– Что ж, намерения у тебя серьёзные, как я погляжу. Но мне нужно время. Приходи завтра, пожалуй. И на большую точность не надейся, день-два в лучшем случае. Потерпите уж как-нибудь.

– Надеюсь на вас, уважаемый.

– Ещё бы! – многозначительно хмыкнул старец, возвращаясь к хреновине, которую раскручивал.

Но изредка он вскидывал голову и бросал цепкий взгляд на небосклон, а иногда и вовсе принимался что-то украдкой чертить на рыжей от ржавчины почвы, пока прогуливающиеся надзиратели удалялись к противоположному краю свалки. Насчёт инструментов учёный всё-таки немного лукавил – собственной приборной панелью ему никто пользоваться не запрещал. А там и часы со спидометром есть, и много чего ещё полезного.

Были бы мозги, а уж выход всегда найдётся.

Примерно к полудню возле каждого из невольников выросла приличная кучка металлолома. Перетаскивать такой ценный материал нам запрещено, и обычно этим занимается кто-то из младших слуг. Сегодня же явились не только они, но и явные подмастерья в рабочих фартуках из плотной кожи. Все как на подбор красномордые и физически развитые. Стучат молотками здесь по старинке, без всяких станков и механических прессов, поэтому их руки бугрятся от сухих жилистых мышц.

Мою кучку тоже забрали, сложив в холщовый мешок, но тут мной заинтересовался один из молотобойцев. Как и прочие, он щеголял короткой бородой цвета спелого каштана, являвшейся среди окранитов показателем статуса, но помимо этого его левый глаз прикрывала грубая повязка. Отчего он немного смахивал на молодого пирата.

Хоть борода с увечьем и делали его старше, ему вряд ли больше лет, чем мне. А уж себя старым я точно не считаю.

– Эй, ты, с железякой вместо руки! – окликнул он меня. – Пошли, поможешь с печью.

– С радостью, но не могу. – Я демонстративно подёргал цепь, соединяющую мой ошейник со столбом.

– Это дело поправимое, – отмахнулся слуга.

Но ближайший надзиратель не горел желанием меня освобождать.

– Вам там своих не хватает, что ли? Не положено!

– Мне нужен именно этот, – продолжал настаивать ремесленник. – С проклятой рукой. У нас одна из печей треснула, жар рядом с ней такой, что даже мокрая ткань дымится. Останавливать переплавку нельзя, вот и думаю с его помощью попробовать кое-как залатать трещину. Да вечера, даст бог, продержится, а завтра обещали каменщика прислать с южного участка.

– Вон оно как… – задумчиво протянул надзиратель, не сводя глаз с моего протеза. – Тогда ладно, пусть помучается, Нарково отродье! Надеюсь, ему там плечо хорошенько пропечёт. Забирай.

Он достал с поясной сумки специальный ключ и отпер зажим, скреплявший цепь с ошейником. А вот сам хомут не имел запорных механизмов и забивался старой доброй заклёпкой, почти как имперский аналог. Только здесь материалы не столь качественные, и воротник мало того что тяжёлый, так ещё и натирает при каждом повороте головы. А уж про ржавчину вообще лучше не вспоминать. Будь дело на Земле, я бы уже давно столбняк подхватил или чего похуже.

Моего согласия никто не спрашивал, но просто так отсюда не отпускают. И напоследок надзиратель тщательно проверил, чтобы я ничего не прихватил с собой на память. Он настолько дотошно подошёл к вопросу, что впору подозревать его в нетрадиционной ориентации. Хорошо, что моё главное оружие находится где-то в черепной коробке и не подлежит обнаружению.

Всё остальное никакой ценности не представляет, включая пресловутую клешню. Одни только неприятности из-за неё.

Одноглазый подмастерье без труда закинул увесистый мешок с ломом на плечо и повёл меня прочь от свалки. Судя по направлению, шагать предстояло долго – до подножия одной из гор на юге. Там у окранитов располагалась большая часть производственных цехов, включая кузницы.

Шли мы неторопливо – подмастерье явно старался приноровиться под мой короткий шаг. Прочие его коллеги давно нас обогнали. Весь путь я предпочитал держать рот закрытым, но слуга спустя некоторое время нарушил молчание:

– Знаешь, твоя рука – удивительный механизм. Даже сильный жар ей нипочем.

