– Белокурые кудри до плеч и большой бант на макушке, – улыбнулся Джей Джей. – Не то пасхальное яичко, не то пудель на выставке. Я покажу вам семейный альбом.

На проспекте он подозвал такси.

– Хэдли, – продолжал он, дав шоферу адрес няни. – В тот памятный вечер, когда вы поразили нас с Эллой вашим невероятным номером с Фредом Астером, я задал вам вопрос, вы помните?

– Не помню.

– Я хотел знать, откуда вы взяли брошку- птичку, которая была тогда приколота к вашему плечу.

Теперь она вспомнила. Она, кстати, отметила, что Элла Тарлингтон не носила никаких украшений, кроме обручального кольца. Неуместное замечание, даже в мыслях. Хэдли закусила губу, почувствовав, что краснеет. Она попыталась притянуть Огдена к себе. Он уперся, ему хотелось сидеть на руках у Джей Джея, как в их прошлую поездку в машине.

– Оставьте, он не тяжелый. Вы тогда ответили, что одолжили ее у подруги.

Лицо у него было напряженное, голос встревоженный и усталый.

– Я помню. Я ее носила, потому что в «Сторке» патрон любит оригинальность. Но какой у вас серьезный вид, Джей Джей.

– Будет нескромно спросить у вас имя этой подруги?

– Нет, конечно. Вообще-то птичек две, по одной на каждое плечо. Это осколки былых времен, понимаете? Реликвии старой дамы.

– Старой да…

Он поперхнулся.

– Настоящий феномен, – сказала она. – У нее была бурная молодость флэппера^[19].

– Она рассказала вам, как… это украшение попало к ней?

– Нет, ничего не сказала. От пылкого поклонника, я думаю. У нее была толпа воздыхателей на Бродвее в «ревущие двадцатые». Она знала всех. Бутлегеры, спикизи, вечеринки в «Ритце», премьера «Шоу Бот»…^[20]

– Где я могу ее увидеть? Мне нужно ее имя. Непременно нужно.

Его голос стал нетерпеливым, звучал отрывисто.

– Ее зовут Артемисия.

– Митци! – выдохнул он.

Хэдли посмотрела на него с любопытством.

– Миссис Мерл… ее сестра так ее зовет. Это хозяйки нашего пансиона «Джибуле». Мы там были десять минут назад.

Он откинулся на сиденье, прикрыв глаза рукой, со вздохом, показавшимся бесконечным. Другая рука рассеянно гладила голову мальчика, прижавшегося к его рубашке.

4. Open the door, Richard!^[21]

Девушка открыла дверь молодому человеку.

Эчика Джонс тут же порадовалась, и еще как, что засиделась за последней чашкой кофе. Остальные девушки, поспешившие наверх, не имели счастья слышать звонок… и, стало быть, открыть.

Он походил на рекламу булавок для галстука, нарисованную Лейендекером^[22], в витрине «Сакса». Портфель же его был – вне всякого сомнения – из секции «Роскошная кожа на заказ» того же «Сакса».

Он же думал совсем о другом. Джей Джей готов был сучить ногами, но, поскольку он был очень хорошо воспитан, делал это про себя. Он поздоровался с девушкой и назвал себя – все по правилам этикета. Имя Эчика не запомнила, слишком занятая восторгами от его повадки, прически, зубов, галстука, ботинок и т. д.

Он просил о встрече с мадам Артемисией.

– Мадам! – хихикнула Эчика. – Не говорите этого слова при ней. Безбрачие – ее «Пурпурное сердце»^[23]. Скромного «мисс» будет достаточно.

Проверив тылы, она добавила вполголоса:

– Ее еще зовут Дракон. Или Капитан Блай, тиран в треуголке, мучивший экипаж «Баунти».

Если он и был ошарашен, хорошие манеры все же сохранил.

– Вы думаете, что мисс Артемисия будет пытать меня колесованием?

– Нет, если я ей скажу, что вы молодой, белокурый и просто очаровашка.

– Ради бога, не надо, а то она подумает, что я в слюнявчике и с соской во рту. Могу я попросить вас доложить обо мне, пожалуйста? – добавил он серьезнее.

Она наморщила нос – воплощение шаловливой осмотрительности.

