– Так я же наоборот говорю, Дарья! Не чтобы обидеть! Не мешало бы Воронову перышки-то и пообщипать! Так что забирайте и перевоспитывайте! А мы с напарником дальше расследование продолжим. Постараемся обезвредить преступников! А телефончик мой все-таки запишите, на всякий случай. Но только на самый крайний! А то у меня служба, сами понимаете…

– Да. Понимаю… Стойте! – остановила я Лешенко, когда он уже повернул к лестнице. – Мы не подумали! У меня же нет никаких мужских вещей – совсем! Андрей Игоревич нас сразу раскусит! Знали бы вы, какой он внимательный… Педант до зубовного скрежета!

Сержант задумался и всерьез покусал губы. Почесал лоб под фуражкой.

– Хм… а вот это проблема, – согласился.

– Так я и говорю – еще какая!

– Ладно, мы сейчас с напарником попробуем к Андрею в гостиничный номер попасть… Инкогнито! – предупредил он мой вопрос. – Никто не узнает, не беспокойтесь! А вы идите и говорите с детьми! Я завтра буду!

Ну, я и пошла. И поговорила. Даже Сонечку в заговор вовлекла. Думала, дети удивятся и не поймут, а они, как только про злодеев и шпионов услышали, так и закивали головками все, как один: сделаем, мам, не переживай! Ни за что не признаемся! Никому! Честное-пречестное!

А на следующий день поздно ночью Лешенко вернулся и принес сумку вещей – весьма приличную. Поставил баул передо мной на пол и развел руками.

– Вот, все, что есть! Только самое необходимое. Уж извините, Дарья, костюмы брать не стал – не унести. Хватит с него и того, что был на нем. А машину я пока спрячу подальше от людских глаз. Ну, бывайте! Ни пуха вам, ни пера! – пожелал и ушел. Только сверкнул желтый глаз из-за угла, да черный хвост мелькнул следом за сержантом на лестнице.

Или вновь показалось?»

На самом деле не так уж и важно, потому что сейчас я сидела на кухне с лучшими подругами и обдумывала, как быть дальше. И если и мог кто-то меня понять, то это они.

Своих девчонок я знала давно. С Тамаркой мы учились в одном классе и дружили сколько себя помню. И с мужем ее, когда-то старшеклассником Костей Мелешко, игравшим в школьной рок-группе на гитаре, была знакома с незапамятных времен. После того, как умерла Оля, и мы со Стёпкой вернулась к матери в поселок, именно Тамарка снова вытащила нас всех в город. А потом и в новый дом вместе с друзьями въехали – в один подъезд, но на разные этажи.

А вот с Лизой Синичкиной мы познакомились и подружились уже позже, в университете, где ее папа, грозный и бородатый профессор Андрон Георгиевич, преподавал философию. И я до сих пор удивляюсь тому, как легко нас притянуло друг к другу, потому что с людьми Лиза сходилась сложно. Не потому, что вредная, а скорее наоборот – потому что оказалась такой пугливой Ромашкой, что всякий раз, когда к ней обращались – смущалась и заикалась. А когда к красивой девчонке подкатывали парни, чуть ли не в обморок падала от страха.

Были мои подруги такие же разные, как соль и сахар. И если темноволосая, бойкая Тамарка всегда была невысокой и полненькой, а сейчас, в положении, и вовсе стала кругленькой пышкой с острым языком и пухлыми щечками (как и ее Костик, хоть и без положения), то Лиза оставалась хрупкой, как тростинка, высокой голубоглазой блондинкой. Натуральной и, что немаловажно, очень красивой.

Сначала ревнивая и уже успевшая выскочить замуж за Костика Тамарка косо смотрела на Лизку (когда та оказалась у меня свидетельницей на свадьбе), а потом поняла, что Синичкина сама ее боится, и оттаяла. А после и вовсе полюбила, потому что была Лиза девушкой очень доброй, чувствительной и щедрой. И в свои неполные двадцать семь все еще оставалась девственницей, что нас с подругой очень огорчало, а Синичкина только плечами пожимала.

«Ей бы хорошего парня найти, смелого и наглого, чтобы взял в охапку, в юрту утащил и сделал своей! – вздыхала Томка. – Только где сейчас нормального мужика-то найти, да еще и с приличной юртой? Эх, завянет наша Ромашка без любви, а сама на отношения так никогда и не решится!»

