Он запыхтел, как сердитый кабан и хлопнул мне на стол тяжелые фолианты с требуемыми мной документами. Я только незаметно усмехнулась. Поизводив еще немного охотоведа вопросами, собралась все увидеть своими глазами. Степан Ефимович со мной не поехал, сославшись на занятость. Отправил все того же Михалыча. Когда мы выходили из конторы, вид у последнего был, как у кота, объевшегося сметаны. Отъехав подальше, я у него спросила:

– Ты чего это такой довольный?

Михалыч хитро прищурился, качаясь в седле.

– Да, хоть кто-то укорот этому борову дал. А то, он думает, что самый умный в округе. Егерей за людей не считает. Но, ты это, поаккуратней с ним. Злопамятный мужик. Дождется момента и из-за спины то и ударит. Так что, с ним ухо востро держи.

Поблагодарив Михалыча за информацию, мысленно стала клясть себя за несдержанность. Нет, чтобы дурочкой деревенской преставиться … Ох, уж этот характер!

Тем временем, мы въехали под полог леса. Я достала планшет, и внимательно изучила еще раз карту. Уверенно тронула поводья лошади и повернула вправо.

Лес принял меня ласково и торжественно. Могучие сосны едва шевелили хвоей. Солнце просачивалось сквозь их иглы, играя бликами на цветущих травах. Аромат смолы не давал надышаться воздухом, кружа голову. На моем лице играла улыбка, как у девушки на первом свидании с любимым. Мне хотелось петь и смеяться одновременно. И только присутствие Михалыча, смотревшего на меня с удивлением, мешало осуществить это желание.

– Как я погляжу, ты лес то любишь. – В голосе егеря слышалось удивление.

– Да, как же его не любить?! Смотри какие богатыри стоят в три обхвата. Они землю берегут.

Михалыч со знанием дела глянул на сосны, и с умным видом проговорил.

– Ну, да. Богатыри. Куба по два с полтиною будут.

Я чуть не расхохоталась в голос от такой оценки лесного чуда.

Вскоре вдалеке послышался шум воды, и через несколько минут мы выехали на небольшой плес шумливой, и достаточно бурной речки.

– А вот это наша Хвороба. – Проговорил егерь с гордостью, как будто, это было его детище.

– А почему Хвороба? – Заинтересованно спросила я.

– А шут его знает! Хвороба, да Хвороба. – незамысловато ответил он.

Я было открыла рот, задать очередной вопрос. Но, тут наши лошади захрапели. Матильда стала боком вытанцовывать.

– Тихо, тихо … – пыталась я успокоить разволновавшуюся лошадь.

Но, она не желала успокаиваться, продолжая храпеть и плясать подо мной. Зайчик под Михалычем тоже выписывал кренделя и дико косился на реку. Мы спустились с лошадей и постарались их увести в сторону от реки под полог леса.

– Может бурного течения испугались? – Выдвинул предположение старый егерь.

Я покачала головой.

– А, ну ка, возьми поводья. – Протягивая повод от Матильды попросила я.

– Он попятился назад.

– Ну уж нет! Я с ней в спокойном состоянии справиться не могу, а сейчас и подавно!

Я в сердцах плюнула с досады. Привязала повод к ближайшему деревцу ивы, и осторожно стала продвигаться на берег. У самой кромки воды лежала какая-то груда, как мне показалось, старого тряпья. Михалыч, осторожно выглянул из-за моего плеча. Потом, смело подошел к этой куче, и тихонько ткнул ее носком сапога.

– Так это ж волчонок! Гляди-ка, мертвый. Как же это он, бедолага. Ну, теперь, ничего не поделаешь. Это лошади его запах почуяли, волчий, значит. Вот и стали шарахаться. Поехали дальше, Викторовна.

Я, не обращая внимания на его призывы, опустилась на колени перед волчонком и стала осторожно снимать с него прилипшие листья и сухие ветки. И, вдруг, он зашевелился. Я, обрадованно крикнула:

– Михалыч!! Он живой!!

Сдернув с себя ветровку, я бережно завернула в нее мокрое, облепленное песком, тело волчонка. Матильда, конечно же, воспротивилась поначалу. Хрипела, косила глазами, пританцовывая на месте, и, даже, поначалу пробовала вставать на дыбы. Но, я проявила характер, и лошадь вынуждена была смириться. Положив свой сверток с найденышем поперек седла перед собой, поехали быстро к дому. Михалыч ехал сзади и всю дорогу качал головой.

