Я скосила взгляд на мужчину, в надежде, что он не понял зловещего смысла этой фразы. Но он лишь кивнул головой, и мы поднялись в мою комнату за вещами.

***

Несмотря на то, что я была принцессой, обширного гардероба не имела. Не люблю я эти придворные условности. Лучшим нарядом для себя всегда считала простую юбку в пол и свободную рубаху, которые, подвязав клеенчатым фартуком, вполне годились для рабочей одежды, когда я занималась живописью или скульптурой. Платье с кринолином для такой деятельности совершенно не подходили. Как вы представляете себе художника, которые не может близко подойти к мольберту, потому что мешают обручи из китового уса?

И вот я стала замужней дамой. Интересно, что предпочитает мой так называемый муж? Ответа на этот вопрос у меня не было, поэтому стала выгружать содержимое своего гардероба на кровать. Служанка же было велено принести объемный саквояж, куда я планировала это все упаковать.

Тай тем временем без приглашения уселся в кресло, вытянув перед собой длинные ноги, облокотился и устало прикрыл глаз, даже не посмотрев в мою сторону. Но когда принесли внушительный чемодан, он приоткрыл свое всевидящее око и усмехнулся со словами:

– Дорогая моя супруга! Если вы заметили, то лошади у меня нет. Свой багаж я ношу с собой в сумке. И если вы рассчитываете, что я еще потащу и ваши пожитки, то глубоко заблуждаетесь на мой счет! Поэтому берите только то, что в состоянии унести сами.

Я, конечно, ожидала чего-то подобного, но не столь сурового ограничения.

– А может, возьмем экипаж? У нас их несколько? – развернувшись от горы платьев, посмотрела внимательно на мужа. Не шутит ли он? Да только Тай не шутил.

– Хорошо, кивнул муж головой в ответ, – допустим, сейчас мы возьмем экипаж. Доедем до постоялого двора. На ночь мы его задержать не сможем. И с утра все равно пойдем пешком. Вы уверены, что за ночь он полегчает? Лично я в этом сильно сомневаюсь. Поэтому берите лишь самое необходимое и легкое, что может пригодиться в дороге.

– Но я же принцесса! – возмутилась я в ответ.

– И что? – пожал он плечами. – Теперь вы жена нищего. И возьмите во внимание, я вас замуж не звал. А, наоборот, вы настояли на этом браке.

Он был прав. Абсолютно прав. И я отказалась от решения проблемы, предложенной отцом. Заменив 24 часа на 48 он, видимо, посчитал, что этого времени мне хватит на то, чтобы наиграться в жену. Но он упрямый, а я еще упрямее. Я достойная ученица и дочь своего родителя.

Тогда я позвала вновь служанку и велела принести мою полевую сумку. Обычно с ней я ходила на пленэры рисовать пейзажи. Ее можно удобно вешать на плечо, и она достаточно вместительная. Покидав туда смену белья и пару юбок с кофтами, все-таки решила упаковать одно нарядное платье. Мало ли, что в жизни меня ждет? Затем отобрала еще пару нарядов, которые, по моему мнению, можно хорошо продать, и обратилась к мужу:

– Дорогой супруг, вот за эти два наряда мы могли бы выручить неплохие деньги хотя бы на первое время. Вы не будете возражать, если мы их возьмем и продадим на базаре? – задав вопрос, застыла в ожидании ответа.

Мужчина задумался, почесал бровь, затем приложив кулак к губам, наморщил лоб, то ли изображая усиленный мыслительный процесс, то ли действительно раздумывая и, наконец, ответил:

– Хорошо, я даже помогу их нести.

В итоге платья упаковали отдельно и уложили в сумку Таю. А мы пошли прощаться с отцом и домом, в котором я прожила все свои 25 лет.

Глава 4

18 лет назад

Три дня я промаялась, не зная, как выполнить поручение мамы и пригласить Геру к ней. Мама никак мне об этом не напоминала, а мудро выжидала, что же я предприму в ответ на ее просьбу. Тем более что нужно это было в первую очередь мне, а не кому-то еще. Наконец, на четвертое утро я набралась мужества и перед уроками сообщила соседу по парте:

– Гера, с тобой моя мама хочет поговорить!