Так что при всей своей модельной внешности и обеспеченных родителях работала Лиза Синичкина в детском саду бухгалтером, иногда вела уроки рисования, и само собой обожала детей.

А я в свою очередь обожала своих подруг. Вот и сейчас, когда они по первому зову пришли меня морально поддержать, посмотрела на них и вздохнула:

– Девочки, не ссорьтесь! Лучше помогите не умереть от страха! Ну, как я за Вороновым в больницу пойду? Что скажу? Он знаете, какой вредный, когда злой? Вышвырнет вон и не постесняется!.. Эх, и почему я не уволилась сразу? – посетовала. – Скольких проблем удалось бы избежать!

– Ну, не знаю, – не согласилась со мной Лиза. – Может, и удалось бы. Но, Даш, неужели было бы лучше, если бы его… убили? – распахнула глаза Синичкина, и я даже вздрогнула от такого предположения.

– Типун тебе на язык! Конечно, нет!

– А если нет, Петушок, то одевайся и пошли! – решительно встала из-за стола Тамарка. – Подумаешь, заносчивый сноб. Ничего, справимся!

Глава 7

Идти в больницу за Вороновым решили все вместе, благо Лиза недавно с третьего раза сдала вождение, получила права и вот уже целую неделю самостоятельно водила подаренную ей родителями машину. Как она ее водила – вопрос второй, но опоздать к «ненаглядному шефу» я точно не боялась и черепашью езду подруги восприняла нормально. Заодно и поболтали с девчонками по дороге о разном, так что к больнице подъехали бодро.

Но уже на стоянке Синичкина сдулась и нырнула обратно за руль.

– Девочки, вы идите, я вас лучше тут подожду. Знаю я себя, только все испорчу. Я эти больницы ужас до чего не люблю!

– А кто же их любит? – фыркнула Томка, выбираясь из небольшой «Лады» – сначала ноги, потом живот, а потом уже и сама, как пробка из бутылки вылезла. Пока попу в полушубке от сидения оторвала, чуть шапку не потеряла. – Лучше скажи, что парней боишься!

– Я не боюсь, Томочка, просто не знаю этого Воронова. А вдруг он меня о чем-нибудь спросит? О прошлом, например? Что я ему скажу? Нет, девочки, не хочу вас подвести.

Здесь подруга была права. Мужчины всегда Синичкину замечали первой и при ее появлении распускали хвосты, чем вгоняли последнюю в транс. Если Воронов к ней пристанет с вопросами и вниманием – считай, пропала тайная операция. Изображать ревнивую жену я точно не смогу, а нам еще назад возвращаться.

Как поведет себя шеф с моими подругами, предположить было трудно, но то, что он умеет себя вести с женщинами (когда хочет) – знала не понаслышке. Сама видела его шашни с Пригожевой.

– Хорошо, Лиза, жди тут. Мы постараемся быстро! – кивнула девушке, подхватывая сумочку.

– Ты главное, Лизок, когда мы нашего касатика приведем и в машину посадим, – захлопнула дверь «Лады» Мелешко, – сразу же газуй с места! Чтобы не сбежал! А дома нам Костик поможет, я его уже предупредила. Не переживай, Дашка, – обратилась уже ко мне Тамарка, цепляясь за мой локоть и заговорщицки улыбаясь, – сделаем все в лучшем виде!

Но я переживала, еще как! Переглянувшись с подругой, выдохнула и пошла вперед – все равно назад дороги нет!

– Дарья Николаевна Петушок?

– Да, это я.

– Здравствуйте, Дарья! А я – Морозова Алена Ивановна, врач вашего мужа. Это со мной вы сегодня разговаривали о выписке.

Доктор, встретившая нас в коридоре отделения, оказалась совсем молоденькой и ясноглазой девушкой, в белом халате, белых сапожках на каблуках, с длинной косой и румяными щечками. Увидев, как важно она держит папку под мышкой, я удивилась, а вот она, похоже, вовсе нет – тому, что ее пациента в течении двух дней никто не навещал. Когда я оплачивала пребывание здесь Андрея Игоревича, то отвалила все деньги, что нашлись в бардачке его дорогой машины и, похоже, это закрыло много вопросов и никого не смутило.

А вот поведение пришедшего в себя пациента – очень даже, потому что Морозова сегодня дважды звонила мне и оба раза настоятельно просила поскорее забрать своего «супруга» домой.

