В любом случае, Вадим планировал жениться один раз и на всю жизнь, как его родители и потому Машуньке пришлось ждать, пока у него не появятся деньги на торжество такого размаха, чтобы соответствовало событию.  Самое дорогое платье, самый роскошный ресторан, недельные гулянки, приглашены все, кто хоть как-то знал «самую красивую пару Москвы». Лимузины, дорогое шампанское, звезды эстрады… Все это ждало их, начиная с завтрашнего дня, а сегодня у Вадима был мальчишник. Тоже с полным размахом.

Была уже и стриптизерша, выскакивающая из торта, и ночные клубы, где веером летели на пол крупные купюры, и поездки по ночному городу наперегонки, высовываясь из люков машин, и стрельба боевыми на полигоне в тире, а теперь пришло время десерта.

Жених с друзьями застал визжащих невесту с подружками, погонялся за ней, задирая юбку и оставив Машу в счастливой уверенности, что даже в ночь отрыва он думает о ней, Вадим отправился в сауну.

 Там Богдан организовал уже все по первому разряду.

Лихие банщики выбили вениками из новобрачного лишний алкоголь, чтобы завтра он не присутствовал на собственной свадьбы опухшим и с похмелья, напоили секретными отварами. Массажисты с могучими руками как следует промяли все мышцы и вот к парням, блаженно отмокающим в парящих джакузи, с визгом выскочили дамочки в неглиже. Наряды начала двадцатого века с корсетами, подвязками, поясами для чулок и кокетливыми панталончиками были в самую тему. Одна была даже в длиннющей ночнушке, но она не успела даже добежать до места действия, на нее почему-то соблазнился шафер, огромный мужик с мускулами размером с голову Вадима. Он красотку поймал, перекинул через плечо, задрав подол и обнажив сочную попку и унес куда-то вглубь сауны, откуда донесся еще более громкий визг.

Вадиму было для друга не жалко. Тем более, что вокруг него тоже роились красотки не последнего разлива.

В кружевных панталончиках обнаружились дырочки на самых удачных местах, чулочки ползли блядскими стрелками от любого касания, и прелестницы жеманничали, отказываясь спускаться к джентльменам в воду. Пришлось голым джентльменам выскакивать с орудиями наперевес и ловить бегающих переполошных девиц.

Веселье было отменным. Богдан учел и вкусы жениха: все прелестницы были с отменными дойками, которые болтались, когда они носились по сауне, как курицы с отрубленной головой, преследуемые парнями.

Сплошное наслаждение.

Вадим пока никуда не спешил. Он был уверен, что хватит на всех. Тем более, что некоторые друзья ловили одну красотку на двоих и растягивали ее тут же, на мраморной скамье, поочередно вонзаясь в нее то сзади, то спереди.

И он не прогадал. Кто-то подошел со спины, опустился на колени над краем джакузи и исполнился Вадимов сладчайший сон: с двух сторон его голову обняли пухлые горячие сиськи.

А нежный голосочек шепнул на ухо:

– Не сгожусь ли я тебе, добрый человек? Сбросить удаль молодецкую, чтобы перед невестой в первую брачную ночь показать себя богатырем стойким да выносливым?

– Это уже из другой сказки, – довольно проурчал Вадим, поворачиваясь… и узнал эти темные глаза.

Хотя, по правде говоря, еще сиськи ему напомнили тот эпизод на трассе. Хоть и были тут прелестницы, одаренные богаче, а у Веры все равно как-то идеальнее все выглядело. Большие, упругие, стоячие. Как под Вадима делали.

– Привет! – Сказал он, почему-то улыбаясь. – Какими судьбами?

– Да вот послушалась одного умного человека…

Губы Веры сложились в знакомую чуть усталую и горькую улыбку.

На ее совсем юном лице она смотрелась не очень. Грустно становилась. Видимо, Вера знала об этом, поэтому тут же показала белоснежные зубки и скользнула к Вадиму в воду.

– Ну привет, молодой. Чего желаете?

– Желаю я чуда чудного и дива дивного… – пробормотал Вадим, уже догадываясь, что все равно этого не избежит. Ручка Веры уже профессионально точно поглаживала его по члену, поприветствовавшему даму вставанием.

Под бурлящей водой ее касания ощущались необычно и экзотично.

