Все это были политические акты большой значимости. Идея перехода Империи и царской власти в Москву (translatio imperii) пускала корни в русской почве. Основой идеологии Великих князей и царей из рода Рюриковичей стало «Сказание о князьях Владимирских», получившее окончательную редакцию в первой трети XVI века. В нем последовательно проведена идея переноса на Русь имперской власти и ее символов. Сказание начиналось с напоминания о проклятии Хама (то есть Ханаана) и распространении рода Иафета, от которого произошли и Юлий Цезарь, и император Август, и его легендарный родственник Прус. Этого Пруса Август поставил правителем земель по Висле и Неману. Много лет спустя новгородцы по совету воеводы Гостомысла пригласили Рюрика, потомка Пруса, стать их князем. К Рюрику восходит род и Владимира Крестителя, и Владимира Мономаха, который направил войска на завоевание Фракии, входившей в состав Империи ромеев. «Сказание» рассказывает о том, что константинопольский император Константин Мономах (в действительности он был не современником, а родным дедом Владимира Мономаха) решает умиротворить Великого князя Руси, отправив ему царские инсигнии: крест со своей шеи, венец со своей главы, чашу, из которой пил сам Август-кесарь и ожерелье, которое тот носил на своих плечах. Именно с этими дарами «Сказание» связывает происхождение царского титула и монаршего венца русских государей. Сцена передачи мономаховых даров из «Сказания о князьях Владимирских» была по распоряжению Ивана Грозного во всех подробностях изображена на царском месте Успенского собора Московского Кремля. Таким образом, династия Великих князей Московских возводится к самим императорам Древнего Рима, что делает правомерным последующее принятие ими царского титула.

Иван III (авторы: Н. Анциферов, В. Энгельке, П. Гридасова. Село Дворцы, Калужская область)

© Damira /shutterstock.com

Венцом государственного строительства Ивана III стало принятие Судебника 1497 года, общего для всей России свода законов. Такого не было со времен Русской Правды. Отныне общерусское православное государство скрепляла не только вооруженная рука Москвы, общий язык и общая вера, но и общая правовая система.

Иван III создал из Великого княжества Московского государство, которое было готово стать Империей. Верность Москвы Православной Церкви, военная мощь, объединенная под единым скипетром территория, самодержавный государь-законодатель – все это были признаки перехода на Русь истинной Империи. И главнейшим из них было то, что Россия после измены Константинополя на Ферраро-Флорентийском соборе осталась единственным в мире значимым православным государством, хранителем веры – «Катехоном».

Ересь жидовствующих

Верность Москвы православию проверялась историей не меньше, чем верность Константинополя. Орда с XIV века была мусульманской, а Московское княжество находилось в вассальной зависимости от ханов. Папы римские беспрестанно предлагали русским Великим князьям – от Александра Невского до Василия III – королевскую корону в награду за переход в католичество. Но Святая Русь была верна и осталась со Христом даже тогда, когда пал Царьград, изменив православию в 1439 году.

Ереси также не обходили Русскую землю стороной. В XIV – начале XV столетия в Пскове и Новгороде бушевали стригольники, учинившие ересь, сочетавшую в себе отрицание икон, монашества и критическое, вплоть до полного отвержения, отношение к Церкви.

Во второй половине XV века в Новгороде зародилась «ересь жидовствующих». Появилась она в Новгороде при литовском князе Михаиле Олельковиче. В его свите до Новгорода добрался ученый еврей Схария. Специалисты в области иудаики отождествляют его с Захарией бен Аароном га-Когеном, еврейским философом и исследователем Моисея Маймонида.

В Польше и Литве того времени правители покровительствовали еврейству: его представителям давали откупа, поручали чеканить монету, жаловали внутреннее общинное самоуправление. В результате появились многочисленные и многолюдные вольно жившие еврейские общины, которые поддерживали связи со своими соплеменниками на востоке и на западе Европы.