– Только эпидемия тифа или возвращение Руди Валле могут когда-нибудь заставить ее высунуть нос наружу. А пока вам придется карабкаться на вершину. Напомните мне ваше имя?

– Джей Джеймсон Тайлер Тейлор. Джей Джей.

Она посторонилась. Он вошел.

– Ее сестры, миссис Мерл, нет дома. Она ушла на рассвете смешивать с грязью «Электроникс», магазин телевизоров на Лексингтон-авеню. Они обещали доставку, а ее все нет. Перегорели лампочки и трубки на заводе. Повалили валом покупатели. У вас есть телевизор?

Молодой человек внимательно рассматривал прихожую, как будто искал потерянную вещь. Он вздрогнул, когда она повторила вопрос.

– Да, да, конечно, – пробормотал он машинально.

Конечно! Ах, эта беззаботность баловня судьбы, который может позволить себе телевизор так же легко, как банку роль-мопса!^[24]

Она оставила его ждать и упорхнула. Удостоверившись, что находится вне поля его зрения, предприняла не очень пристойный спринтерский забег до третьего этажа. Поднималась она туда нечасто. Даже никогда. Эчика постучалась к Артемисии, и… ее охватил мандраж.

Никакого ответа. Из дальней комнаты показалась Истер Уитти с метелкой из перьев в руке.

– Что вам от нее надо?

– Ее спрашивает джентльмен.

– Джентльмен? Какого рода?

– Парк-авеню. Золотые запонки. Английские мокасины.

– Он сказал, как его зовут?

– Джей Джеймсон Тайлер Тейлор.

– Не знаю такого.

– Я тоже. Но он спрашивает не нас.

Истер Уитти бесцеремонно постучала в дверь. Створка приоткрылась, донеслась воркотня и негромкая брань. Когда ее ввели в курс дела, Дракон изрыгнул пламя:

– Никогда не слышала. Он красив?

– Красивее некуда! – пылко заверила Эчика.

– Скажите ему, что мне уже не по возрасту.

И она захлопнула дверь перед их носом.

Эчика сбежала по лестнице, притормозив ланьим прыжком на подходе к холлу. Джей Джеймсон Тайлер Тейлор (он, кажется, сказал Джей Джей?) был по-прежнему там.

– Мисс Артемисия не хо… не может вас принять.

Губы его перекосила гримаса отчаяния, казалось, он весь сейчас растечется лужицей.

– Я могу вернуться и умолять ее, – прошептала взволнованная Эчика. – Но мне понадобятся боеприпасы.

– Бое… боеприпасы? – выговорил он.

– Аргументы. Убедительные.

– О, я понял. Скажите ей…

Лицо его просияло, он изящно щелкнул пальцами.

– Произнесите это имя: Нельсон Джулиус Маколей.

– Нельсон Джулиус Маколей. – Гримаска сомнения. – Думаете, этого будет достаточно?

– Если я ошибаюсь, это имя действительно будет ей неизвестно. Но если это она, вправду она!.. О боже мой, если это она…

Опустив голову, он что-то забормотал в кулак. Эчика озадаченно развернулась.

– Нельсон Джулиус Маколей, – повторяла она вслух, поднимаясь по лестнице. – Нельсон Джулиус Маколей…

Ее остановили на полпути.

– Какое имя? Эчика, опять вы! Какое имя вы назвали? Повторите, безмозглое создание…

Лицо Артемисии наверху, над перилами, казалось яблоком в конце туннеля. Слух у старухи был отменный.

– Нельсон Джулиус Маколей! – проревел голос Истер Уитти где-то в дальнем коридоре.

Молчание.

– Какое… имя? – выдохнул Дракон.

– Нельсон Джулиус Маколей! – прокричала Эчика во все горло. – Я вам что, громкоговоритель бродячего цирка?

– Боже милостивый… Вы держите этого бедного гостя узником в холле, Эчика? Если это для того, чтобы выйти за него замуж, я вам подскажу более действенные методы. Кончайте ловить мух и пригласите его подняться!

Рука Эчики указала дорогу бедному узнику.

Который поспешно повиновался.

5. Beg your pardon^[25]

– Эта балаболка права. Действительно, красивее некуда, – объявила старая дама со своего наблюдательного пункта под абажуром от Тиффани.

