Винни подумал, что это была проблема всех гангстеров Лос-Анджелеса. Они словно сами хотели быть пойманными. Ему нравился подход дяди, который всегда держался так, словно был под колпаком. Никаких броских машин, никаких шикарных особняков.

Хотя, возможно, все изменится, когда они смогут это себе позволить. Он вспомнил их поместье в Неаполе. И тут же всплыли воспоминания о матери.

Не будь размазней, Вин. Ты здесь по делу.

Чинарик опустил стекло, выпустив облачко вонючего дыма, и махнул рукой, чтобы следовали за ним. Они вернулись в фургон и пересекли улицу, оказавшись на участке, заваленном грузовыми контейнерами. Винни не слишком беспокоился. Чинарик был говнюком, но он вел бизнес, и ему светила чертовски выгодная сделка.

Они въехали на огороженный участок, и там их поджидало четверо парней-афроамериканцев. У всех штаны свисали с задниц, а на головах были красные банданы или бейсбольные кепки. «Бладс».

– Притормози, – сказал Винни.

Желтохвост сбросил скорость.

– Поверить не могу, что дон Антонио заставляет нас вести дела с этими долбаными cazzi^[27].

– Чинарик не так уж плох, – возразил Винни. – Но тут что-то неладно.

Доберман потянулся к обрезу.

– Оставайтесь здесь и прикройте меня, – сказал Винни.

– Ты чего, бро? – изумился Доберман, развернувшись на сиденье.

– Просто делай что говорю.

Винни открыл дверь фургона и выскочил под горячее утреннее солнце. Он опустил очки на глаза и зашагал вперед.

– Как сам, Чинарик? – поприветствовал он.

Дверь кадиллака открылась, и Чинарик вышел, щелчком отбросив окурок косяка.

– Как сам, Вин, чувачок? – Он поднял мускулистые руки и ухмыльнулся, сверкнув золотой оправой очков-авиаторов от «Армани».

Они хлопнули друг друга по рукам, пожали их и стукнулись кулаками.

– Йоу, а че с твоими парнями? – спросил Чинарик, приподнимая очки, чтобы посмотреть на фургон.

– Альбиносы, чувак, – ответил Винни. – Не любят солнце. Я сказал им сидеть там.

Чинарик хихикнул:

– А я думал, вы, сицилийцы, солнце любите.

– Мы не сицилийцы, бро. Мы с юга Италии. Это большая разница.

– Я все равно не вкупаю этой итальянской гангста-шняги, чувачок, – признался Чинарик. – Тут она не вкатывает, сечешь?

Нет, не секу.

– Мы типа хотим вернуться.

Золотая ухмылка Чинарика стала шире.

– Продав мне кучу барахлишка со скидоном? Ну лады, чувачок.

– Так мы приступим или будем все утро трепаться?

– Мои ребята привезли наличку, – сообщил Чинарик. – Они ее отдадут, как только мы получим прекрасную итальянскую одежду, которую вы, макаронники, привезли.

– Макаронники? – переспросил голос.

Винни услышал, как хлопнула дверь фургона, и поморщился.

Желтохвост шагал к ним с видом быка, готового броситься в атаку. На его квадратной груди болтались четки с золотым крестом.

– А это кто типа, нахрен? – спросил Чинарик, усмехнулся и покачал головой. – Ты похож на итальянского Картмана^[28].

Остальное четверо «Бладс» расхохотались.

Винни практически приготовился к тому, что Желтохвост вскинет ствол и тут же всех перестреляет, но ему удалось сдержаться.

– Смешно, – признал Желтохвост. – Но если я похож на Картмана, то ты сойдешь за мистера Хенки – рождественскую какашку.

«Зашибись, нахрен», – подумал Винни и, вскинув руки, встал между ними, как только Чинарик раздул ноздри.

– Мы тут все друзья, – сказал Винни. – Нечего яйцами биться. Это бизнес, ничего больше.

Чинарик с Желтохвостом сердито переглянулись поверх плеч Винни.

– Не забывайте про АВП и копов, парни, – сказал Винни. – Они везде. И чем быстрее мы тут закончим, тем будет лучше.

Оба, казалось, услышали. Логика взяла верх, и они отступили.

– Обменяемся одновременно, – сказал Желтохвост. – Принеси деньги, и мы откроем фургон.

