– У нее есть вы. Просто будьте рядом. Тогда любое горе можно пережить… Я надеюсь.

Кадир улыбнулся, пытаясь приободрить Ясмин, но даже эта улыбка была печальной. Он ушел, а Ясмин смотрела ему в спину и удивлялась. Ведь она практически прямым текстом сказала, что Айша идеальная кормилица его сыну!

Почему он не ухватился за эту мысль?

* * *

Нет, не она, и голос не ее.

Кадир тряхнул головой отгоняя призраков, допил кофе и выбросил стаканчик. Как же тяжело находиться рядом со скорбящими и самому чувствовать боль утраты. Но у него хотя бы останется сын, а та девушка потеряла всю семью.

Столичные врачи так и не смогли помочь подорванному здоровью Мирай. Она ушла, не просыпаясь. Ушла, не попрощавшись ни с ним, ни с сыном. Вряд ли она любила Кадира, и он не успел полюбить её, но от этого горе переносить не легче.

На его плече попеременно рыдали мать, госпожа Доган и Эсма. Он машинально произносил слова утешения, но его сердце уже не способно было страдать. Невыносимая концентрация боли.

Кадир в сотый раз шел к автомату, брал кофе и шоколадный батончик, съедал и запивал, не чувствуя вкуса, и возвращался, зная, что вся скорбь еще впереди, что его маленькие побеги от палаты ничего не решают и не отодвигают беду.

Невольно при каждом таком проходе он искал глазами ту, чей голос напомнил голос Лейсан. Или он не похож, а Кадиру только показалось? Только вместо нее он столкнулся с худенькой бледной девушкой, сестрой, которая потеряла ребенка.

Кадир отступил от автомата, предлагая ей взять приготовленный кофе.

– Спасибо, – неуверенно улыбнулась она, – но я пью с молоком и очень сладкий.

На секунду сердце пронзило какой-то особой, адской болью от неуверенной улыбки девушки. Она тоже напоминала ему улыбку Лейсан. И в целом черты лица были отдаленно узнаваемыми. Родными, любимыми.

Он сходит с ума?

Пока девушка ждала кофе с молоком, Кадир без всякого стыда и почтения разглядывал ее. Она худощавая, истощенная даже. Волосы светлые, но с медным отливом, у Лейсан были волосы, пожалуй, как у сестры, русые. Глаза этой отдавали легкой зеленью. Вроде смотришь – серые, а приглядишься и замечаешь зеленые искорки.

Еще он заметил морщинки. Не возрастные, а мимические, но очень говорящие. Эта девушка много хмурилась, плакала и редко улыбалась. Даже сейчас, удивляясь его вниманию, она улыбается, извиняясь, словно заранее признавая, что успела провиниться.

– Как вас зовут?

Она вздрогнула.

– Не пугайтесь. Ваша сестра называла ваше имя, но я забыл. Простите меня.

Девушка обняла стаканчик с кофе двумя ладонями и снова сверкнула на него зелеными искрами, словно намекая, что она не простой человек, а лесная нимфа.

– Айша.

– Айша, – повторил он. – Я очень соболезную вашей утрате.

Уголки ее губ задрожали и поползли вниз. Айша даже не пыталась поблагодарить его за сочувствие.

– Еще ваша сестра сказала, что недавно вы потеряли мужа. Мне искренне жаль…

– А мне не жаль ни капельки. Он был плохим человеком, я не горюю о нем. Только о моей крошке, Гульназ.

Кадир был несколько удивлен, но, может, Айша с сестрой приехали из тех мест, где можно было осуждать действия мужчин?

– Я сегодня потерял жену, – тихо поделился он своим горем.

– О! Я вас понимаю… Это ужасно!

Кадир кивнул, продолжая выплескивать свое горе:

– Сейчас больше всего хочется уехать и закрыться в самом глухом месте, в самом отдаленном доме в горах, но я не имею права… Семья скорбит, и я обязан остаться и оказать им поддержку.

Ответом было сдавленное рыдание.

– Я завтра заберу свою малышку, но я не хочу ее везти домой. Я навсегда оставила то место. И здесь не могу схоронить ее, потому что не останусь в столице… У меня нет дома и места, где я могу упокоить доченьку и навещать ее каждый день, приносить цветы и игрушки… А ваша жена будет подле вас. Пусть на кладбище, но рядом.