– Мама? – очень сильно удивился парень, округлив свои желтые глаза .– А разве родителей сюда пускают?

– В школу нет, – согласно кивнула я, – но она живет на территории в отельном домике.

– А, ты из этих, высокородных! – брезгливо скривил губы Гера. А я почувствовала себя неуютно. Слезы тут же приблизились к моим глазам, а губы задрожали. Я никогда не задумывалась над тем, почему у других детей в школе мам рядом нет. Но потом из последних сил собралась и еще раз спросила, как это положено девочке из благородного семейства:

– Так что мне передать? Ты придешь?

Но сосед и не думал облегчать мою жизнь. Он тут же решил уточнить:

– А зачем она меня приглашает? Ты нажаловалась?

– Нажаловалась, – честно вздохнула я. – Но она не услышала мои жалобы. И просто хочет с тобой поближе познакомиться.

– Как я смею отказать, когда мне оказывают такую честь? – фыркнул он. – Передай своей мамаше, что я приду после ужина.

Я же еле досидела до окончания уроков. И как только прозвенел последний звонок, тут же побежала к маме, похвастаться достигнутыми успехами. Только мама к моему сообщению отнеслась достаточно равнодушно, лишь бросив коротко:

– Что ж, ты молодец, – чем очень сильно расстроила меня. И я решила Гере отомстить. Не знаю как, но очень сильно и страшно, как только это могла сделать семилетняя девочка.

В половине шестого я сообщила лорду Виктусу, что сегодня моя мама пригласила на чай моего одноклассника Геру, и я там тоже обязана присутствовать. Лорд бросил фразу, очень похожую на ту, что несколькими часами ранее ответил сосед по парте:

– Кто я такой, чтобы указывать сильным мира сего, – а затем уже более громко добавил:

– Хорошо, можете оба отлучиться.

И я преисполненная гордости, что сделал еще одно важное дело, пошла в комнату мальчиков, сообщить соседу, что я его отпросила. Подошла к двери в мужскую половину и тихонько постучала. Дверь распахнул незнакомый мальчишка с рыжими вихрами. Видимо, он учился в соседнем классе.

– Чего надо? – неприветливо спросил он.

– Мне бы Геру увидеть! – потупившись и дрожа от страха, пробормотала я, уже десять раз пожалев, что пошла сюда. Сосед бы и без моей помощи мог отпроситься.

– Уголек? А ты что здесь делаешь? – из-за рыжего показалась взъерошенная голова мальчишки.

– Откуда он знает мое прозвище? – тут же промелькнул вопрос в моей голове. Уточнять это я не стала, решив, что здесь не место и не время.

Зато рыжий, смерив меня высокомерным взглядом, на который способны мальчишки в том возрасте, когда девчонок считают низшей расой, вдруг захохотал:

– Уголек? Да она точно черномазая! – черномазой меня никто никогда не звал. Волосы мои были скорее каштановыми, даже отливали рыжиной. Но глаза действительно были черными под такими же смоляными бровями.

Я еще не успела обидеться, как парень с глухим стуком отлетел от двери и со всей мощи ухнулся на пол. Над ним стоял очень злой Гера, и сердито сжимая кулаки сказал:

– Еще раз ее так назовешь, будешь иметь дело со мной!

***

Собрав все вещи, мы с Таем спустились вниз. Отец уже ждал нас там. Он с усмешкой оценил мой простой наряд, скорее присущий крестьянке, чем принцессе, и, слегка склонив голову, то ли в поклоне, принимая мой выбор, то ли предостерегая моего мужа от необдуманных действий, неожиданно попросил:

– Могу я попрощаться с дочерью?

– Конечно, ваше величество! – поклон горбуна мне показался издевательским или шутовским. Но на лице отца не дрогнул ни один мускул. Он лишь махнул рукой, приглашая отойти меня с ним к окну. Что я незамедлительно сделала. Все-таки это был единственный близкий мне человек до сегодняшнего дня. Да почему до сегодняшнего? Муж им еще не стал, поэтому единственный.