Чинарик жестом подозвал своих людей.

Через десять минут Винни, вздохнув с облегчением, протянул руку.

– С тобой приятно иметь дело, братишка, – сказал Винни.

– С тобой тоже, чувачок. Но в следующий раз оставь Картмана в Южном парке.

Желтохвост уже сидел за рулем фургона и следил за ними обоими.

Винни едва сдержал смешок.

– Продолжай уворачиваться от пуль, чувак, – сказал он.

– Я не уворачиваюсь, я танцую, – отозвался Чинарик, изобразив «криповскую» походку^[29].

Винни забрался в машину, и они выехали с участка, не сводя глаз с бандитов.

– Не нравится он мне, – заявил Желтохвост.

– Я бы сказал, что ваши чувства взаимны, – отозвался Винни.

Он расслабился и улыбнулся, когда Доберман подключил телефон к магнитоле и в салоне раздался голос Андреa Бочелли^[30].

Желтохвост поморщился:

– Сейчас блевану от этого дерьма.

– А меня тошнит от твоего гангста-рэпа, – сказал Доберман.

Желтохвост потянулся и выключил звук.

– Не доставай меня, малец.

Доберман надулся, и Винни отвернулся к окну, уставший от нервотрепки этого, как предполагалось, легкого дня.

Они ехали по городу еще час, плетясь в пробках. Из-за протестов и беспорядков часть шоссе была перекрыта, и пришлось сделать крюк, чтобы добраться до Лонг-Бич.

Винни отодвинул занавеску и выглянул наружу. Тротуары были забиты людьми. Это было непривычное зрелище, но общественный транспорт почти не работал, а позволить себе бензин половина города не могла, поэтому этого следовало ожидать.

– Так, приехали, – сказал Желтохвост.

– Какого черта мы делаем перед школой? – спросил Доберман. – Они должны быть закрыты все лето.

– Только не эта, – сказал Желтохвост. – Это Христианская средняя школа Уолли, и здесь идут летние занятия, поэтому мы и здесь.

– Э-э, зачем? – спросил Винни.

– Увидишь.

Из парадных дверей высыпала группа учеников. Ребята побежали к дорогим машинам, поджидавшим их.

– Недурно, наверное, – сказал Доберман. – Они тут такие богатые, что им не о чем переживать.

– Кое-кому есть. – Желтохвост взял свой телефон, открыл профиль девушки на «Фейсбуке» и показал его Винни. – Дон Антонио хочет, чтобы мы нашли ее и выкрали как можно скорее. Так что в ближайшие несколько дней я буду контролировать вас, чтобы вы не облажались.

Винни не чурался наркотиков, краденых вещей, насилия, но выкрасть школьницу?

Он посмотрел сначала на фото, потом на имя.

– Карли Сарконе, – прочел он.

– Ну? – поторопил Желтохвост. – Вы в деле или как?

Винни сглотнул комок в горле.

– Ага, чувак, мы в деле.

«Идеальный шторм»^[31], – подумалось Роналдо. Так специалисты назвали ураган, который приближался к Среднему Западу. И эта сверхопасность была не просто набухшими грозовыми тучами. Еще в ней были радиоактивные изотопы, попавшие в атмосферу с поврежденной атомной электростанции в Пало-Верде, Аризона.

Роналдо сидел в кузове закрытого грузовика-платформы с половиной своего взвода, ехавшего в Финикс. Недавно сойдя с C-130^[32], он думал, что им повезло оставить позади эту чертову клоаку, в которую превратилась Атланта, но вместо нее они очутились в месте похуже.

Террористам удалось проникнуть на АЭС в Пало-Верде и установить бомбы в центральных реакторах, пробить защитные оболочки и запустить цепную реакцию. Но Роналдо тревожили не только радиоактивные выбросы.

Отключение электроэнергии означало, что густонаселенный юг Аризоны и юг Калифорнии, включая Лос-Анджелес, погрузились во тьму, отчего нестабильное положение в этих районах стало еще хуже.

Роналдо не мог не задаваться вопросом: была ли целью именно Калифорния? Сначала атака на Сан-Франциско, теперь АЭС, снабжавшая энергией Лос-Анджелес. Единственное, что спасало – разговор с Еленой перед отъездом из Атланты. Она была в безопасности, и дети были в порядке. Но она вышла из себя, когда он сказал, что едет в Аризону.