– Это плохая замена. Меньше месяца назад она родила моего сына. Теперь он остался без матери. И я не смогу носить его на кладбище, там она все равно не даст ему материнского тепла.

Айша разрыдалась, расплескивая кофе из стаканчика. Кадир подхватил девушку под локоть, забирая стакан и помогая присесть в кресло у стены. Протянул Айше салфетки, но она сразу закрыла ими глаза и хлюпающий нос, даже не думая стереть с рук пролитый кофе.

Кадир сам, не спрашивая позволения, промокал салфеткой полупрозрачную белую кожу с просвечивающими голубыми венками, практически борясь с искушением наклониться и коснуться их губами, почувствовать живое биение пульса под этой тонкой кожей.

– С-спасибо, – прошептала Айша, отнимая у него свои руки и снова вытирая глаза и нос.

– Это будет грубо и несвоевременно, но я спрошу. Мы ищем кормилицу моему сыну. Женщину из приличной семьи… С молоком, – Кадир смутился, скользнув взглядом по полной груди Айши и видя мокрые пятна у сосков.

Девушка прижала руки к груди, прикрываясь от его взгляда, а Кадир невольно облизнулся.

Нет, у него на уме ничего такого не было, просто… Это получилось инстинктивно.

– Я мог бы взамен предложить вам дом в хорошем, устроенном городе, где вы могли бы осесть. Достойное жалованье за помощь.

– Что вы, я не смею… Я не могу.

– Недалеко от дома находиться кладбище, – уже другим сдавленным тоном произнес Кадир. – Вы смогли бы постоянно навещать Гульназ, носить ей цветы и игрушки. А я ходил бы с вами, навещал жену и любимую…

Тут голос Кадира сорвался. Он не хотел этой девушке рассказывать свою историю, когда он вынужден оплакивать сразу двух не чужих ему женщин. Айше точно этого знать не надо.

– Спасибо, господин. Но я прибилась к сестре и матери, и без них не смогу принять предложение. А с ними я стану вам обузой, а не помощницей.

– Ничего подобного. Да, мама?

Кадир вздрогнул, потому что сейчас за его спиной опять доносился голос Лейсан, но стоит только обернуться, и зачарование пройдет, потому что Лейсан нет, ему всё мерещится.

– Если господин не против, что мы все переедем в его дом, – заговорила их мать, но девушка с голосом и волосами Лейсан прервала.

– Зачем же нам всем переезжать в дом господина? Мы сможем купить маленький домик в их славном городе, а я буду приходить и помогать сестре нянчить мальчика.

Кадир настороженно посмотрел на девушку, медленно поднялся с кресла, та сразу же протянула руку и представилась:

– Я сестра Айши, Ясмин. А это наша мама.

Кадир пожал протянутую руку, но не улыбнулся:

– Откуда вы знаете, что у меня сын? Я вам этого не говорил.

Ясмин дрогнула, ее мать беспокойно забегала глазами то на дочь, тона Кадира.

– Я случайно услышала ваш разговор с пожилой женщиной. Она точно сказала про внука. Я просто предположила, что она ваша мать, значит, ее внук – ваш сын.

Ясмин улыбнулась, ее мать успокоилась, а Кадир снова посмотрел на Айшу. Та осталась сидеть, сжимая в руках смятые салфетки.

Это странно, очень странно, но его раздирает от необходимости потакать своим желаниям. И сейчас он желает только одного, чтобы эти две девушки, одна с улыбкой Лейсан, другая с голосом Лейсан, жили в его доме.

Может, тогда он перестанет видеть призраков?

– Договорились. Я буду рад, если Айша и вы поселитесь в нашем особняке. А вашей матери я лично подберу и куплю домик или квартиру.

– Это будет самое лучшее! – воскликнула Ясмин, порываясь броситься Кадиру на шею, но тут же осеклась, просто улыбаясь ему благодарной улыбкой.

– Хорошо… Тогда получайте все необходимое здесь, я распоряжусь о перевозке тел и подготовке мест захоронения.

Айша снова всхлипнула и уткнулась в салфетки, Ясмин поблагодарила, а Кадир пошел к матери, чтобы обрадовать ее новостью. Он нашел кормилицу, и она едет с ними в особняк.

