Оглядываюсь по сторонам, смотрю, где я нахожусь. Магический светильник сияет, как двухсотваттная лампа – все видать! Кстати, над столами еще по светильнику – касаюсь их рукой – загораются. Совсем стало ярко и хорошо видно. А что за столы? Ох, черт… это же как в морге столы! Как в прозекторской! Ну – копия тех столов! Даже канавка для слива крови. А пол имеет уклон… ясно, вон что-то вроде сливного отверстия. Ух ты ж… это куда я попал? На органы решили распилить, черти поганые?

Шагаю в другой угол морга, и тут замечаю то, чего вгорячах не заметил – хреново я шагаю! Одна нога сгибается с трудом – левая нога. Ковыляю, как инвалид. Впрочем – почему «как»? После того, что со мной творили, я точно должен был сделаться инвалидом.

Вспомнил, и меня будто ледяной водой окатили. После этих тварей наверное даже игиловцы показались бы мне просто шутниками. Ну что сделают игиловцы? Голову отрежут? Так это практически мгновенная смерть (не пробовал, не знаю… слава богу). А те гады… часами, деловито, с шутками и прибаутками, как слесари, ремонтирующие канализацию – боль, боль, боль… Никакой ко мне ненависти, даже уважение – мол, молодец, как долго уже держится! И муки, адские муки! Запах спаленной кожи, ремни, вырезанные из спины, соль, которая въедается в трепещущее мясо и вызывает нестерпимую, страшную боль!

Когда-то читал про пытки, которым фашисты и их пособники подвергали наших подпольщиков, и думал – выдержал бы я эти пытки? Смог бы? Не сломался бы, когда из меня начнут вырезать ремни? И приходил к выводу – не знаю. Честное слово – не знаю! Потому предпочитаю не рисковать и умереть сразу.

И еще читал – вроде как было то ли гласное, то ли негласное указание военнослужащим Израиля: если кого-то из них возьмут в плен, начнут задавать вопросы – пусть отвечают. Если увидят, что пытки неизбежны. Никто и никогда не может выдержать пыток. Человек ломается практически всегда. А если еще и применить специальные средства – например, сыворотку правды, тут уже никаких вариантов. Так что, мол, сдавайте всех и вся, а мы вас все равно вытащим.

Наверное, это умное распоряжение. Да, думаю есть исключения из правил, есть люди, которые могут выдержать страшные пытки и не сломаться. И есть даже такие, кто сможет при специальной подготовке выдержать воздействие сыворотки правды. Я и о таком знаю. Но… это ведь только исключения из правил. Основная масса людей ничего такого не может. И потому, когда мы искали дом для запасной базы – этим занималась только Герда. Только она знала, где находится тот дом, что она сняла в аренду. И когда я шел убивать Шараша – знал, что могу не вернуться. И не вернулся. И мне нечего было сказать моим мучителям. Я просто физически не мог выдать им нашу новую базу. Об одном только жалел – не мог перед смертью их убить.

Но вот я здесь. Последнее, что помню – человека в черном мундире, а еще – руки палачей, которые разжимали мне рот и вливали туда какую-то горькую дрянь. И… все. Очнулся я уже здесь, в морге. Если это конечно морг.

Меня не убили, и даже вылечили, судя по тому, что я стою на своих ногах и хожу, хотя и не очень уверенно. Да, теперь я не смогу бегать как раньше, но… честно сказать – я ожидал большего ущерба. Не удивился бы, если бы у меня вообще не осталось ног. После того что с ними сделали.

Но это все так… ненужные детали. Сейчас нужно подумать, как отсюда выбраться. Хоть и хромой, но двигаться могу. Трясет от слабости, очень хочу есть, но я жив.

Иду к поверженным «санитарам», прикидываю… ну да, сойдет! «Мне нужны твоя одежда, обувь, и мотоцикл!» – чеканная классика. Мотоцикл я тут вряд ли найду, но вот одежду и обувь – запросто.

Раздеваю того, что шустрил с дубинкой, и быстренько надеваю его одежду. По росту приходится впору, и в плечах тоже, а вот по ширине талии… ширине задницы… в общем – вокруг пояса все болтается, и туда можно засунуть три таких как я, а со штанами вообще печально. В поясе, когда завязываешь шнурки, на которых держатся штаны, можно засунуть не два, и даже не три пальца – вся кисть руки, поставленная на ребро! Черт подери, тут две моих задницы влезут!

