– А-а-а, да, ты ж не в курсе… Это их финансовые обязательства в наш адрес, исходя из подписанных обеими сторонами договорных обязательств.

– Ничего себе. Так у нас с ними и договор есть? – широко раскрываю глаза от удивления.

– А ты как думал? – не менее удивлённо смотрит на меня Котлинский. – Есть, как говорят по телевизору, правовое поле. Есть Гражданский Кодекс. Во всех действиях нужно стремиться оставаться как можно ближе к законодательству.

– Да по мне как-то кощунственна, – откровенно делюсь ощущениями, – сама идея поднимать тему договора в отношениях конкретно с Анной.

– Знаешь, тут не согласен, – отрезает Котлинский. – Не буду ни спорить, ни аргументировать, но именно по этому пункту предлагаю тебе лично дорасти до директора и хозяина в одном лице хотя бы компании из двадцати человек, а потом вернёмся к этому разговору. А я с удовольствием у тебя поучусь, как управлять отношениями без договоров. Со всеми… С поставщиками, клиентами, сотрудниками…

Похоже, Котлинский обиделся на слово «кощунство».

– Извините, – улыбаюсь. – Не хотел обидеть. Видимо, в силу возраста склонен недооценивать материальные аспекты. Вообще, с самого начала же договорились: управление финансами и отношениями с клиентами – не моя тема. Простите дилетанта, мне вообще не следовало выражать свою точку зрения по вопросу…

Котлинский ощутимо смягчается, подливает в обе чашки чая и тоже отыгрывает назад:

– Согласен. Знаешь, справедливости ради, ты не один такой. Недооценивающий материального… Стеклов вон – твой астральный близнец… Так что это было абсолютно правильное решение: лечит один человек, очередью и финансами управляет другой…

– Кстати. Я вот хотел спросить. Сегодня один из СГО надоумил. Игорь Витальевич, а что вы можете сказать об отторжениях при трансплантации?

Котлинский на секунду замирает с чашкой в руке, переключая мозги на другую тему, а я продолжаю:

– При трансплантации тест на совместимость какие пункты анализирует? Чтоб донорский орган реципиентом не отторгался?

– Если без длительных пояснений, то комплекс антиген-антитело, – смотрит на меня поверх чашки Котлинский. – Там сложно сходу быстро объяснить. Учитывая нашу разницу в подходах. У нас сейчас столько времени нет. Но если вопрос серьёзно задан, то давай займёмся твоим дообразованием. Стеклов так вообще счастлив будет. Только, по-моему, это тупик… Тест называется HLA. Можешь сам почитать на досуге.

– Спасибо, не надо ничего глубоко объяснять. Мне как раз в таком виде ваш ответ и годится. Я уже вижу, что, как и в случае с онкологией, наша медицина на клеточном уровне анализирует, как мне кажется, «химию», а не «физику». Уже из ваших слов вижу. Что рабочие частоты не сравниваются и не анализируются. Соответственно, сверка частот имплантируемого органа с частотами «системы» реципиента не производится. В итоге, там резонанс или его полное отсутствие – это угадайка. А далее, все терапии по подавлению отторжения имплантированного органа – видимо, корявая попытка стабилизировать частоты химическим путём… вводя в каналы коммуникации нервной системы некие «усредняющие» колебательные контуры… В виде добавок…

Лицо Котлинского, по мере моей тирады, вытягивается, потом он осторожно ставит чашку на стол:

– Ты не слишком с места в карьер? Может, лучше сначала «на кошках»? Отторжение донорских тканей – та ещё проблема… Я, честно говоря, слегка в шоке. Знаешь, есть такой «комплекс бога»…

– Знаю, – перебиваю Котлинского. – Это не проект, Игорь Витальевич, это просто попытка проанализировать сферы применения нашего… м-м-м… метода, – дальше широко улыбаюсь и продолжаю: – Пользуясь свободной минутой. Я вот совсем не понимаю, как два разных набора частот – донорского органа и реципиента – приводить к общему знаменателю. Одна из частей системы однозначно будет угнетаться…

В этот момент с извинениями входит Анна, и Котлинский, выходя из-за стола и незаметно указывая глазами на Анну, на ходу к двери завершает:

– В отличие от текущего профиля, в этом вопросе понадобится же, сам понимаешь, целая смежная клиника, ещё и за рубежом. Трансплантологи для совместных исследований – это никак не у нас…

* * *

Бокс чуть не накрывается медным тазом.

