106 Вблизи от нас был дивный град теней,
     Семь раз венчанный гордыми стенами,
     И вкруг него прекрасных волн ручей.

109 Пройдя поток как сушу с мудрецами,
     Чрез семь ворот вошли мы в град, где луг
     Муравчатый открылся перед нами.

112 С величием там тени бродят вкруг,
     И строгое медлительно их око
     И сладостен речей их редких звук.

115 Там, в стороне, взошли мы на высокий,
     Открытый всюду, озаренный дол,
     Отколе всех я видеть мог далеко.

118 На бархате лугов, я там нашел
     Великих сонм, скитавшийся пред нами,
     И, видя их, в восторг я вдруг пришел.

121 Электра там со многими друзьями,
     Меж коих был и Гектор, и Эней,
     И Цезарь, тень с сокольими очами.

124 Камилла там, Пентезилея с ней,
     И царь Латин, поодаль восседавший
     С Лавинией, со дщерию своей.

127 Там был и Брут, Тарквиния изгнавший,
     Лукреция с Корнельей средь подруг
     И Саладин, вдали от всех мечтавший.

130 Я взор возвел и мне явился дух —
     Учитель тех, что в мудрость ум вперяют,
     И с ним семья философов вокруг.

133 Все чтут его, все на него взирают;
     Один Сократ с Платоном от других
     К нему всех ближе место занимают.

136 И Демокрит, что мир судьбой воздвиг,
     И Диоген, Зенон с Анаксагором,
     И Эмпедокд, Орфей, Эвклид меж них;

139 Диоскорид, прославившийся сбором,
     И Цицерон, и Ливий, и Фалес,
     И моралист Сенека перед взором;

142 И Птоломей, изме́ритель небес,
     И Гиппократ, с Галеном, с Авиценной,
     И толкователь слов, Аверроэс.

145 Но кто ж исчислит весь их сонм почтенный?
     Мой долгий труд торопит так меня,
     Что часто речь полна несовершенно.

148 Тут лик шести умалился двумя,
     И я вошел вслед за моим поэтом
     Из тишины туда, где вихрь, шумя,

151 Кружит в стране, не озаренной светом.

Песнь V

Содержание. Поэты спускаются во второй круг ада, меньший пространством, но исполненный большей муки. При самом входе они встречают Миноса, адского судью, занятого распределением по аду грешников, к нему беспрестанно прибывающих. При виде Данта, Минос прерывает на время исполнение своей обязанности и напоминает живому пришельцу о дерзости его предприятия; но теми же словами, которыми укрощен был Харон, Виргилий укрощает и Миноса. Между тем жалобные крики грешников начинают становиться явственными. Это крики сладострастных: среди вечного мрака неистовый вихрь адский вечно носит их во все стороны. Из их числа Виргилий поименовывает Данту некоторых, преимущественно женщин; но особенное внимание возбуждают две тени, неразлучно носимые бурею – тень Паоло Малатеста ди Римини и жены его брата, Франчески. Данте призывает их, расспрашивает о причине их мучений, и одна из двух теней рассказывает ему о начале и трагическом конце своей преступной любви. Потрясенный до глубины сердца состраданием к их участи, Данте лишается чувств и падает как мертвый.

1 Так с первой мы спустилися ступени

   Вниз во второй, пространством меньший, круг,

   Где больше мук, от них же воют тени.

4 Скрежещет там Минос, ужасный дух,

   Исследует грехи у входа, судит

   И шлет, смотря как обовьется вкруг.

7 Я говорю: едва к нему прибудет

   На покаянье злая тень и сей

   Всех прегрешений ве́щатель рассудит:

10 Какое место в аде выбрать ей, —

    Хвост столько раз он вкруг себя свивает,

    На сколько вниз ниспасть ей ступене́й.

…там Минос, ужасный дух,

Исследует грехи у входа…

13 Всегда пред ним их множество стенает:
    Тень каждая ждет в очередь суда, —
    Поведает, услышит, исчезает.