– Ами, я понимаю, что этот весь концерт пока тебя забавляет. Тебе кажется, что ты, наконец, получила ту свободу, о которой всегда мечтала, – начал говорить папа.

Я же удивленно подняла на него глаза, раньше даже не представляя, что он, оказывается, знал все мои мечты и устремления. Он же продолжил:

– Только я сильно сомневаюсь, что это все продлиться дольше пары суток. Есть предположение, что уже к вечеру ты захочешь домой в свою уютную девичью спальню, – с этими словами он полез во внутренний карман и достал оттуда небольшой пузырек из темного стекла. А затем молча вложил мне его в руку. – Это сильный яд, наличие которого не определит ни один лекарь.

Я тут же дернулась, пытаясь выбросить эту гадость. Только отец не дал, сжав мою ладонь с пузырьком:

– Не торопись избавляться! Применять его или нет, решать только тебе. Возможно, он никогда и не понадобиться, – только лукавая усмешка в его глазах говорила о том, что они в этом сильно сомневается. Затем он достал небольшой мешочек из черного бархата и тоже протянул его мне:

– Это украшения твоей матушки и те брюлики, которые были подарены тебе. Родовые драгоценности, сама понимаешь, дать не могу. А так, – он пожал плечами, – хоть с голоду не помрешь, пока домой вернуться не надумаешь.

–До свидания, папа! – я забрала мешочек и приобняла родителя, имея в душе твердую уверенность, что никогда сюда не вернусь, если только в гости. Пузырек с ядом все-таки спрятала в карман. Мало ли, может и действительно пригодиться? Только для совсем других целей. А драгоценности демонстративно отдала мужу:

– Тай, возьми мое наследство. У тебя сохраннее будет.

Мужчина, не говоря ни слова, забрал мешочек из моих пальцев и спрятал у себя за пазухой. А затем, взяв меня за руку, вывел из замка. Впереди меня ждала дорога в неизвестность.

***

Я по моим понятиям всегда ходила много. Любовь к природе и живописи заставила меня облазить все окрестные луга и рощицы. И перемещений пешком я совершенно не боялась. Поэтому, когда мы с Таем вступили на широкую дорогу, ведущую в соседний со столицей город, бодро зашагала рядом с ним.

Какое-то время мужчина держал меня за руку. Я так и не поняла, то ли хотел мне помочь, то ли боялся, что могу сбежать. Шли молча. Я действительно наслаждалась внезапно обретенной свободой, и разговаривать пока не хотелось. Так продолжалась ровно два часа. Мой муж продолжал все так же размашисто вышагивать, лишь иногда подправляя съехавшую с плеча сумку, точно усталость для него была неведома. Мои же ноги начали ныть, а ремень от саквояжа натирать плечо.

– Тай, а далеко ли еще наш дом? – решила уточнить я, когда стало совсем невмоготу.

– Дом? – брови мужа удивлено поползли вверх, но шаг он так и не сбавил. – А у нас есть дом?

Тут я откровенно растерялась:

– Вы же сказали моему отцу, что не хотите жить с тестем и заберете меня в свой дом! – возмущенно пожала плечами и резко затормозила, понимая, что больше не смогу сделать и шага. Он тоже притормозил, насмешливо смерил меня единственным глазом с ног до головы и произнес тоном, который больше подходил для разговора с капризным ребенком:

– Ключевыми словами в моей речи были те, что о нежелании жить с твоим отцом. А дом, он так, к слову пришелся. Разве у нищих бывают свои дома?

– И куда мы сейчас идем? – уже совсем растерялась я.

– Для начала найдем постоялый двор, где сможем недорого переночевать. А дальше посмотрим, – усмехнулся криво муж. – Может какой-то домишко и снимем. У меня никогда жены до этого не было, поэтому и потребности в доме не существовало.

– Можно сделать небольшой привал? – попросила я. – Мои ноги дальше идти отказываются, да и некоторые потребности организма дают о себе знать, – при последних словах я совершенно покраснела. Похоже, у нищих нет не только домов, ну и полностью атрофировались все естественные потребности. По крайней мере, мужчина ни от чего подобного не страдал.