку.

– Я вас понимаю, – согласился Дронго. – Вы помните тот день, когда все произошло?

– Конечно. Никто из нас не ожидал подобного…

– Он когда-нибудь жаловался на сердце?

– Прежде – никогда! Даже если он неважно себя чувствовал, он бы никому об этом не сказал.

– А в тот день?

– Как вам сказать. Нет, он не жаловался. Но я заходила к нему и видела, как он нервничает. Держался за сердце. А потом даже спросил у меня, где можно найти валидол.

– Значит, проблемы с сердцем все-таки у него были?

– Выходит, были. Но только в тот злополучный день. Я так и сказала его брату Денису Антоновичу, когда он появился у нас в приемной. И его сестре.

– И поэтому все решили, что Мальцев умер от инфаркта. Ведь он просил у вас валидол, – мрачно сказал Дронго.

– Там были врачи. Ему пытались помочь, но все было безрезультатно.

– Вы можете более подробно рассказать, как это случилось?

– Конечно. Я сидела на своем месте, когда он позвонил и попросил меня зайти. Я вошла и увидела, как он уже не просто держится за сердце, а энергично массирует грудную мышцу. И очень бледный. Николай Антонович попросил позвать врача. Я выбежала в приемную и сразу позвонила медикам.

– Долго ждали?

– Минуты две или три. Они почти сразу появились. Дверь была открыта, и я увидела, как Николай Антонович лежит на полу и врачи пытаются ему помочь. Было понятно, что у них ничего не получается. И тогда я позвонила Денису Антоновичу, и он почти сразу спустился к нам на этаж.

– Вы были одна в приемной?

– Сначала одна. Потом набежало много людей.

– А где был телохранитель Мальцева? Кажется, его звали Габит?

– Да. Такой аккуратный молодой человек. Но в этот день его не было на работе.

– Почему?

– Утром Николай Антонович послал его на вокзал. Забрать какую-то посылку.

– На какой вокзал?

– Кажется, на Курский.

– Что в посылке было?

– Понятия не имею. Я никогда не задавала лишних вопросов. Наверно, привез и сдал в общий отдел. Если это была личная посылка, то ее передали бы в семью. А если по работе, то оставил у нас. Но я не знаю, кому передали. Возможно, кому-то из заведующих отделами в Кабинете министров. Может быть, забрал Денис Антонович.

– Габит давно работал с Мальцевым?

– Чуть больше двух лет.

– Мы можем ему позвонить? У вас есть его телефон?

– Конечно, есть! – с некоторым возмущением фыркнула женщина.

Дронго достал телефон, но она покачала головой и взяла свой. Набрала номер.

– Добрый день, Габит, – строго произнесла Елизавета Трофимовна, – извините, что беспокою. С вами хотят переговорить. Это друг семьи Николая Антоновича. Он эксперт, и его зовут господин Дронго.

Четко и коротко сообщила обо всем, отметил Дронго. Такой секретарь действительно бывает незаменим. Он взял телефон.

– Здравствуйте, Габит.

– Добрый день, – услышал он в ответ. Молодой человек говорил по-русски без всякого акцента.

– Я хотел у вас уточнить, – продолжал Дронго, – в тот день, когда умер Николай Антонович, вы ездили на вокзал. Все правильно?

– Да, я был на вокзале.

– Какой вокзал?

– Курский. Николай Антонович попросил меня взять посылку.

– Что было в посылке?

– Не знаю. Я не спрашивал. Мне приказали забрать, и я поехал с нашим водителем.

– И кому вы ее сдали?

– Никому, – ответил Габит.

– Я вас не понял, – нахмурился Дронго, – как это никому. Она до сих пор у вас?

– Не было никакой посылки, – пояснил Габит. – Николай Антонович сказал, что она будет в камере хранения, и назвал номер ячейки. И еще сказал шифр. Я приехал на вокзал, нашел ячейку. Шифр был правильный. Я открыл дверцу, но там ничего не было. Я позвонил Мальцеву и доложил, что здесь ничего нет.

– Что он ответил?

– Сказал, что он знает. Что он понимает. Примерно так.

– А если не примерно. Что именно он сказал, когда вы сообщили, что посылки не было?

– Он сказал: «Я так и думал». Нет. Он сказал: «Я так и предполагал». Вот так правильно. И сразу отключился.

– А когда вы приехали, вы говорили с ним об этой посылке?

– Нет. Мы попали в пробку и приехали через час. Когда все уже закончилось. Когда было уже поздно. И никто меня об этой посылке больше не спрашивал.

– Вы рассказали об этом кому-нибудь из своего руководства или брату Мальцева?

– Нет. Никому не рассказывал. Никто и не спрашивал. Зачем рассказывать, если посылки не было.

– А у вас раньше бывали подобные случаи?

– Нет. Никогда не было.

– Николай Антонович посылал вас куда-нибудь прежде?

– Один раз послал на дачу за своим портфелем.

– Он его забыл на даче?

Дронго заметил, как недовольно покачала головой Елизавета Трофимовна. Ей казалось кощунственной сама мысль, что бывший босс мог забыть документы на даче.

– Нет, не забыл. Он специально отвез его на дачу, чтобы поработать в выходные с документами. Но приехал в город, когда Настя простудилась. И попросил меня привезти портфель.

– Ясно. Спасибо за помощь. До свидания.

Он вернул телефон хозяйке квартиры.

– Убедились? – спросила она. – Любой, кто работал с Мальцевым, знал, какой он аккуратный и дисциплинированный человек. Вы напрасно теряете время, господин эксперт.

– И в этот день не было ничего необычного?

– Если не считать его неожиданной смерти, – мрачно ответила Елизавета Трофимовна.

– Его младший брат появился еще до того, как он умер?

– Он уже умирал. Или почти умер. Простите, я не могу точно сказать. Но было уже поздно.

– Туда приехал и зять покойного? Господин Бушуев?

– Приехал. Но позже всех.

– Мальцев договаривался о встрече со своим зятем?

– Он мне об этом не говорил. Но они могли заранее переговорить и условиться о встрече.

– Мальцева увезли сразу?