– Ну, надо же! Везучая ты! Смотри ка, живой волчонок!

Глава 7

Дома, спрыгнув с лошади, я потащила маленькое тельце в баню. Там обмыла его от песка и налипшего мусора и завернула в сухое полотенце. Потом, побежала в дом и налила ему в миску немного молока. Уложила его на крыльце, под теплые ласковые лучи солнца. Михалыч смотрел на всю эту мою суету и вздыхал.

– Не-е, Викторовна, не жилец он. Зря, только возишься. Не жилец.

Я свирепо глянула на егеря. Он аж отодвинулся от меня подальше, и смущенно забормотал.

– Чего ты? Я ж только говорю, что время зря тратишь…

– Поживем-увидим. – Сердито буркнула я. – Ты, кажется, веники сегодня собирался готовить? – Весьма ехидно поинтересовалась.

Но, Михалыч не хотел внимать моим намекам. Уж больно его любопытство разбирало.

– Дак, а чего …? Веники они ж никуда не денутся. – Философски заметил он. – Вдруг, тебе какая помощь потребуется. – Шмыгнув носом, он уселся поудобнее на крыльце.

Меня вдруг осенило.

– Михалыч!!! Конечно, потребуется! Привези мне из деревни пяток яиц и пол литра самогона. Только хорошего. Деньги вот, возьми. – Я похлопала себя по карманам и достала смятую пятерку.

Он обрадованно закивал головой.

– Это мы мигом!!

Через минуту его уже и след простыл. Я пошла в сараюшку, нашла там достаточно объемный деревянный ящик с гвоздями. Пересыпала их в ржавое старое ведро. Как следует промыла его у колодца и поставила сушиться на солнце.

Дождавшись Михалыча, привезшего то, что просила, я взболтала яйцо и добавила несколько ложек самогона. Всю эту смесь перелила в бутылку и тщательно перемешала. По несколько капель стала вливать волчонку в рот. Меня обрадовало, когда он начал делать судорожные глотательные движения, а потом, слабо брыкаться, пытаясь выскользнуть из моих рук.

Михалыч сопел за моим плечом, и продолжал вселять в меня оптимизм:

– Смотри, укусит. Хоть и малой, а все ж зверь дикий. А от самогонки поди помрет?

Я цыкнула на него.

– Не говори под руку!! Чего каркаешь?!

Он обиженно надулся, и сделал вид, что ему, происходящее на крыльце вовсе не интересно. Отодвинулся на дальний его конец, но продолжал тянуть шею и коситься.

Выпоив достаточное количество смеси, и, вытерев мордочку зверенышу, я аккуратно положила его в ящик, подстелив старую тряпочку. Ящик занесла в дом, и поставила за печью.

Закрыв дом, мы продолжили с Михалычем объезжать территорию обхода. День клонился к вечеру. Солнце едва касалось верхушек деревьев, вызолачивая лес, как волшебный художник своей кистью, не забыв сделать несколько небрежных мазков через весь небосвод. Подъезжая к моему кордону, старый егерь попрощался со мной.

– Ну, что? Обход приняла? Тогда до завтра! – И он бодро потрусил в сторону деревни.

Сделав все необходимое для Матильды, я растопила баню, оттягивая момент вхождения в дом. Я очень боялась застать там мертвого волчонка. Наконец, я решительно открыла двери и вошла. Меня встретила тишина. На цыпочках я подошла к ящику. Звереныш забился в угол и смотрел оттуда на меня затравленным взглядом. Он был жив и, судя по всему, очень голоден. Силенок не хватило выбраться из ящика. Я тихонько опустила миску с молоком. Он зарычал и постарался забиться еще дальше, хоть дальше было некуда. Я отошла от ящика. Надо дать ему время привыкнуть. А, так же, раздобыть немного мяса. На молоке он, в буквальном смысле, протянет лапы. Судя по тому, что я увидела, ему было месяца три. В этом возрасте волчата уже должны питаться мясом. У меня даже мысли не возникло выпустить его на волю. Один, без своей семьи он просто пропадет. И я поехала в деревню добывать мясо. Авось, кто-ни будь согласится заколоть курицу.

Курицу я добыла. И вскоре, смотрела, как волчонок терзает значительный кусок мяса, утробно рыча.

