– Цель с юго-востока! Идет на нас!

Старлея будто подбросило.

– Тревога! Все по местам!

Шатов нырнул за дверцу, а Григорий занял его место в зыбкой тени маскировочной сети.

– Вижу цель!

– Готовность!

– Готовность к бою одним каналом!

– Захват цели!

– Есть захват!

– Идет пара «Ил-28»!

Оператор – худой веснушчатый парнишка с выгоревшим на тропическом солнце чубом – взял цель на автоматическое сопровождение. Оператор ручного подслеживал.

– По ведущему! – сипло скомандовал Шатов. – Пуск!

С-125 с громовым шипением распушила лисий хвост пламени и сорвалась с направляющих, взвилась в небо оперенной стрелой. Бомбовоз уже просматривался в бинокль – прыгал в перекрестье, но опознавательный знак сомалийских ВВС – белая звезда, вписанная в голубой круг – виднелся четко. И вдруг бомбардировщик лопнул, расплылся огненной тучкой. Обломки крыльев, гондолы движков закувыркались по курсу – черные на оранжево-красном.

– Есть! Цель поражена!

– Целимся по ведомому!

– Есть захват!

– Готов к стрельбе!

– Пуск!

Ершов опустил бинокль. «Ил-28» бешено ревел, словно обещая страшную месть за сбитого собрата. Поспешил ли штурман, или бомбардировочный прицел страдал «гнутием ствола», не ясно, но самолет вывалил фугасы задолго до кварталов Зейлы.

Авиабомбы красиво рвались, вздымая тонны песка и пыли, но еще красивее сгинул «Ил» – потеряв крыло, он завертелся, распадаясь на части, и врезался в землю на окраине древнего пустынного городишки.

– Товарищ капитан! – Юдин бежал, придерживая берет. – Танки! Лэггэсэ выдвинул «Шилки», чтоб с высоток шмалять, так разве ж это калибр…

Ершов покусал губу, соображая.

– Телефон хоть работает?

– А то!

– Вызывай Азамата!

– Есть!

«Не тот калибр… – крутилось в голове. – А ведь есть у нас ат-тличный калибр…»

– Тащ-щ капитан! Азамат на проводе!

– Алё! – схватил Григорий протянутую трубку. – Ты где? На минарете?

– Так точно, товарищ капитан!

– Танки видишь?

– Вижу!

– Много?

– Да почти батальон! Три танковые роты точно! «Тридцатьчетверки» в основном!

Ершов передал трубку сержанту и рванул к старлею.

– Шатов!

– Товарищ капитан…

– Забудь устав, понял?

– Есть… – растерялся ракетчик.

– А теперь слушай. Ракет у тебя много, гораздо больше, чем авиации у Сиада. Сможешь ты ими влупить по танкам да по пехоте?

Шатов не удивился. Он задумался.

– Нет, ну-у… Можно, в принципе. Если С-125 пускать с «загрубленным» радиовзрывателем, она сработает метрах в десяти-пятнадцати от земли. Шестьдесят кило поражающих элементов по пехоте – это, знаете… Мокрое место размером с волейбольную площадку!

– Действуй, старлей! Пускай зенитных красоток в упор!

– Есть!

Короткими перебежками Ершов выбрался к мечети. Фаллический силуэт беленого минарета манил высотой.

«Одного снаряда хватит… – мелькнуло у капитана. – Ну, это если попадут…»

Покрутившись по винтовой лестнице, Григорий выбрался на площадку, где с комфортом устроился Азамат.

– Здравия желаю, товарищ капитан! – осклабился спецназовец. – Вон они, «коробочки»! Вид сверху!

Даже без оптики различались «Т-34» желтоватой «пустынной» окраски. Танки выползали из сухого русла и перли на Зейлу, фыркая черными выхлопами. Слабый ветерок сдувал бурые шлейфы пыли. Между «коробочек» бежали мураши-пехотинцы. Внезапно из пары орудий вырвался огонь, и вскоре донеслись отрывистые громы выстрелов.

– Давай, Шатов, – процедил капитан, – давай…

Ракетчик словно услышал его. Сразу три С-125 вынеслись, разворошив облако песка, и полетели «нызенько-нызенько», лопнув над танковым клином. Три шара огня распухли, сдувая пехоту и пересыпая песком человечье месиво. Одна из ракет угодила прямо в единственный Т-54 – башня ушла в кувырок, а корпус полыхнул весь и сразу.