Знакомство «свободолюбивых» новгородцев с ханаанской премудростью закончилось массовым соблазнением и отпадением в ересь. Подобно европейским «людям Ренессанса», изменившие православию не только увлеклись каббалой и астрологией, но и погрязли в разврате, включая популярную среди гуманистов содомию. В Новгороде 1470-х годов, который только что был присоединен к Московскому государству, были очень сильны диссидентские настроения. Многие из новгородцев ничтоже сумняшеся предпочли окунуться с головой в чужое экзотическое учение, лишь бы удалось использовать его против нелюбимой Москвы и ее ставленников.

Дело у Схарии пошло на лад, и он даже пригласил к себе в Новгород помощников. Вот как пишет о Схарии преподобный Иосиф Волоцкий: «Был он орудием диавола – был он обучен всякому злодейскому изобретению: чародейству и чернокнижию, звездочетству и астрологии… Потом прибыли из Литвы и другие жиды – Иосиф Шмойло-Скаравей, Мосей Хануш»^[5]. Суть ереси жидовствующих состояла в частичном принятии иудейского вероучения («Моисеева закона») и иудейских трактовок Священного Писания. Это означало отречение от Христа, Святой Троицы и Пречистой Богородицы, последовательное иконоборчество вплоть до уничтожения иконописных образов и крестов, отрицание Церкви, священства и богослужений, неприятие монашества. Сюда же добавлялась модная тогда в ренессансной Европе «тайная наука»: астрология, нумерология, чернокнижие, разного рода гадания, запрещенные Церковью.

Детинец (Великий Новгород)

Схария «прельстил попов Дениса и Наума, а также протопопа Алексея»^[6]. Те даже приняли некоторые обычаи иудаизма. Они привезли ересь из Новгорода в Москву, когда Иван III пригласил их занять почетное место священников в кремлевских соборах. Как пишет преподобный Иосиф Волоцкий: «Сразу по приезде в Москву, большой и многолюдный город, они не смели выказать что-либо неподобающее, но таились, как змеи в норе: на людях представлялись святыми и кроткими, праведными и воздержными, но тайно сеяли семена беззакония и погубили многие души, совратив их в жидовство, так что некоторые отпали от Церкви и обрезались в жидовскую веру».

Склонность к ереси проявила даже Елена Волошанка, мать наследника престола Дмитрия-внука и племянница того самого князя Михаила Олельковича, который привез в Новогород ересиарха Схарию. Потянулись за европейской модой и влиятельные дворяне, купцы и дьяки, среди которых наиболее крупной фигурой был дьяк Федор Курицын, ближайший министр Ивана III. Даже глава Русской Церкви, митрополит Зосима, подозревался в благосклонном отношении к ереси и вероотступничестве.

К несчастью, Великий князь Иван III одно время поддавался высокоумным речам еретиков и проявлял к ним доброе отношение. В этом причина «льготного» положения еретиков на протяжении многих лет. Великий князь имел слабость к наукам, которые тогда были представлены астрологией и нумерологией (то есть популяризированной каббалой). Еретикам было нужно, чтобы вся семья государя увлеклась этим ханаанским «просвещением». Наследником Ивана III был его внук царевич Дмитрий, сын рано умершего Ивана Молодого и еретички Елены Волошанки. Расчет жидовствующих был прост: в случае воцарения Дмитрия-внука московский престол оказывался бы в их власти. Таким образом, Ханаан мог сокрушить Третий Рим на самой заре Московского царства.

Но этого не произошло прежде всего по той причине, что большая часть Церкви осталась вне еретического соблазна. Духовными лидерами противостояния еретикам стали святитель Геннадий Новгородский и преподобный Иосиф Волоцкий. В 1483 году Геннадий, тогда настоятель кремлевского Чудова монастыря, был рукоположен архиепископом Новгорода. Прибыв на свою кафедру, святитель был поражен размахом ереси в городе и смело обличил жидовствующих перед государем Иваном III, в том числе митрополита Зосиму, назвав его «волком в овечьей шкуре».