– Здравствуйте, Алена Ивановна. К-как Андрей себя чувствует? – решилась я хоть что-то пробормотать в ответ на доброжелательную улыбку врача. – Так ничего и не вспомнил?

Нет, ну а вдруг. Всякое в жизни бывает. Вдруг уже пора драпать назад?

– К сожалению, нет. Но вы не переживайте, Дарья, я более чем уверена, что со временем ваш муж полностью восстановит утраченные в следствие падения воспоминания! – услышала оптимистичное. – Мы провели все необходимые обследования, и я готова сказать, что физически он здоров и отлично себя чувствует! Да, налицо излишняя нервозность и легкое диссоциативное расстройство, но в целом держится неплохо. Прекрасно ориентируется во времени и помнит все события, произошедшие в окружающем мире! Сохранил все навыки и знания, вот только забыл все, что касается его личности – кроме имени. Зато в последнем он уверен твердо.

– Это, наверное, ужасно? – врач пошла по коридору, и мы с Тамаркой потопали рядом.

– Напротив, это хороший признак, и у меня есть все основания полагать, что частичная амнезия, которую мы имеем возможность наблюдать, обратима! А значит, у вашей семьи есть все шансы вернуться к нормальной жизни!

Тамарка пихнула меня в бок, и я поспешила кивнуть:

– С-спасибо.

– Именно поэтому сейчас важно как можно быстрее вернуть вашего Андрея в привычную ему психологически здоровую среду! Ну вот, а мы уже подошли к палате, – сообщила врач, странно похожая в этот зимний и снежный день за окном на Снегурочку. – Приготовьтесь, Дарья, и постарайтесь его не нервировать, договорись? Сегодня с ним крайне сложно разговаривать! Помните, что вы для него – незнакомка!

– А… э-э…

Но согласиться я не успела. И приготовиться тоже. Если честно, то я вообще изрядно затормозила на пороге, представив, что уже через секунду увижу злющего шефа, который прекрасно помнит по чьей вине здесь оказался и кто ему заехал по затылку. И Тамарка успела шагнуть в палату первой.

Расстегнув полушубок, моя подруга колобком на восьмом месяце беременности вкатилась следом за доктором и храбро выпятила грудь, собираясь если что принять удар на себя.

– Добрый вечер, Андрей, – услышала я вежливое и спокойное Алены Ивановны и, делать нечего, тоже шагнула внутрь. – А вот и ваша жена пришла – я же говорила, что она скоро приедет! Ну, наконец-то вы можете собираться и смело идти домой, как и хотели!

Воронов сидел на кровати в больничной пижаме в полоску, опершись руками в матрац по обе стороны от себя – такой же холодный и сосредоточенный, каким я его привыкла видеть, и смотрел на пожилую уборщицу, с ворчанием надраивавшую у его ног пол. Но услышав наше вторжение, нехотя повернул голову. Взглянул было хмуро…

– Какая еще жена? Прекратите! Я же вам ясно сказал, нет у меня никакой… – однако заметив Тамарку, открыл рот и онемел. Моргнул ошеломленно… – жены.

Ой, нет. Хватит с него на сегодня стрессов! Еще чего доброго снова в бессознательное и горизонтальное уйдет! Поспешив выглянуть из-за спин девушек, я натянуто улыбнулась и помахала шефу рукой:

– Э-э, п-привет, дорогой… Как это нет? А как же я?

Если можно нарисовать на лице человека облегчение, то я его увидела. Правда, задержалось оно там недолго. Внимательно посмотрев на меня, Воронов повернул голову к своему лечащему врачу и сделал вид, что потерял к нам всякий интерес.

– В первый раз вижу этих женщин. Они меня с кем-то спутали! Да здесь половина отделения в одинаковых пижамах! Это что, – догадался, – эксперимент какой-то? Если да, то он вам не удался!

– Почему вы так решили, Андрей? Что эксперимент. Я же объяснила вам, что именно произошло и как вы здесь оказались. И о последствиях падения ничего не утаила.

– И что? Это дает вам основание полагать, что теперь я обязан принимать на веру все, что вы мне тут наплетёте? Может, попробуете меня убедить в том, что я пришелец, а не земной мужчина? Раз уж у меня амнезия, и я, по-вашему, готов в это поверить.