16 «О ты, пришлец в дом скорби и стыда!» —
    Узрев меня, вскричал Минос ужасный,
    Прервав заботу тяжкого труда. —

19 Взгляни, с кем ты дерзнул в сей путь опасный:
    Пространством врат себя не обольщай!»
    И вождь ему: «К чему ж твой крик напрасный?

22 Путь роковой ему не воспрещай!
    Так там хотят, где каждое желанье
    Уж есть закон: Минос, не вопрошай!»

25 Здесь явственней услышал я стенанье
    Печальных душ: я был в стране теней,
    Где так пронзило слух мой их рыданье.

28 Я был в краю, где смолкнул свет лучей,
    Где воздух воет, как в час бури море,
    Когда сразятся ветры средь зыбей.

31 Подземный вихрь, бушуя на просторе,
    С толпою душ кружится в царстве мглы:
    Разя, вращая, умножает горе.

34 Когда ж примчит к окраине скалы,
    Со всех сторон тут плач и стон и крики,
    На промысел божественный хулы.

37 И я узнал, что казни столь великой
    Обречены плотски́е те слепцы,
    Что разум свой затмили страстью дикой.

40 И как густой станицею^[7] скворцы
    Летят, когда зимы приходит время:
    Так буйный ветр несет во все концы,

43 Туда, сюда, вниз, к верху злое племя;
    Найти покой надежды все прошли,
    Не облегчается страданий бремя!

46 И как, крича печально, журавли
    Несутся в небе длинною чертою, —
    Так поднята тем ветром от земли

49 Толпа теней и нет конца их вою.
    И я спросил: «Какой ужасный грех
    Казнится здесь под темнотой ночною»?

52 И мне учитель: «Первая из тех,
    О коих ты желаешь знать, когда-то
    Владычица земных наречий всех, —

55 Так сладострастием была объята,
    Что, скрыть желая срам свой от гражда́н,
    Решилась быть потворницей разврата, —

58 Семирамиду видишь сквозь туман;
    Наследовав от Нина силу власти,
    Царила там, где злобствует султан.

61 Другая грудь пронзила в дикой страсти,
    Сихею данный позабыв обет;
    С ней Клеопатра, жертва сладострастий.

64 Елена здесь, причина стольких бед;
    Здесь тот Ахилл, воитель быстроногий,
    Что был сражен любовью средь побед;

67 Здесь и Парис, здесь и Тристан…» И много
    Мне указал и на́звал он теней,
    Низвергнутых в сей мир любовью строгой.

70 Пока мой вождь мне исчислял царей
    И рыцарей и дев, мне стало больно
    И обморок мрачил мне свет очей.

73 «Поэт, – я начал, – мысль моя невольно
    Устремлена к чете, парящей там,
    С которой вихрь так мчится произвольно».

76 И он: «Дождись, когда примчатся к нам:
    Тогда моли любовью, их ведущей, —
    И прилетят они к твоим мольбам».

79 Как скоро к нам принес их ветр ревущий,
    Я поднял глас: «Не скрой своей тоски,
    Чета теней, коль то велит Всесущий!»

82 Как на призыв желанья, голубки
    Летят к гнезду на сладостное лоно,
    Простерши крылья, нежны и легки,

…«мысль моя невольно

Устремлена к чете, парящей там

85 Так, разлучась с толпою, где Дидона,
    Сквозь мрак тлетворный к нам примчались вновь —
    Так силен зов сердечного был стона!

88 «О существо, постигшее любовь!
    О ты, который здесь во тьме кромешной
    Увидел нас, проливших в мире кровь!

91 Когда б Господь внимал молитве грешной,
    Молили б мы послать тебе покой
    За грусть о нашей скорби неутешной.

94 Что скажешь нам? что хочешь знать? открой:
    Все выскажем и выслушаем вскоре,
    Пока замолк на время ветра вой.