А уж когда она, хитро улыбнувшись, нырнула и обхватила губами его прямо там, в водной стихии, Вадим и вовсе задохнулся от фейерверка ощущений.

За прошедшее время ее навыки в оральных ласках изрядно улучшились. Или ему так казалось из-за необычности ситуации?

Зубки уже не царапались, пальчики не мешали, а помогали делу, а фирменное жесткое всасывание оказалось под водой как нельзя к месту. Вадима чуть не катапультировало из джакузи, когда она проделала это в первый раз.

Твердые губы умело массировали ствол, медленно, но верно разгоняя его до нужного состояния. Вадим не сомневался, что она сможет заставить его кончить мгновенно, но она не торопилась. Словно вспоминая тот первый минет в лесу, растягивала удовольствие. Ныряла под воду, всасывала, скользила, обнимала, втягивала в себя дрожащий от напряжения член. Выныривала, глотала воздух, ни на секунду не оставляя его одиноким, вместо губ там орудовали пальчики. И снова ныряла, обрабатывая Вадима плотно и сильно. Язычка ее не хватало, да и лизать было неудобно, но необычность ощущений полностью компенсировало все недостатки. А уж когда она втянула по одному яйца, Вадим поплыл… И возбудился так, что терпеть больше не смог. Обхватил Веру руками и выбросился с ней на сушу, как дельфин. Притянул к себе, сжал наконец вожделенные сиськи, а Вера принялась сосать все быстрее и быстрее, уже не отвлекаясь на игры воздух-вода.

В этот раз кончить в рот она не дала, но выпустив изо рта хуй, сжала его между грудей, и Вадим чуть не кончил второй раз без перерыва, увидев, как его сперма стекает по гладкой коже ее доек.

– Хороша… – выдохнул он, сползая вновь в воду. Опустевшие яйца всплыли. Рядом сползла Вера, окунувшись так, чтобы грудь покачивалась двумя островками над водой. – Как дела твои?

– Учусь, – пожала она плечами. – Ты реально был во всем прав. Видала я девчонок, которые пытаются утром учиться, а вечером блины печь. Хреново учеба идет.

– Молодец, – похвалил Вадим. – Верю в тебя.

– Да, мой крестный папочка, – позволила она себе шпильку.

– Ты бы кстати вместо этих корпоративов нашла себе богатого мужика.

– Да кому я нужна?

– Брось, ты красотка. А с такими навыками…

Вадим повернулся к ней лицом и с наслаждением зарылся в упругую грудь. Облизал сначала правую, потом левую.

– Что, невеста плоскодонка? – Проницательно спросила Вера.

– Увы, увы…

Вадим стиснул ее сиськи до боли, Вера аж поморщилась.

– У тебя оральная фиксация, – ухмыльнулась она.

– Ты на психолога учишься, что ли?

– Ага… Ну ладно, пойду я. Я у Богдаши спецом на тебя напросилась. Он меня ценит. Захочешь еще, возьми Ленусика, она так сосет, что все улетают.

– Непременно, – заржал Вадим.

Но Ленусика уже звать не стал, а досидел до конца мальчишника с банкой безалкогольного, наблюдая свальных грех друзей и закусывая заморским сыром.

Третий раз

В третий раз Вадим встретил Веру на благотворительном приеме в особняке Решетова.

Куда он явился, вопреки всем обычаям их круга, с законной женой. На такого рода неофициальные приемы принято было выводить любовниц, содержанок, на худой конец эскортниц. Журналисты и левые люди туда не допускались и среди своих можно было и похвастаться, какую новую телочку отхватил, а заодно и пообщаться в неформальной обстановке, поговорить о таких делах, которым не место на имиджевых приемах.

Машке, конечно, было неуютно, страшно, даже, может быть, обидно, что он приволок ее туда, где профессионально усталые взгляды ухоженных шлюх разбирают ее по запчастям и на каждую вешают ценник. И губы у нее свои, и сиськи, и бедра широковаты… разве что платье и сумочка не подкачали, тут Вадим разорился. Но туфли эта дура надела «удобные, это же фуршет, не присесть» и теперь явно боролась с желанием спрятаться за занавеску, выставив как щит свою заказанную за несколько месяцев «Биркин». Ну, в следующий раз будет слушать, что ей говорят.