– Она из металла, а он отлично греется, – напомнил я. – Так что плечо начнёт запекаться очень быстро. Большая хоть трещина?

– Да не особо, – улыбнулся молотобоец. – Всё не так плохо, мне просто нужен был предлог, чтобы вытащить тебя.

– Зачем? – изобразил я недоумение.

– Не прикидывайся. Я тот самый, кто поможет вам выбраться отсюда. Мне передали, что ты сегодня будешь на свалке, Рю-Мин.

Я глянул на его имя, отобразившееся без перевода как Сторк, и всё окончательно сложилось. Именно так зовут того, с кем Чага неведомым образом сумел наладить контакт. Просто мельтешение дополненной реальности настолько меня задолбало, что я давно перестал обращать на него внимание. Да и о встрече никто не предупреждал.

– Повторяю вопрос: зачем я тебе понадобился?

– Кое-что узнать хочу, – ответил будущий предатель. – Понимаю, у тебя нет причин мне доверять, но это не праздное любопытство. Я всерьёз опасаюсь, что из-за твоей самонадеянности нас всех ждёт последнее покаяние.

– А ты не бойся, – посоветовал я ему. – Делай, что просят, и не задавай лишних вопросов.

– Я и без того слишком много знаю, так что у тебя не выйдет отмолчаться, умник! – продолжил наседать кузнец. – Две недели мы придумывали, как организовать вынос частей за пределы кузни. Я изучил строение крюка и придумал его сборно-разборную версию, даже начал выковывать первые две штуки, а теперь это всё не нужно?!

– Не нужно.

– Вы там с ума посходили?

– Нет, скорее прозрели. Теперь нам нужны отмычки и кое-какой мелкий инструмент. На этом всё.

– Спасибо хоть не оружие, – фыркнул Сторк.

– А ты можешь?

– Даже не надейся, это нереально. Даже нож великоват. А из частей оно получится слишком хрупким и ненадёжным. Мне пришлось немало повозиться, чтобы придумать раскладной крюк. Жаль было чертежи сжигать.

– Прости, через стены мы не полезем. Слишком рискованно и глупо. Хуже только подкоп рыть.

– Тогда не понимаю, как вы собрались их преодолеть. Не по воздуху же? Рассказывай.

– Может, как-нибудь потом?

– Нет! Я и так к себе ненужное внимание привлёк. Пойми, если меня поймают, вам всем несдобровать, так что утаивать что-либо бессмысленно. То, что нас связывает, – крепче самых прочных цепей. Паладинов не будут интересовать детали вашего плана, они просто переловят всех причастных и запытают до смерти.

– Кстати, о твоём участии. Чага сказал, ты сам на него вышел.

– Всё верно, – кивнул Сторк. – Я узнал, что к нам доставили группу пленных наёмников из Синкаана. Такие люди здесь – большая редкость, сюда обычно беглых крестьян, разбойников и прочий сброд пригоняют. Думаю, нашим военным нужна была какая-то информация о том регионе. Почему вас не убили потом – загадка. Наверное, посчитали, что лишние рабочие нам не помешают. Здесь их вечно не хватает.

– Получается, ты из Святой Нации? – уцепился я за слово «наши».

– Да, родился и вырос, – не стал отрицать парень. – А вот умирать тут не желаю. Хочется мир посмотреть…

– Себя показать, – не удержался я.

– Что?

– Поговорка такая, не бери в голову. Прости, но твоё желание попутешествовать несколько… наивно.

– Уж какая есть, но это мечта, – явно обиделся кузнец, прикоснувшись к повязке на лице. – Большинство и такой не имеют, живут одним днём. Я люблю чинить старое и придумывать новое, только у нас это не поощряется. А уж изучение запретных технологий… Мне ещё повезло, но я не собираюсь прозябать здесь до конца своих дней.

– А как насчёт вольного поселения через несколько лет?

– Вольного, ха! Насмешил. Мне туда ходу нет, мастеровых отсюда не выпускают. Те же поселения снабжаются всем готовым, а уж потом там свои работники вырастают. В моей родной деревне два поколения сменилось, прежде чем свою кузню отстроили. До этого в ближайший город поломанный инструмент возили. Там меня и учили ремеслу, всё равно родичи сладить со мной в пору отрочества не могли. Так что отсюда я могу уйти только вместе с вами. Или прямиком к Окрану.