Кстати сказать… да, что-то я сильно потощал. Очень сильно. Сейчас я был в той же комплекции как тогда, когда только вселился в это тело. Хмм… только сейчас пришло в голову – тот, в темном мундире, он же пришел в пыточную с сывороткой правды. Неужели узнал о моем происхождении? Неужели знает, что я совсем не ворк по имени Келлан, а землянин по имени Петр Синельников? Вряд ли. Иначе меня заточили бы в бронированную камеру, где стали бы вести разговоры на тему: «Демон, дай нам атомную бомбу, которой мы убьем соседнее государство! Демон, исполни три наши желания!». Само собой ясно, что вселенец в чужое тело – это самый настоящий демон. А как же иначе?

Связываю так и не очнувшихся парней – руки за спину, ноги согнуть в коленях и привязать к рукам. Классическая «ласточка». Вот теперь попробуйте что-то сделать! Очнетесь, в полной мере ощутите, как это плохо – кишкой в пищевод, или дубинкой по кумполу.

Для связывания пришлось раздеть второго парня, рубашку его разорвать на полосы и соорудить что-то вроде веревки. Ну а пока эти два придурка лежат и отдыхают, я займусь обследованием морга. Карманы пленников уже обшарил, ничего интересного не нашел. Немного медных монет, несколько мелких серебрушек, ключи – вот ключи меня заинтересовали, да. Когда очнутся – спрошу у них, что это за ключи.

И вот еще что спрошу: откуда у меня на шее взялся этот мерзкий металлический ошейник! И как эту пакость с меня снять! Ясное дело – твари решили взять меня в рабство. Вот только я с этим категорически не согласен. Мы не рабы, рабы – не мы!

Попробовал содрать эту пакость – черта с два! Вертел его, вертел, щупал – даже шва не имеется. Сплошное кольцо с гладкими краями и без малейшего намека на замок. Как его надели, как держится на шее – непонятно. Видимо связано с магией, черт бы ее побрал!.

На стене, на полках заметил целый набор всяческих ножей, пил – всего того, что приводит в ужас нормального человека с богатым воображением. Так и представляешь себе, что лежишь на металлическом столе, а пьяный патологоанатом отпиливает тебе какую-нибудь часть тела. Например – чтобы посмотреть, с каким количеством мозга ты дошел до мысли зацепиться за электричку. Может там и мозга-то никакого нет? Жили же динозавры, именуемые бронтозаврами – вес десятки тонн, рост с пятиэтажку, а головной мозг с грецкий орех. Зато спинным удались – огромный, под стать хозяину. И ведь жили! Жрали, пили, совокуплялись! Ну как один мой сосед, который посвятил этому благому делу всю свою сознательную жизнь (он пару раз занимал у меня денег до понедельника, и само собой – ни разу не отдал).

Я взял блестящую пилу с металлической рукояткой, и принялся аккуратно и сосредоточенно пилить ошейник. Зачем я занялся им именно сейчас, а не после того, как сбегу из морга? Да меня именно по этому рабскому ошейнику могут и повязать! Куда это раб так спешит? А ну-ка, пройдем в отделение! Или как оно там называется…

Опять же – а вдруг у них тут имеется что-то вроде поисковиков, сделанных на магии, а вот этот ошейник что-то вроде маячка? Да ну его к черту, эту пакость! Снимать его надо!

Пилил я минуты три, и в конце концов бросил бесполезное дело, убедившись, что пила не оставляет ни малейшей царапины на гладком теле ошейника. Ладно, черт с ним – есть у меня один знакомый маг, неужели не поможет снять эту дрянь? Хотя бы в долг. А я уж награблю баблишка… даже с кривой ногой. Убежать как раньше не сумею, и с боеспособностью у меня проблемы, но уличных грабителей я точно ухайдакаю. Это не профи, не специалисты по боевым искусствам. А я все-таки боксер, а еще – мастер ножевого боя, рукопашник, воспитанный спецназом. Так что – «держитесь, гады!»– как пел Высоцкий.

Кто-то из лежащих на полу противников застонал – то ли тот, кого я вырубил сломав ему нос, то ли гопник с дубиной. Подойдя ближе, выяснил – да, «дубинщик». Не получилось у него «ухнуть» дубинушкой. А у меня получилось.