То, что Вадим демонстративно обратился к семейным ценностям, дало понять соответствующим кругам, что он готов к противостоянию. Волчонок вырос и намеревается вступить в бой за место вожака стаи. Или основать собственную. По одобрительным взглядам бывалых хищников, он видел, что эскапада не прошла незамеченной, и битва будет славной. Не сейчас. Но будет.

А это значит – выход на следующий уровень.

Сам Решетов явился часа через три после начала, когда макияж у неутомимых девиц уже плыл, вслед за сознанием, не выдерживающим литров «Боллингера» и «Смирнова». Они покачивались и висли на всех подряд, хлопая гигантскими ресницами и потираясь внушительными бюстами с привкусом силикона. Некоторые прямо на месте меняли одних покровителей на других, иные только пробовали по-быстрому. Верными подругами оставались только эскортницы – их за подобные выходки могли и слить.

На фоне этого мутного, душного пьянства и блядства, свежая подруга Решетова, которую он вывел, придерживая за локоток, как джентльмен старой школы, смотрелась волшебно и выигрышно.

Даже Вадим в первый момент не узнал свою старую протеже. Только цепанул взглядом, как завлекательно и естественно качнулись немаленькие сиськи. В этот момент мозг и сложил два и два, провел последнюю линию, соединяя двух тяжелых милашек с полузнакомым лицом.

Да, молодец, девка!

Сквозь алкогольный туман никак не получалось сосчитать, сколько лет прошло с первой, со второй их встречи, но на третьей Вера заняла поистине королевскую позицию. Даже стыдно как-то вспоминать, как мялась она на обочине трассы, как неловко цепляла зубами напряженную плоть члена.

Прямая спина, которую бесстыдно и благородно открывает струящееся темно-бордовое платье, ожерелье из черного жемчуга, змеящееся вдоль позвоночника, чтобы закончиться двумя бриллиантовыми кистями, практически невидимые босоножки на тонком каблуке. Словно она сама по себе парит над блестящим паркетом. И высокая, не модная, но удивительно идущая ей прическа. Сбежавшая из семидесятых кинодива, а не содержанка «крестного отца» московского строительного бизнеса.

Решетов умеет поставить своих шавок на место. И Вадима заодно.

Взгляд, который он кинул на него, обещал очень, очень долгий и скорый разговор.

Такую новость следовало запить чем-нибудь покрепче сладковатой воды с пузыриками.

Сказав какую-то малоинтересную собравшимся речь и намекнув, что господь велел делиться, поэтому реквизиты детского онкологического фонда написаны на буклетах, разбросанных по столам между ведерками с шампанским и вазами с фруктами совершенно не зря, Решетов оставил Веру щебетать с подружками-змеями и направился к Вадиму. Не сворачивая и раздвигая своей харизмой толпу так, будто это были волны Красного моря, а он Моисей.

– Японцы недавно вискаря презентовали. Говорят, дивного вкуса, ирландцы с шотландцами делают харакири от зависти. Угостить? – предложил он Вадиму.

Взгляд, однако, был цепкий, безошибочно ловил малейшие оттенки эмоций. И мгновенно плеснувший страх тоже поймал. Но Вадим склонил голову, соглашаясь на переговоры. Ради того и пришел.

…вывалился из кабинета спустя три часа, выжатый, как горсть орехов после промышленного пресса. Вискарь был отменный, на всю жизнь запомнишь. И сигары кубинские, старые еще, времен живого команданте Фиделя. Безупречно хранившиеся в таких условиях, в каких не каждого наследника британского престола содержат.

Тоже запомнятся. Только не потому, что какого-то выдающегося вкуса. Вадим, воспитанный в деревне и интернате, больше всего ценил если не «Беломор», то хотя бы «Житан».

А потому, что разговор этот трехчасовой раскатал всю его жизнь как греческое тесто фило. В тоненький-тоненький, практически прозрачный пласт. И сквозь этот пласт Решетов взглянул на бледного Вадима… да и благословил.

Свою стаю основать.

И увести за собой всех, кого захочет. Без обид и санкций.

«Мне, – сказал в том приватном разговоре Решетов. – Недолго уже осталось, но мою империю ты не потянешь, надорвешься. Рано. Если ты такой борзый, то борзей, пока разрешаю. Успеешь корни пустить, пока грызня не началась – твое счастье».