– А ты, я смотрю, авантюрист.

– Называй как хочешь, – буркнул Сторк. – Но раз моя жизнь на весы положена, я имею право знать, что вы там удумали. Точнее, ты.

Оценив упрямство мятежного окранита, я в общих чертах поведал план. В чём-то он совершенно прав: если кого-то из нас возьмут за жабры, то уже будет всё равно, как именно мы собирались бежать. Здесь не цивилизованная тюрьма, а средневековая каторга. Никто самого побега ждать не станет, чтобы взять нас с поличным. Выпытают имена соучастников и устроят грандиозное фаер-шоу.

Оценил ли парень мою задумку, так и осталось неизвестно. Во время разговора мы подошли к окраине промзоны, и нам навстречу то и дело попадались снующие по делам люди. Поэтому я в срочном порядке свернул рассказ, чтобы чужие уши не зацепились за какое-нибудь подозрительное слово.

Кузня Сторка стояла чуть на отшибе, в конце горного распадка меж двумя высокими скалами. Обычная глинобитная хибара с плоской крышей и огромной трубой посередине. Рядом пристроился обязательный сарай для инструмента и прочих нужд. Помимо одноглазого мечтателя там трудилось ещё пятеро бородачей, вынужденных сейчас прохлаждаться снаружи. Внутри царила настолько адская температура, что даже заядлые банщики оттуда бы сбежали.

– О, тебе дали очернённого! – воодушевился один из работяг.

– Сильно не радуйся, – остудил его Сторк. – Если он погорит и не справится с заданием, всех нас ждут большие неприятности.

– Мы и так уже в заднице, – пробурчал другой мастеровой. – Лучше бы нам дали затушить печь.

– Сказано же было, что трёхдневного простоя никто не потерпит, – возразил мой провожатый. – Сегодня заготовки должны быть доделаны, иначе нам несдобровать, братья.

– Эх, делай что хочешь! – сокрушённо махнул рукой бородач.

После чего вся пятёрка потопала к узкому ручью, что тёк неподалёку. Видимо, брать на себя дополнительную ответственность никто не хотел, а с грядущим наказанием мастеровые уже смирились. Впрочем, так даже лучше.

– А что вам всем грозит? – поинтересовался я, обойдя кузницу по кругу.

Порядок здесь поддерживали весьма условный, поэтому кадки с каменным углём и дровами соседствовали с кучками пережжённого шлака, который постепенно выносили невольники. Да и постороннего хлама под ногами хватало. Одним словом – творческий беспорядок.

– В лучшем случае порка, – ответил мастер, копошась в сарае. – Если решат, что это сделано нарочно, или, не приведи Окран, сгорит вся кузня, то могут и оскопить.

– Чудесно, – вздохнул я. – От меня ты чего конкретно хочешь?

– Ты должен зайти внутрь и поставить заплатку на трещину. Вот, смотри.

Он протянул мне кусок сероватой ткани, которая гнулась с большой неохотой. В комплекте с ней шла пригоршня самого обычного строительного раствора, на который сажают кирпич или керамическую плитку. При одном взгляде на него я почувствовал себя нелегалом, вкалывающим за копейки на стройке.

– И ты называешь это заплаткой?

– Да! – возбуждённо затараторил кузнец. – Прижми лоскут к самой трещине и прикрепи клейкой смесью. Вот так. Она быстро пристанет к кладке, я проверял.

– Мне кажется, это дурацкая идея. Твоя тряпка сгорит ещё до того, как я налеплю сверху раствор. Не проще ли прямо им замазать?

– Нет. От высокой температуры он быстро высохнет и рассыплется. А ткань эта – непростая, жара не боится. Я сам её сделал из каменной нити.

– Чего-чего?

– Ну… – Умелец явно смутился. – В горах камни есть, волокнистые. Если эти волокна в пряжу превратить да через ткацкий станок прогнать, получается вот это. Огонь ему нипочём, хоть в печь бросай.

– Негорючая ткань, говоришь… – задумчиво протянул я, теребя в клешне гибкую тряпицу. – Ты, похоже, асбест нашёл. Горный лён по-нашему.

– Не слышал про такое. У нас его бесполезным считают, но я как-то раз его из прогоревшего костра вытащил, там все нити на месте оказались. Даже не обуглились.