Сатий и Фирри подошли к шайкам с прохладной водой и со смехом окатили друг друга. Оба знали, что хорошая баня укрепляет здоровье. Зимними вечерами Сатий удивлял жителей деревни: выбегал после парилки и нырял в сугробы, а иногда добирался до пруда, где Эймел сделал прорубь, и с задорной улыбкой окунался в ледяную воду. Фирри лишь однажды повторил его подвиг, но, видимо, переусердствовал, и пару дней страдал насморком. Весельчак никогда на такое не решался, зато любил хорошо поработать берёзовым веником. Он сначала похлестал себя, а затем принялся слегка прохаживаться по спинам юношей.

– Чего за щекотка? – со смехом спросил Сатий. – Себя бьёшь не жалея, а нас ласково гладишь, словно девиц? Смотри и учись!

Он схватил другой веник и с задором вовсю прошёлся Весельчаку по спине, но не чтобы поранить, а массируя всё тело, доставляя ни с чем не сравнимое удовольствие. Затем Сатий лёг на нижнюю полку, и Веслер показал всё умение, от души поработал веником. Пришла очередь Фирри. Он заявил, что вытерпит, если над ним поработают оба. В ответ Сатий звонко рассмеялся и произнёс:

– Ну смотри, ты сам напросился!

…Распаренные, чистые и счастливые, с ощущением невероятного подъёма духа, все трое через пару коло⁸ переоделись в чистые вещи, найденные слугами по их размерам. Веслер, Сатий и Фирри совершили шесть заходов в парилку и каждый раз выбегали наружу, ныряли в пруд с прохладной водой, выкопанный во дворе, огороженном забором. Они ничуть не стеснялись своей наготы, да и впечатлительных девиц неподалёку не наблюдалось – только привычные ко всему придворные и слуги: они не раз видели Солнцепоклонного без одежды.

Выданные бархатные и шёлковые наряды путники сочли чересчур роскошными. Веслер и Фирри надели их без споров со слугами. Сатий отказался от предложенной ему пары ботинок и натянул лёгкие штаны и рубаху.

– Зачем мне шёлковый свитер, и без него после бани жарко? – спросил он у настойчивого придворного. – Обувь не признаю, ноги, да и я сам привыкли к свободе.

Слуги успокоились тем, что хотя бы двое из трёх путников выглядят с их точки зрения прилично, и пропустили в зал к Солнцепоклонному. Владыка стоял у окна и задумчиво глядел на море.

– Помылись? – заботливо спросил он. – Здорово, а то придворные всё волновались, что вы грязными вошли в зал, а потом легли спать. Я свободен от условностей и предрассудков. Люблю в бане попариться, умываюсь часто. Но главное для человека – чистота души, а не тела. Ладно, не время философствовать. Идёт война. Ваши вести встревожили меня. Вчера вечером отправил строителей на заградительную стену, чтобы они возвели новые укрепления в восточных лесах, но дотянуть её до гор Обретения Счастья – дело не одного дня и месяца. Мы готовы к появлению врагов повсюду. Во всех городах и деревнях создано народное ополчение из женщин, подростков и ветеранов. Увы, многие гибнут на стене и не возвращаются к родному очагу.

– Я пошёл бы сражаться, – с дрожью в голосе произнёс Веслер. – Но мне лучше позаботиться о юношах. Эймелу эльф-вещун Айин предсказал, что его сын прекратит войну.

– Правда? – с иронией спросил Солнцепоклонный. – Поговорю с Айином, если встречусь. Но есть заботы поважнее. Скажу откровенно – на заградительной стене вовсе не война, а суровая бойня. Вы все – неподготовленные бойцы, хотя смелости Сатию не занимать. Юноши неопытны и молоды, есть риск, что оба погибнут в первом бою. Лучше отправить вас в относительно безопасное место – в Гавань Ветров, где обучитесь у ветеранов и, возможно, у эльфов.

– Здорово! – восхищённо сказал Фирри. – Значит, мы поплывём по морю?

Веслер шикнул на него – мол, не перебивай владыку.

– Да. Веслер вправе выбрать в Гавани Ветров любую из школ боевых искусств, чтобы вы прошли обучение. Увы, врагов голыми руками не возьмёшь. Я отдаю должное Эймелу: он научил юношей храбрости. А теперь опытные ветераны, слишком старые, чтобы сражаться на заградительной стене, дадут вам новые знания, подготовят к битвам.