Джей Джей не рискнул осведомиться, к кому относится эта оценка и не иронизирует ли она. Он боялся ответа – если ответ был. Во всяком случае, у него было ощущение, что его просвечивают рентгеном.

Другой бы почувствовал себя неуютно в этом нагромождении безделушек, финтифлюшек, бумаг, мебели, всего. Он, однако, нет. И быстро понял почему.

Это место, где он никогда не бывал, было ему уже близко знакомо. И эту женщину, которую он видел впервые в жизни, он как будто хорошо знал. Пусть даже целая жизнь отделяла Артемисию, которую он себе представлял, от несговорчивого старого дракона, стоявшего посередине комнаты.

– Я заметила вас на улице сегодня утром. Вы ждали меня?

Она расставила ему ловушку. Надо сказать, не очень коварную. Он не попался в нее, потому что ответил правду:

– Я ждал одну из ваших пансионерок в надежде получить сведения… которые привели меня сюда. Вновь привели, лучше сказать.

Действительно, она видела, как он провожал Хэдли и малыша… потом вернулся в такси.

Она приблизилась, выпустив трость. Он не выказал никакого удивления, когда она коснулась его лба, ощупала контуры лица своими невесомыми прозрачными пальцами.

– Вы на него не похожи, – сказала она.

Села в кресло и указала ему на другое.

– Садитесь напротив меня и побеседуем.

Кокетка. Она выбрала кресло против света. В халате из японского шелка она походила на самурая, сумрачного и, наверно, такого же одинокого. Он повиновался, поставив кожаный портфель на колени. – Кто вы?

– Джей Джей, – просто ответил он, глядя ей прямо в глаза.

– Я имею в виду, по отношению к Нельсону Маколею?

– Его единственный внук. У меня есть две сестры.

– Он женился на девице из Олдричей.

Она произнесла фамилию с недобрыми нотками, но он не стал возражать.

– На моей бабушке Эмили, да. Ба Милли. Она умерла тринадцать лет назад.

– Я знала. Он любил ее?

– Полагаю, да, – ответил он осторожно.

– А она его любила?

– Очень.

Свет мелькнул в зеленых глазах. Кошка цвета половой тряпки, урча, устроилась в складках кимоно. Самурай отчасти утратил свою воинственность.

– Почему вы здесь сегодня?

Он догадался, что «сегодня» – важное слово. Открыл кожаный портфель и выложил какие-то вещи на круглый столик.

– Из-за этого.

Страницы цвета слоновой кости, светлый сафьян, коричневый шнурочек, связывавший их… Она узнала всё вплоть до почерка. Перед глазами встал Нельсон, склонившийся над бюваром, золотое перо его элегантной ручки, хрустальные чернильницы.

Из горла ее вырвался звук, глухая нота, похожая на удушье. Она попыталась встать, но не могла. Силы покинули ее.

– Его дневники, – сказала она наконец.

Едва слышно и сильно побледнев. Ее дрожащие пальцы потянулись к светлому сафьяну, ощупали его. Таинственные дневники Нельсона.

В последний раз он писал в них при ней в тот день, когда она покинула «Бродвей Лимитед» и оставила его навсегда.

– Он исписывал страницы и страницы, – прошептала она, затрепетав. – Писал везде. Я спрашивала его: «Про что такое серьезное вы пишете там, Нел?» Он отвечал: «Про жизнь. Про вас. Про меня. Но больше всего про вас».

– Да. Больше всего про вас, – мягко подтвердил Джей Джей.

– Так вы их читали?

– Читал и перечитывал много раз после его смерти прошлой осенью. Я принес только последние. Остальные передам вам позже, если хотите.

Он помедлил и продолжал:

– Последняя страница последнего дневника обрывается на дате, когда он послал вам вторую пару птичек. Копию тех, что вы растоптали в «Бродвей Лимитед». В приложенном письме он назначал вам свидание в «Уолдорфе».

Снова пауза.

– Я догадываюсь, что вы туда не пошли, потому что после этого он перестал писать.

Она сидела неподвижно и молчала.

– Он хранил сломанных птичек под замком, в ящике своего секретера. Элла, моя старшая сестра, случайно наткнулась на них.