– Товарищ капитан! – заорал вдруг Азамат.

– Что?

– Не туда смотрите!

Ершов, не вставая с колен, развернулся к морю. Его небритые щеки, покрытые корочкой пыли, замешанной на поте, раздвинулись в улыбке.

– Ура-а… – выдохнул он шепотом.

С моря подходил крейсер «Грозный», а в небе, поблескивая лопастями, кружил «Ка-25». Дымка размывала корабль, и что там творилось на палубе, не давалось зрению. Но вот развернулась счетверенная пусковая установка, и по косой растянулся оранжевый факел пламени, унося тяжелую ракету П-35. И еще одну. И еще, и еще…

– Давай… – шептал Азамат. – Давай…

Четыре исчадия спикировали почти одновременно, разворачиваясь вдоль линии наступавших танков. Четыре взрыва, один за другим, перетрясли пески полутонными БЧ. Волна горячего воздуха ударила, едва не скинув Ершова с минарета.

– Эпичный натюрморт! – захохотал спецназовец, колотя кулаком по хлипким перилам. – Ты только глянь, капитан!

Ершов глянул. Четыре воронки в ряд как будто прочертили красную линию: за нее – ни шагу. С десяток танков горело, еще несколько валялись вверх гусеницами. Около роты «Т-34» откатывались задним ходом, пехота лезла на броню, бросая оружие. Но не все.

Ершов поневоле втянул голову в плечи, заслышав мерзкое зудение. Одна из пуль впилась в перила, расщепляя сухое дерево, а другая мягко чмокнула.

– Чуть не попали! – нервно хихикнул Ершов. – Азамат!

Спецназовец медленно съезжал на пол, скользя спиной по колонне. Неотесанный камень пачкался кровью. Сев на пол площадки, словно в изнеможении, погибавший боец шевельнул губами, силясь что-то сказать, но его время истекло – лицо застыло, будто смерзлось.

– Азамат…

Григорий осунулся – и медленно встал. Сиадовцы больше не были для него «вооруженными силами противника», сегодня они стали врагами.

– Рвать буду, с-суки, – тяжело обронил Ершов. – Азамата я вам не прощу…

Мертвый взгляд спецназовца был устремлен сквозь чересполосицу балясин – в спину бежавшим ворогам.

Тот же день, позже

Первомайск, улица Мичурина

Украинская зима обильна снегами, а вот на морозы жадна. Зато так и норовит устроить оттепель. Пушистого снега не найдешь даже в саду под деревьями – сугробы опали и затвердели, блестя смерзшейся коркой. Взять в пригоршни, чтобы омыть лицо, не получится, только пальцы исцарапаешь о ледяные чешуйки…

– Марина! – разнесся в чистом воздухе высокий голос Наташи.

– Иду!

Исаева развернулась на скользкой дорожке и пошла, ускоряя шаг. Во дворе позванивала пила – непривычные Умар с Рустамом тягали ее резко, словно вырывая друг у друга. Зато Иван Третий управлялся с колуном умеючи – с размахом, да с выдохом разваливал чурки, а Иван Второй «добивал» их топором, мельча здоровые поленья.

Улыбнувшись друзьям, Росита пошагала к дому. Ивану Первому сегодня подфартило – он тащил ведро антрацита, и куртуазно распахнул перед девушкой дверь веранды.

– Пр-рашу!

– Благодарю, вы очень любезны!

В общем зале было пусто и тихо, даже старенький «Саратов» не тарахтел как обычно.

– Мы тут! – Верченко выглянула из кабинета Иванова и юркнула обратно, будто в норку.

Неуютная комната выглядела как раскомандировка ЖЭКа – обшарпанная мебель, скучные графики на стене, гора папок на подоконнике.

Сам генерал-лейтенант восседал за столом, перечитывая сводки, заштемпелеванные грифами секретности. Напротив, попирая скрипучий деревянный диванчик, бронзовел Славин, изображая памятник уверенному спокойствию. Верченко независимо устроилась рядом, и капитан робко подвинулся, краснея как мальчик.

«Всё с вами ясно…»

Взглянув на Марину поверх очков, Иванов кивнул ей и повел рукой – садись, мол, где тебе удобно. Капитан Исаева примостилась на старый венский стул.