Солнцепоклонный прозвонил в колокольчик – призвал придворных. Он велел найти подходящий корабль в Гавань Ветров и обеспечить путникам три удобных каюты. Вчерашний служка растерял всю спесь и убежал выполнять поручение, а остальные проводили странников в просторную комнату. Примерно через коло придворный вернулся и принёс неутешительные новости:

– Ближайший корабль в Гавань отходит завтра утром. Придётся вам задержаться у нас.

Сатий удивился, но ни о чём не спросил. Он подумал: «Странно, в столице сотни кораблей, неужели ни один не отплывает в Гавань Ветров сегодня?»

Путники постарались не расстраиваться, а с пользой провести остаток дня. Они пообедали, нашли себе другого слугу и попросили его стать провожатым по городу, чтобы осмотреть парки, фонтаны, памятники и достопримечательности.

Хосток поражал изяществом и стремлением сохранить гармонию с природой. Повсюду – сады, скверы и зелёные закутки. Большой интерес у Сатия вызвал заповедник экзотических деревьев в южной части города. Непривычные северянам пальмы и кипарисы хорошо прижились в столице, но зимой за ними требовался особый уход.

Архитектура Хостока впечатляла: любой аристократический род выделялся по-особому. Замки, дома и башни украшали затейливой резьбой, расписными узорами; повсюду на стенах виднелись барельефы и гобелены. Нередко на них изображали эльфов и прекрасные корабли – жители Хостока дружили с бессмертным народом и делали для них приятное.

В парке в центре города произошла удивительная встреча. Её Сатий запомнил на всю жизнь. Он издалека заметил странную девушку в лёгком платьице. Незнакомка гуляла под высоченными елями. Путники подошли ближе и восхищённо замерли: перед ними предстала эльфийка удивительной красоты.

Заострённые уши ничуть не портили её утончённого и добродушного лица со светло-зелёными глазами и точёным носиком. Девушка улыбнулась, обнажила жемчужные зубы без единого клыка. Она шла босиком. Юноша заметил, что пальцев у неё по семь, что позволяет эльфийке легко передвигаться. Она слегка пружинила и не опускала пятку. Утончённые четырёхпалые руки теребили венок из пожухлых осенних трав. Благодаря улыбке девушки создавалось ощущение: былинки оживают и не вянут.

– Прекрасная Лиэналь, глава гильдии целительниц, – сказал слуга и поклонился.

Трое странников поспешили почтительно согнуть спины. Проводник представил эльфийке спутников и сказал:

– Её друзья и подруги сейчас на заградительной стене, лечат раны воинов, но Лиэналь не выносит жестокости, остаётся в столице, чтобы собирать целебные травы и обновлять Силу для заклятий гильдии. Парки Хостока славятся тем, что превосходят эльфийские леса по числу выращиваемых полезных трав.

Лиэналь улыбнулась путникам. Она почувствовала родственную душу и произнесла:

– Приветствую, Сатий. В тебе – гармония, она царит в мире повсюду. Родись ты эльфом, стал бы искусным целителем. У нас в гильдии есть люди, хотя их искусство уступает нашему. Пойдёшь ко мне в ученики?

«Нет», – прозвучал в голове у Сатия настойчивый голос отца. Он вздрогнул: почудилось, что Эймел незримо стоит рядом.

– Благодарю вас, Лиэналь, за почётное предложение вступить в гильдию, но, похоже, меня ждёт иная судьба, – сказал Сатий и поклонился.

– Что знает неопытный юноша о будущей жизни? Впереди у тебя неисчислимые сражения: идёт война. А вдруг погибнешь в бою? Я предлагаю мирную жизнь, зато принесёшь другим немалую пользу.

– Не думаю, что мне суждено скоро умереть, – возразил Сатий и помотал головой. – Да и не стану я отсиживаться в столице. Не по мне знать, что другие умирают на заградительной стене.