– Эй, придурок! Хватит изображать из себя труп! Знаю, что слышишь! Сейчас будешь отвечать на вопросы, и не дай Создатель тебе соврать! Башку отверну!

Молчит, глаза закрыты, сопит. Вздыхаю, и не очень сильно, но крепко пинаю его носком башмака в бок. Башмаки, кстати сказать, я снял с него, так пускай теперь пеняет на себя – нехрена таскать такие узконосые ботинки, да еще похоже что с вставленными в них то ли деревянными, то ли железными вставками. Смешные башмаки, такие видал на картинке – носы длинные, но только не загнутые вверх, как у земных средневековых щеголей.

Вдруг задумался – а может в этих носах ножи? Ну а что – щелкнул каблуками, и клинки выскочили из носов! Ботинки стали оружием! Видел такое в какой-то киношке, и еще подумал: «А что, прикольные шкары! Мне бы такие! Пацаны бы ссали кипятком от зависти!» Пятнадцать лет мне было, дурак совсем. Такие башмаки стоили бы бешеных денег, и были бы одноразовыми. Попробуй потом, заправь клинки назад. Да и пружина не вечна. Однако здесь могли думать и по-другому.

Мой пинок возымел действие, темноволосый придурок с «хвостиком» на затылке простонал, открыл глаза и уставился на меня мутным, испуганным взглядом. Попытался встать, подергался, лежа на «ласточке», и затих, глядя снизу вверх исподлобья. Я вдруг ощутил запах перегара – похоже, что парнишка недавно крепко клюкнул чего-то горячительного. Но это вообще к делу не относится.

– Как звать, придурок? – налаживаю я контакт с аборигеном – Будешь молчать, я тебе руку сломаю! Левую.

– Керд… Керд меня звать! – стонет придурок – развяжи, все затекло! Не могу уже терпеть!

– А того гада как звать? – не обращая внимания на жалобы клиента спрашиваю я – Он чего мне в глотку совал? Что хотел сделать?

– Кормили мы тебя! – стонет реципиент, и согласно данному ему определению, получает еще тычок в бок:

– Ты чего врешь?! Как это – кормили?! Что значит – кормили?! Я те щас уши обрежу, брехун!

– Кормили! – глаза парня уже очистились от мути, он смотрел на меня со страхом, но держался довольно-таки стойко. Другой на его месте уже бы в штаны наделал от ужаса. Вырвавшийся на волю арестант, которого ты совсем недавно мучил – что может быть страшнее тому, кто лежит без штанов, сверкая эфедроном? Кстати – в штаны он не может наделать, только под себя. Ибо его штаны на мне.

– Кормили! Ты есть не мог, потому что без сознания, и мастер Велур велел кормить тебя каждые полчаса понемногу, через воронку и шланг! Мы развели корм, тот, которым кормят больных, которые сами не могут есть, или у них какие-то проблемы с кишками, и хотели влить тебе в желудок.

– И что, каждые полчаса вливали? – спросил я, чувствуя отголоски раскаяния: уж не слишком ли сильно приложил я того парня, что лежит сейчас в клетке? Придурок Керд бросился на меня с дубиной, так что огреб за дело, а его приятелю досталось так просто… вгорячах! Кхе-кхе…

Я закашлялся, глотка у меня болела. А почему болела? Потому что какой-то придурок лез в нее очень грубо, и скорее всего, хорошенько нажравшись винца. Так что все-таки коллега Керда получил по заслугам.

– Не… в первый раз хотели влить – после паузы сообщил Керд, и взгляд его метнулся куда-то в сторону. Я проследил за взглядом и на стуле увидел что-то вроде большой прозрачной колбы с неким содержимым вишневого цвета, а рядом две мензурки – ну в точности такие же, как в любой земной химической лаборатории. Даже деления на боку имелись. И на дне мензурок – тонкий слой той самой вишневого цвета жидкости.

Ага. Немного яснее. Парней оставили здесь, чтобы они кормили меня чем-то вроде послеоперационного корма, а они вместо того чтобы кормить пациента где-то нацедили вина и нормально так пробухали все рабочее время. В колбе осталось жидкости всего на два пальца, а скорее всего ранее она была полна.