97 Лежит страна, где я жила на горе,
    У взморья, там, где мира колыбель
    Находит По со спутниками в море.

100 Любовь, сердец прекрасных связь и цель,
      Моей красой его обворожила
      И я, лишась ее, грущу досель.

103 Любовь, любимому любить судила
      И так меня с ним страстью увлекла,
      Что, видишь, я и здесь не разлюбила.

106 Любовь к одной нас смерти привела;
      Того, кем мы убиты, ждут в Каи́не!» —
      Так нам одна из двух теней рекла.

109 Склонив чело, внимал я о причине
      Мучений их, не подымал главы,
      Пока мой вождь: «О чем ты мыслишь ныне?»

Любовь к одной нас смерти привела

112 И, дав ответ, я продолжал: «Увы!
      Как много сладких дум, какие грезы
      Их низвели в мученьям сей толпы?»

115 И к ним потом: «Твоей судьбы угрозы
      И горестный, Франческа, твой рассказ
      В очах рождает состраданья слезы.

118 Но объясни: томлений в сладкий час
      Чрез что и как неясные влеченья
      Уразуметь страсть научила вас?»

121 И мне она: «Нет большего мученья,
      Как о поре счастливой вспоминать
      В несчастии: твой вождь того же мненья.

124 Ты хочешь страсти первый корень знать?
      Скажу, как тот, который весть печали
      И говорит, и должен сам рыдать.

127 Однажды мы, в миг счастья, читали,
      Как Ланчелот в безумии любил:
      Опасности быть вместе мы не знали.

130 Не раз в лице румянца гаснул пыл
      И взор его встречал мой взор беспечный;
      Но злой роман в тот миг нас победил,

133 Когда прочли, как поцелуй сердечный
      Был приманён улыбкою к устам,
      И тот, с кем я уж не расстанусь вечно,

136 Затрепетав, к моим приникнул сам…
      Был Галеотто автор книги гнусной!..
      В тот день мы дальше не читали там!»

И пал без чувств, как падает мертвец

139 Так дух один сказал, меж тем так грустно
      Рыдал другой, что в скорби наконец
      Я обомлел от повести изустной

132 И пал без чувств, как падает мертвец

Песнь VI

Содержание. Данте в третьем кругу ада. Здесь под градом, снегом и ливнем мутной воды казнятся обжоры, увязшие в грязной тине. Треглавое чудовище Цербер, страж этого круга, хватает грешников, четвертует их, сдирает с них кожу. С яростью бросается он на поэтов; но горсть земли, брошенная Виргилием в тройную пасть чудовищу, укрощает его. Поэты идут далее, попирая грешников, смешанных в одну отвратительную кучу с грязью. Один из них, флорентинец Чиакко, приподнимается и на вопрос Данта предсказывает ему будущие судьбы Флоренции и его собственное изгнание. Данте спрашивает его об участи некоторых флорентинцев и узнает, что они в более глубоких кругах ада. Попросив живого странника напомнить о себе своим сородичам, Чиакко упадает лицом в грязь и навсегда замолкает. В беседе о будущей неземной жизни Виргилий и Данте приходят в границе третьего круга и, спустившись в четвертый круг, встречают демона богатства, великого врага человечества, Плутуса.

1 С возвратом чувств, к которым вход закрылся,
  При виде мук двух родственных теней,
  Когда печалью весь я возмутился, —

4 Иных скорбящих, ряд иных скорбей
  Я зрел везде, куда ни обращался,
  Куда ни шел, ни устремлял очей.

7 Я был в кругу, где ливень проливался
  Проклятый, хладный, вечный: никогда
  Ни в мере он ни в свойствах не менялся.

10 Град крупный, снег и мутная вода
    Во мраке там шумят однообразно;
    Земля, приняв их, там смердит всегда.

13 Там Цербер, зверь свирепый, безобразный,
    По-песьи лает пастию тройной
    На грешный род, увязший в тине грязной.