Лиэналь кротко улыбнулась. Юноша догадался, что слова задели эльфийку. Целительница мягко провела рукой по ветке кустарника и сказала:

– А я не отсиживаюсь. В столице немало источников целительной Силы. Я каждый день перенаправляю её участникам гильдии, помогаю тем, кто лечит раненых воинов на заградительной стене. Если прекращу – они истощат Силы, а восполнить их на севере негде. Подумай о моём предложении.

– Благодарю, но нет, – твёрдо отказался Сатий.

– Выбор за тобой. Думаю, мы ещё встретимся, – сказала эльфийка на прощание.

Дальнейшее путешествие по городу прошло без особых приключений. Странники полюбовались аллеей фонтанов, памятниками великим магам прошлого (во многих из них Сатий с удивлением узнал черты Эймела и собственные), изящными мостами через широкую реку Лайну, и вернулись в башню. После ужина они вернулись в отведённую комнату и заснули.

***

Сатий стоял на вершине холма, откуда открывался незабываемый вид на Хосток. Он смотрел на столицу и не заметил, что с севера прилетел феникс. Пламенная птица мягко приземлилась рядом. Старец спешился. Фенас привлёк внимание Сатия и сказал:

– Мирная жизнь прекрасна, но война разрушает всё, что с великим трудом построено за бесчисленные Алеаннэ Фаррэ. Увы, не все понимают, что троллеорки – главная угроза для людей, эльфов и аэров. К сожалению, для столичных аристократов на первое место вышли деньги, почёт и слава. Они забыли о куда более важном – добре, милосердии, сострадании, сочувствии, бескорыстии, готовности помогать другим и даже о любви. Всеми этими качествами должен обладать тот, кто спасёт мир и прекратит войну. Одной храбрости недостаточно. Сатий, готов ли ты к новому испытанию?

– Конечно, – ответил юный маг и ощутил небывалый душевный подъём: он радовался, что его взял в ученики дух-хранитель мира Алеаннэ.

– Тогда полетели!

Фенас жестом пригласил его сесть верхом на феникса. Сатий ничуть не испугался, что обожжётся. Он ловко залез на спину огненной птицы. Старец тронул крыло и исчез, слился с фениксом в единое целое. У юноши захватило дух: птица взлетела ввысь в стремлении достичь облаков.

Сатий держался крепко и не боялся упасть. Он кожей ощущал порывы прохладного ветра, а душой – восторг удивительного полёта над столицей. Сверху все дома и парки выглядели крохотными. Почудилось, что все мнимые беды и заботы ничтожны по сравнению с могуществом феникса. Но жизненная и духовная Сила волшебной птицы ощущалась хрупкой. Сатий сообразил, в чём дело: уверенный в постоянном возрождении феникс слабеет из-за жестокой войны и вражеской магии.

Птица мысленно заговорила с ним голосом старца:

– Великая Сила заточена в чёрном камне. Она угрожает всему миру. Мне, духу-хранителю, в одиночку с ней не справиться. Но у всех появилась надежда. Сатий, я уверен: ты найдёшь способ избавить мир от запечатанного в камне зла. Тебе предстоит многому научиться у меня, у эльфов и аэров. А пока – пришло время для очередного испытания.

Феникс резко полетел вниз. Пикирование вызвало у Сатия не страх, а восторг – он наслаждался скоростью. Город приближался, улицы и дома становились крупнее и чётче.

Птица приземлилась в портовой части города, куда трое путников не ходили. Провожатый не повёл их неспроста: в квартале располагались не только корабельные и рыбацкие мастерские, но и лачуги бедняков.

Сатий слез с птицы. Феникс улетел ввысь. Мысленно парень чувствовал незримое присутствие Фенаса.

Юноша осмотрелся и понял, что посреди великолепной столицы есть место нищете. Ему встречались старики, женщины и дети в обносках или без одежды. У полуразвалившегося дома сидел на крыльце безногий мужчина и просил милостыню.

– Что с вами случилось? – участливо спросил Сатий.

– Я сражался на заградительной стене. В бою троллеорки отрубили мне обе ноги. Я истекал кровью. Меня подхватили бойцы и принесли в палатку целителей. Но их искусство не вернёт ноги, – с горечью в голосе ответил мужчина. – Остаток жалованья потратил на оплату домой, в столицу, и покупку кресла-каталки. Вернулся в Хосток и побираюсь.

– Разве Солнцепоклонный не помог вам деньгами? – удивился Сатий.