Глава 3. Возвращение в особняк

Госпожа Азра была шокирована! Как он мог кого-то нанять за ее спиной? Без проверки, без рекомендации?!

Можно принять во внимание, что все расстроены смертью Мирай, Кадир вообще убит горем, но почему он так легкомысленно подошел к найму кормилицы?

– Пока не проверю ее – ноги в моем доме не будет! – так она ему и сказала, уверенная, что он отступит.

– Значит, я с сыном останусь здесь, – безэмоционально ответил Кадир и скрылся в палате, где еще лежало тело Мирай.

Больше поговорить им не удалось. С семьей Доган разразился спор, где будет похоронена Мирай и с кем останется ее сын.

– Он мой сын. Я жив, потому никому права на опекунство не доверю. Я буду воспитывать его сам.

В этот момент сердце Азры пело. Сын вырос. Стал мужчиной, отцом… В этом была гордость матери.

А семья, жена – это ничего. Первый раз не сложилось, она другую ему сосватает.

– Мама, папа, – раздался надломленный голос Эсмы. – Я поеду с ними. Я чувствую себя виноватой перед Мирай, потому не брошу моего племянника. Заменю ему мать.

Азра прищурилась. Ага, как же, заменит. Тварь какая. Тело сестры еще не остыло, а она уже метит занять ее место! Азра помнит подлую сущность Эсмы. Помнит каждое брошенное слово в свой адрес.

Но госпожа Азра никогда не смогла бы стать хозяйкой особняка, если бы не продумывала все наперед! Вот и теперь у нее был компромат против Эсмы. Азра знала, кто в действительности взял у Хакана, двоюродного брата Кадира, пистолет. И знала, что именно Эсма сама себе выстрелила в ногу, чтобы подставить Лейсан. А Лейсан стала незаживающей, кровоточащей раной на сердце Кадира, чтоб её! Ведь схоронили, плиту сверху положили, Зифа все глаза выплакала, а сын, как привязанный, ходит к могиле девки и последнее счастье проливает на ее плиту.

Приготовления к отъезду оказались хлопотными. Семья Доган устроила поминки в столице. Потом сопроводили их до родного уезда. Тут уже проводы организовала Азра, не давая никому вмешиваться и помогать.

И только потом Мирай предали земле.

Азра с неудовольствием отметила, как Кадир отделился от процессии и подошел к другой, весьма скромной. Теперь уже Азра знала, что кормилица хоронит своего младенца, но это слишком личное внимание сына к чужой семье Азре не понравилось. Надо будет узнать про них всё. Кто такие и откуда.

В особняке царила суета. Госпожа позволила Зифе нанять еще двух помощниц, но сколько не нанимай, ничего старая экономка уже не успевала. Зифа ходила какая-то странная, настороженная, от каждого слова Азры вздрагивала. Переработала, что ли?

– Ты заболела? – в лоб спросила Азра свою экономку.

– Нет, госпожа.

– А чего тогда трясешься?

Зифа замотала головой и тут же зарыдала, а потом завыла и сползла по стене на ступеньки. Азра закатила глаза, призывая терпение.

– Вот что. Если тебе нужен выходной, бери и отдохни. А завтра вернешься к работе.

– Спасибо, госпожа! – Зифа в благодарности приложила кисть Азры к губам, тяжело поднялась и неровной походкой стала спускаться вниз.

Азра снова покачала головой. Замену надо искать Зифе, никто в этом особняке, к сожалению, не молодеет.

Следующим утром Доган уехали, оставив Эсму в доме Азры. Кадир проводил тестя с тещей и сразу же сел в машину, чтобы привести кормилицу.

Особняк снова наполнился шумом и голосами. Одновременно с Кадиром вернулась Зифа, бодрая и полная сил, звонким голосом разгоняющая помощниц по делам.

Госпожа Азра вышла из спальни и села на диван, призывая помощницу позвать Эсму с ребенком. Та, как пиявка, вцепилась в младенца, почти не выпуская его из рук.

С холла поднялся Кадир, ведя за руку тощую бледную девку, того же типажа, что и его Лейсан. Они его как магнитом притягивали.

Азра поморщилась. Родословную можно не узнавать, по лицу видно, что ни рода, ни племени нет. Она похлопала по дивану рядом с собой. Девушка засмущалась, отнимая руку у Кадира и взглядом как будто спрашивая разрешения. Это хорошо. Послушная.