Сергеевич в зале смешно вертится перед зеркалом, с разных сторон рассматривая, как на нём сидит новый костюм, с которого даже не спороты этикетки.

Зеркала в залах бокса, как и в танцевальных, большие: во всю стену, от потолка до пола.

Лицо Сергеевича излучает одухотворённость, мечтательность и полное творческое удовлетворение. Каждому приходящему он, не отрываясь от своих мыслей, кивает на скамейку, где мы переодеваемся, и говорит одно слово:

– Разминайтесь!

Понаблюдав за Сергеевичем минут пятнадцать, потихоньку спрашиваю Севу (до шестидесяти килограммов):

– Что это с ним?

– Вот уже скоро третий час как разминаемся, – раздражённо бормочет Сева. – Сейчас ещё минуты три повертится, потом сам увидишь…

Через три минут Сергеевич, кивнув очередному вошедшему на скамейку, говорит ему же:

– Вот, подарили сегодня! – и зардевается лёгким румянцем. – НО – есть «но». На семнадцать лет моложе! Вот думаю… Не вернуть ли…

Скамейка, включая меня, в этом месте взрывается мало что не лошадиным ржанием (видимо, эту сентенцию Сергеевич уже повторял сегодня не раз), и Дима-полутяж рубит в лоб:

– Сергеевич, мы вас уважаем. Если она моложе вас на двадцатку и дарит костюмы, то лично я уважаю втройне! Но это, Сергеич… А БОКС СЕГОДНЯ БУДЕТ?!!

Это вырывает Сергеевича из сонма грёз о какой-то загадочной сорокатрёхлетней красавице, которая, судя по всему, взялась подкатывать к Сергеевичу. Сергеевич рассеянно оглядывает нас, видимо, выныривая из каких-то грёз, и растерянно отвечает:

– Бокс будет. Но – на семнадцать лет моложе!

– А вроде и не весна, – бормочет Дима-полутяж, семеня с пятки на носок от скамейки в сторону зала. – Сергеич, у меня со связкой что-то – это точно не от ваших гантелей?..

Наконец, приход Вовика ставит точку в душевных метаниях Сергеевича. Вовик, перекинувшись парой слов с остальными, сразу со скамейки тащит Сергеевича в тренерскую, они отсутствуют в течение трёх минут, а потом появляются вместе, при этом Сергеевич уже полностью адекватен.

Когда очередь в тренировочном процессе доходит и до меня, он спрашивает:

– Лена где?

– Сегодня на дежурстве, они же сутками.

– А-а-а, ну ладно…

– Она будет ходить. Мы это обсуждали. Просто во все дни, кроме рабочих.

– Да без проблем. Лишь бы на пользу.

После тренировки, от греха подальше, Сергеевича домой везёт Вовик. Который в итоге отбивает в наш спортчат смс-ку:

Вовик: Довёз. Домой проводил. Эта фемина на кухне, звала пить чай, но Сергеевич сказал выметаться.

Дима_вес: А что за фемина-то?

Вовик: Очень даже вполне…

* * *

Примечание:

В «НЕКРОМАНТЕ» уже постил,

Асель Баяндарова, звезда казахстанских соц. сетей, врач, в прошлом – реаниматолог.

Ей в этом месяце как раз будет 43:-)

Это – просто иллюстрация, какую женщину сорока трёх лет чисто теоретически Вовик мог увидеть рядом с Сергеевичем в его квартире. В фейсбуке есть ещё куча её фотографий в купальнике (она – доктор антивозрастной терапии), как иллюстрации процессов антистарения, но тут постить не буду, поскольку Вовик её мог видеть только полностью одетой:

* * *

После бокса забегаю на мойку. Стёпа с Андреем, судя по тому, что вижу, набрали уже четыре машины, две из которых – большие джипы.

– Привет, братва, – здороваюсь с каждым по отдельности.

Они синхронно отвлекаются от работы, подходят и улыбаются, но Стёпа сразу обозначает:

– Привет маленьким боссам! Рады видеть, но давай болтать на ходу, – нам уже в два ночи две машины сдавать, так что… Давай мы будем драить, а ты вон кресло подкати и рядом садись.