– Та-ак… Ну что… – Генерал-лейтенант снял очки и помассировал двумя пальцами переносицу. – Не знаю даже, с чего начать… – проворчал он добродушно, приподнято даже. – Больше года мы толклись на одном и том же месте. И росло ощущение, что где-то мы свернули не туда. Упустили что-то важное, хоть и казавшееся пустяком. М-да. Вчера… Нет, позавчера, когда отлучался в Москву… Кстати, Коля, пока не забыл – я тебе привез аж килограмм твоего излюбленного «Рокфора». Он там, в холодильнике.

– Спасибо, Борис Семенович! – обрадованно прогудел Славин.

– Кушайте, не обляпайтесь. – Иванов откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. – Так вот, в Москве меня… хм… постигла удача. Совершенно случайно я пересекся с Сусловым-младшим, нашим «генералом от кибернетики». Револий Михайлович хвастался новой шифровальной программой, а написало ее одно юное дарование из Первомайска. Выпускник 12-й школы Миша Гарин.

Марина похолодела. Стараясь не выдать волнения, она задумчиво потерла пальцы, опуская глаза.

– Тот самый Миша, что учится в одном классе со Светланой Шевелёвой, исцелившейся в позапрошлом году от паралича обеих ног, – продолжал Борис Семенович флегматичным тоном, каким делятся воспоминаниями. – Генерал мне и фотку показал. Снимали на госдаче Суслова-старшего. В кадр попали и хозяин с внуком, и Револий Михайлович с женой… И Миша Гарин. Оказывается, он гостил в «Сосновке-1» год назад, на зимних каникулах. Вот тут-то у меня всё и сложилось. В январе Гарин встречается с Михаилом Андреевичем, а месяцем позже наш главный идеолог проходит медкомиссию на Грановского. И что же выясняется? А выясняется, что Суслов здоров! Вроде и обширный инфаркт перенес, а давление, как у молодого. И ЭКГ фиксирует – сердце в норме! Дальше – больше. Не стало атеросклероза сердечных сосудов. Вот не стало, и всё! Пропал. Сахарный диабет перешел в легкую форму. А последствия туберкулеза, перенесенного в юности? Ведь Михаила Андреевича не зря прозывали «человеком в галошах» – очень уж боялся простудиться. И не зря. Если для нас насморк или больное горло – неприятность, то для Суслова простуда могла обернуться летальным исходом. И вдруг пораженные участки легких зажили!

– Миша Гарин его исцелил… – вынесла вердикт Наташа, восторженно глядя на генерал-лейтенанта.

– Да! – Иванов звонко шлепнул ладонью по столу. – Синицына я отослал в Москву, надо кое-что проверить, а вам – особое задание.

– Захват Михи? – хищно прищурился Славин.

Холодно глянув на него, Марина проговорила ровным голосом:

– Борис Семенович, если все, сказанное вами, правда, то я не могу участвовать в задержании Миши Гарина. Он меня спас, в общем-то! Я живу благодаря ему!

– Понимаю вас, Марина, – кивнул генерал-лейтенант, близоруко щурясь. – Только никакого захвата не будет, это совершенно исключено. Я получил от Юрия Владимировича совершенно четкие инструкции на этот счет. Но сначала о вашем задании. Миша с товарищами по Центру НТТМ устраивает автопробег до Москвы. Командором пробега будет… Угадайте, кто. Вайткус! Помните небось?

– Да кто ж не помнит Арсения Ромуальдыча! – забасил Славин, возбужденно елозя.

– Ромуальдыч прихватил в дорогу охотничий карабин, но все же упросил Олейника поспособствовать по части охраны. Дорога дальняя, а тут дети, пусть даже и старшего возраста. Я пообещал Ромуальдычу выделить «дублерку» и трех сотрудников. Вас. – Борис Семенович по очереди оглядел каждого. – Выезжаете вместе со всеми. Помогаете, бдите. А что касается Миши Гарина… Будет очень хорошо, если вы с ним познакомитесь поближе, расположите к себе, подружитесь даже. Только чтоб без обмана! Хилер – человек чуткий, сразу насторожится. Ваша задача – убедить Гарина пойти на сотрудничество… Можете обещать всё что угодно – не обманем! А на случай непредвиденных ситуаций… За вами двинет «дублерка» с подкреплением – Рустам с Умаром и три Ивана будут в вашем полном распоряжении, товарищ Исаева…

Марина замедленно кивнула, принимая неизбежное.

«Миша! Мишенька! – мысленно позвала она. – Что же мне делать, миленький? Как быть?»