Он не бывал в Аризоне и никогда к этому не стремился: Ирак так опалил его зноем, что хватило бы на всю оставшуюся жизнь. И уж точно ему не хотелось быть здесь теперь. Однако им дали новые приказы, и взвод Роналдо вылетел рейсом до передовой оперативной базы в Атланте. Четыре часа назад самолет приземлился на новой базе в сотне миль от эпицентра.

Роналдо глубоко вздохнул, понимая, как ему повезло сохранить шевроны. После выстрела в солдата АВП, палившего из вертолета в Атланте, ему грозил почти неизбежный трибунал, возможно даже с увольнением без привилегий, и тюрьма.

Страна катилась навстречу второй гражданской войне – между федеральным правительством и штатами, которые хотели отделиться и организовать самоуправление.

Губернатор Калифорнии Джим Макги отказался переводить Национальную гвардию в ведение АВП, и по стране поползли слухи. Один из заслуживающих доверия источников заявил, что президент Коулман готовился отправить в эти штаты дополнительный контингент АВП и арестовать губернаторов, которые отказывались подчиняться.

Рассказывали, что солдат расстреливали за дезертирство или сажали в тюрьму даже за самые незначительные проступки. Страна рушилась. Роналдо же просто пытался выполнить свой долг, остаться в живых и вернуться домой к семье.

К счастью, лейтенант Касл поддержал Роналдо, напомнив о его безупречной репутации и о «Пурпурном сердце»^[33] за Афганистан, когда полковник АВП рвался поджарить Роналдо на вертеле за пулю в их стрелка-убийцу.

– Если хотите знать мое мнение, вы судите не того человека, – заявил Касл. – Тот, кто стоит справа от меня, – герой. Тогда как ваш человек убил десятки невинных граждан. Когда он выйдет из госпиталя, его и нужно будет отдать под суд.

Полковник сказал, что будет настаивать на трибунале, но Касл ответил, что обратится с такой же просьбой к руководству Корпуса морской пехоты, чтобы стрелка АВП осудили по тридцати пунктам обвинения за убийство второй степени.

– Думаю, им будет не до того, пока ситуация в стране не улучшится, – сказал Касл, когда они выходили из кабинета полковника. – А это произойдет чертовски нескоро.

«Если вообще произойдет», – подумал Роналдо, когда грузовик подпрыгнул на очередном ухабе.

Дюжина морпехов рядом с ним изнемогала от жары в камуфляжных костюмах химзащиты. Роналдо не видел их лиц за щитками, но был уверен: они так же угрюмы, как и его.

В Пэррис-Айленде почти двадцать лет назад, когда он был рядовым пехотинцем, Роналдо показывали фотографии ожогов от радиации, но ничто не могло подготовить его к тому, что он увидел, когда они прибыли в Финикс. Сообщения о пострадавших с лучевой болезнью были включены в их ориентировку еще в самолете. Согласно радиационной карте, все в радиусе десяти миль от АЭС уже считалось мертвой зоной.

Слава богу, взвод морпехов туда не послали. Это была работа для специалистов.

Затрещала рация, послышался голос лейтенанта Касла:

– Итак, девочки, до Финикса осталось тридцать миль. Проверьте свою экипировку и экипировку соседа. Дважды. В районе до сих пор остается более полутора миллионов человек, и наша задача – помочь им выбраться, пока не стало слишком поздно.

Маркс и Роналдо начали проверять друг друга, а лейтенант продолжал говорить. Его голос казался сорванным – звучал хрипло, как у заядлого курильщика. Отчасти это было следствием того, как он орал на мятежников в Атланте.

– Дерьмо вас ждет малоприятное, – продолжал Касл. – Как вы знаете, эти взрывы в активной зоне АЭС высвободили значительное количество радиоактивного материала и переносимых по воздуху изотопов. Большая часть населения в радиусе двадцати миль от станции получит острый лучевой синдром, так что держитесь. У нас есть задача, морпехи, и я надеюсь, что вы справитесь с ней достойно.

Они закончили с проверкой экипировки. Никто, вопреки обыкновению, не пытался шутить. Все были предельно собранны. На кону стояли жизни невинных американцев.