– Да я по делу, ненадолго…

– Можешь себе кофе сделать – сам знаешь, где и как, – не слушает меня Андрей, выкатывая из угла кресло, которое подталкивает ко мне.

Отвлекаюсь на три минуты в «стекляшку», где делаю, понятно, три кофе, с которыми возвращаюсь в бокс:

– Братва, такой вопрос. Есть один пацан, совсем молодой – десять лет. Вначале думал к Илье сразу, но потом решил к вам – посоветоваться…

– …ну, я не тупее твоего деда. Лет с семи поросят кормлю, – склоняет голову к плечу Степан, поднимая левую бровь – видимо, для иллюстрации. – Так что всё правильно. Не знаю, как там с законом, но в десять лет вон, южные соседи уже выпас небольшой отары могут поручить…

– Для тех, кто не в курсе – детям асфальта то есть, – продолжает Андрей, поскольку Степан отхлёбывает кофе. – Поросятам варится большая кастрюля. Как бы не на двадцать литров. Если их много, то сорок. Потом это все на вытянутых руках – потому что маленький – нужно перегрузить в вёдра и перетаскать. Переступая через всякие пороги, балки, а в селе их куча…

– Да-да, а свинарник обычно – отдельное здание, га-га, – подключается Степан. – А варить, один хрен, только на кухне – потому что печка нужна.

– Ну, есть ещё летняя кухня, но суть такая, – Андрей забирает у Степана остатки кофе и выпивает сам. – Потом – вода. Тоже вёдрами. Поилку перед этим обязательно помыть! Моется она под шлангом на улице.

– И весит как та кастрюля с кашей, – морщится Степан. – Её надо вытащит и затащить.

– То у вас, жлобов, – смеётся Андрей. – У нормальных людей деревянными никто уже сто лет не пользуется… В общем, «зарядка для хвоста» ещё та. И так каждое утро. Без выходных, праздников, опозданий.

– Поросята – ужасно нежная сволочь, – компетентно кивает Степан. – Хоть график собьёшь им – ну, позже накормишь… Хоть температура не та… В общем, вплоть до того, что передохнуть могут… Батя потом тебе —…, да…

– В общем, десять лет – это у вас, в городе типа дитё. У нас уже вполне работник, прав твой дед, – доносится из джипа голос Андрея, который вернулся к оттиранию пятна на полу.

– Или вон, у соседей на юге. Отара баранов так на полста, – Степан выбирает тряпку для полировки пластика, – а каждый баран, считай, сто баксов. Грубо. Ну ладно, пусть полсотни…

– Так и отара бывает не на полсотни, а на три сотни! – доносится из машины Андрея.

– Да. И вот эту отару вполне могут пасти пара пацанов лет по семь. Редко – десять. И ничего… Грубо, если пара сотен баранов даже по полста долларов – это десятка, – подводит итог Степан. – Только, в отличие от пачки баксов, стадо баранов то в овраг свернуть норовит, то разбрестись, то обратно не разворачивается, то от водопоя не идёт никуда, хоть стреляй их на месте…

Из машины Андрея доносится гомерический хохот, потом он кричит:

– Наш Стёпа решил подкалымить после восьмого класса! И имел опыт! Минус триста баксов от родителей хозяевам за первую неделю, а-а-ага-га-га-га!

– В общем, давай пробовать. Не обидим. Приглядим. Днём с мойкой кому-то справляться надо. Один из нас тут постоянно теперь присутствует.

– А чего так? – интересуюсь. – Вы ж учиться днём должны?

– Так объект за нами закрепили, когда ты ушёл. Предлагали ещё человека от начальства, но мы посоветовались и решили, что чужих не надо, – поясняет Степан. – Потому один на парах – второй тут. На следующий день меняемся.

– А не боитесь учёбу запустить?

– Да тут сезона-то осталось… Хорошо, если месяц. А сессия через полгода, – отмахивается Степан. – В общем, дай наши телефоны своему малому, и может приходить…

* * *

На ужин, подумав и прикинув, что жара спала, решаю сварить харчо: и Лене завтра днём будет чем нормально питаться (если она решит посидеть дома до обеда), и варить его долго, потому как раз успею закончить все дела перед сном. А даже если захочу спать, недоваренный суп не даст.