Прошло немногим меньше недели, пока волчишка перестал прятаться по углам от каждого шороха. Он уже начал брать мясо, почти из моих рук, и ел спокойно, кося на меня настороженно желтым глазом. Я все еще не выпускала его на улицу, боясь, что он удерет в лес. Оказалось, что это девочка. Я решила назвать ее Айра, старинным арийским именем, означающим «холодное солнце».

Айра оказалась на редкость сообразительной и умной. Тихим рычанием она предупреждала меня, если на кордон приезжал кто-то посторонний. И я подумала, что надобность в собаке у меня отпала.

За повседневными хлопотами я стала немного забывать свою боль и свои переживания. И моя прошлая жизнь стала утекать от меня, как маленький ручеек, вытекающий из застойного озера, и пробивающий себе новое русло. Образы того единственного, кто предал меня, и того, другого, кого предала я, стали неясными и расплывчатыми, как туман поутру на моей поляне растворяющийся под утренними лучами солнца. Но, не зря говорят, что у прошлого длинные тени. И, рано или поздно, оно может тебя догнать.

Глава 8

Дождливым воскресным сентябрьским утром, на кордон неожиданно прискакал Михалыч. Айра тихонько подошла и ткнулась в меня носом, чуть рыча, за несколько секунд до того, как я услышала стук копыт и зычный вопль егеря.

– Викторовна!!! Открывай!!!

Отставив возиться с тестом и, вытерев руки о полотенце, я вышла на крыльцо, накинув старую шаль.

– Ну, и чего ты орешь, как будто тебя черти дерут? Заходи в дом. – Немного ворчливо проговорила я.

Михалыч спешился с коня, взошел на крыльцо и снял с себя брезентовый дождевик. Отряхнулся, как мокрый пес.

– Бррр …. Во погодка!! – Не то с восторгом, не то с возмущением сказал он. – Гляди-ка, осень уже на пороге.

Я зашла в двери, жестом приглашая его сделать то же самое. Пройдя в дом, он уселся у теплой печи, и зашмыгал носом. А я продолжила выкатывать хлеб. Айра забилась под стол у моих ног и оттуда настороженно поглядывала на гостя.

– Тебя чего с утра пораньше принесло, да еще в такую погоду? Случилось чего? Или так, в гости заглянул? – Чуть улыбнувшись, спросила я, возвращаясь к прерванной работе.

– Ага, в гости … Самое время, по гостям ездить. – Ворчливо заметил он. – А ты чего это, никак хлеб печь надумала?

– Надумала. И пирог с грибами, тоже надумала. А ты мне зубы то не заговаривай. Чего приехал то?

– Дак, я это … Егорыч, в общем, послал. Велел тебе приехать. – Смотря, куда-то в угол, избегая моего взгляда, промямлил он.

– С какого это перепуга то? Можешь внятно ответить? Случилось что ли чего? – Начала закипать я. – Воскресенье сегодня, вроде бы. Авралов не намечалось. Я вон хлеб ставить собралась и печь выстоялась. Что ему вдруг ни с того ни с сего понадобилось то, можешь толком объяснить?!

Я возмущалась, а руки проворно двигались, ставя хлеб в пышущую жаром печь.

– Так не сильно я в курсе … – Опять начал выкручиваться он. – Вроде как, начальство приехало не то районное, не то областное. Я особо то и не разглядел. На двух машинах прибыли человека четыре.

Я удивленно вскинула брови.

– Начальство приехало, а я им на кой ляд сдалась?

Чувствовалось, что этот вопрос его тоже мучал.

– Да, откель мне знать?! Мне никто не доложил! – Почти в отчаянии выпалил он.

Я усмехнулась.

– Ну, будем считать, что ты меня нашел не сразу. Я пока хлеб не испеку, из дома не двинусь. Сам знаешь, перестоит квашня и хлеб пропадет. А у меня свиней нету, чтобы негожим хлебом их кормить. Хочешь, подожди. Вон, чайку попей. Чего тебе по дождю мотаться. Не мальчик уж, чай. – Лукаво глядя на старого егеря заявила я.

Часа через два, достав румяные буханки и пирог с грибами из печи, я пошла собираться в контору, на зов начальства, гадая, чего этому самому начальству от меня понадобилось. Пока Михалыч, обжигаясь, уписывал кусок горячего пирога, я переоделась в спальне в привычную рабочую одежду. В общем, в контору мы явились, слегка припозднившись. Встретил нас охотовед Степан Ефимович. Увидев меня, недовольно буркнул.

– Как я погляжу, Ольга Викторовна, не шибко вы торопитесь на зов начальства то.