В 1490 году церковный собор анафематствовал еретиков и изверг из сана священнослужителей, впавших в ересь. Но московская группа высокопоставленных еретиков избежала наказания. Лишь позднее, уже в начале XVI века, Иван III полностью отказался от оберегания столичных еретиков. Он арестовал Елену Волошанку с сыном Дмитрием-внуком. Наследником стал царевич Василий, сын Софии Палеолог, воспитанный в строгом православии матерью, сохранившей веру даже в Риме, несмотря на все попытки перешедшего из православия кардинала Виссариона сделать из царевны католичку. В 1504 году в Москве прошел новый большой собор, отлучивший всех еретиков от Церкви. Для этого собора Иосиф Волоцкий написал свой знаменитый трактат «Просветитель», где камня на камне не оставил от доводов еретиков против христианства.

Икона преподобного Иосифа Волоцкого

Икона святителя Геннадия Новгородского

Итак, в Москву вирус ханаанского безбожного гуманизма проник тогда же, когда и в Европу. Но католическая Европа, смертельно заразившись итальянским Ренессансом, получила в XVI веке антицерковную реформацию и безбожную революцию. А православная Россия, переборов «тайную науку» каббалистики и астрологии, смогла подтвердить свое духовное право быть Катехоном, мирской силой, «удерживающей мир от зла». Москва стала Третьим Римом.

«Третий Рим и четвертому не бывать»

До падения Константинополя Русь никогда не мыслила себя центром православного мира. Царьград, как русские называли столицу Империи, являлся для русских государей, Русской Церкви и русских книжников безусловным сердцем христианской вселенной, городом царей. В 1439 году это сердце изменило православию, а в 1453 году перестало биться, захваченное турками. Несколько десятилетий спустя на земле Московской Руси, ставшей Россией, в политическом и военном плане все было готово для того, чтобы объединенное Русское государство могло принять на себя миссию Империи.

Но осознание собственной центральной роли в судьбах вселенского христианства пришло не сразу. В полной мере правители России, Русская Церковь и ее мыслители приняли свое предназначение лишь при великом князе Василии III (1505–1533). При нем произошло утверждение идеи, которая сформировала наше самосознание на все времена. Идеи о Москве как о Третьем Риме.

Собор Святой Софии (Стамбул, Турция)

Племяннику преподобного Иосифа Волоцкого – выдающемуся русскому книжнику Досифею Топоркову – небезосновательно приписывается составление «Хронографа Русского». Это произведение было первым в отечественной литературе масштабным опытом соединения священной, всемирной и русской истории, который лег в основу всей русской историографии XVI–XVII веков. Один из ведущих мотивов «Хронографа» – скорбь об участи христианских народов, порабощенных османскими султанами. Автор видит в падении православных царств кару за грехи людей. Однако доколе сохраняется Православная Церковь, покуда престолы ее иерархов остаются семенем жизни, дотоле возможно и восстановление, в случае покаяния, православных царств, – это одна из центральных идей «Хронографа». «Господь не до конца положил в отчаяние благочестивые царства: если и предает их неверным, не милуя их, то отмщая наше прегрешение и обращая нас на покаяние. И сего ради оставляет нам семя, да не будем как Содом и не уподобимся Гоморре. Это семя яко искра в пепле – во тьме неверных властей; семя же глаголя – патриаршие, митрополичьи и епископские престолы»^[7]. Произведение Досифея Топоркова проникнуто призывом к возрождению через покаяние всех православных народов.

«Хронограф» подчеркивает: другие «благочестивые царства» – Римское, Сербское и прочие – пали, а Русь уцелела. Богородица сохранила Московское царство. Недаром русские люди воспринимали свою столицу как «Дом Пречистой Богородицы», а главным храмом Московского Кремля был Успенский собор. Досифей уверен в том, что попечение Божией Матери о Руси не прекратится «до скончания века» – до Страшного суда.

Собор Успения Пресвятой Богородицы (Московский Кремль)

Именно через осознание реальности особого благоволения к России Пресвятой Богородицы, особой милости Божией, русские мыслители пришли к идее о Москве как о Третьем Риме, которому суждено нести крест, оказавшийся слишком тяжелым для Рима Ветхого и Рима Нового, Царьграда. Первые ростки этой идеи появились еще при Иване III: митрополит Зосима в своих пояснениях к Пасхалии, изданной в 1492 году, приравнивает Москву к Новому Риму, а Ивана III – к его основателю равноапостольному Константину.