– Это было мне в радость, мисс Смит. А теперь не позволить ли нам себе войти в дом и поглядеть, что же моей экономке удалось найти для нас на кухне на перекус. Не могу пообещать, что это будет нечто большее, чем самое незамысловатое угощение.

– Звучит восхитительно.

Он галантно предложил мне руку:

– Если вы доверитесь мне, то за ланчем я расскажу вам о необычном джентльмене, которого встретил на днях. Некий мистер Лоренс Джонсон, намеревающийся превратить поля вокруг своего недавно приобретенного особняка в рай садовода.

– Его имя упоминала ваша сестра. Она сказала, что вы снабдили его несколькими сортами роз.

– Да, и я был достаточно удачлив – он открыл мне свои планы. Я подумал, что вы, возможно, сочтете его интересным, поскольку он тоже обдумывает, как бы ему украсить свои зеленые комнаты, – сказал он.

– Мне чрезвычайно хотелось бы встретиться с ним, – кивнула я.

– Тогда я это устрою, – улыбнулся он, открывая боковую дверь дома и придерживая ее, чтобы я могла пройти.

Суетливая экономка провела нас в маленькую столовую, обогреваемую подкатной жаровней. Я села напротив мистера Годдарда. На столике между нами стояли хлеб, сыр, мясная нарезка и соленые огурчики – и очень скоро увлеклись беседой.

Могу сказать честно, никогда у меня не было трапезы лучше этой.

Эмма

Находка планов сада, выполненных Винсентой, изменила проект Эммы полностью. Две недели она перебирала обнаруженные бумаги, изучала каждый листочек, который мог бы хоть как-то относиться к делу, фотографировала, делала заметки. Ей не давал покоя вопрос о Целесте, она вся извелась из-за этого, но тем не менее она продолжала работать над тем, чтобы переделать свой проект реконструкции сада, приведя его в соответствие с планами Винсенты. Затем пришла очередь самого сложного этапа: отменить уже сделанные заказы и разместить новые, найти в питомниках огромное количество нужных растений, при этом каким-то образом вписаться в бюджет и не сорвать сроки, поставленные Сидни и Эндрю.

Стресса Эмме только прибавилось, ведь каждый день ей приходилось руководить своей командой, контролируя, чтобы ими была выполнена вся первоочередная работа – чтобы везде в саду была убрана вся грязь от выполотых неверно посаженных растений и чтобы зеленые комнаты были подготовлены для нужных посадок. Каждый день она возвращалась к себе в Боу Коттэдж смертельно уставшая, но ей приходилось продолжать работать, нередко засиживаясь до глубокой ночи, поэтому она несколько раз даже засыпала прямо у ноутбука за обеденным столом.

В конце концов однажды ближе к вечеру, когда, казалось, ей удалось-таки загрузить всех работой и каждый был поглощен своим делом, Эмма отложила в сторону свои садовые перчатки и отправилась на небольшую прогулку – она решила разыскать владельца фермы, располагавшейся по соседству с Хайбери Хаус. Дорога, что спускалась с холма от поместья к этому фермерскому дому, утопала в такой грязи, что при каждом шаге даже прочные сапоги просто-напросто засасывало, а в глубоких колеях, накатанных тракторами, чуть ли не доверху стояла вода. Промозглый туман проникал через ворот вощеного жакета, сквозь кремового цвета рыбацкий свитер, даже в такой добротной одежде пробирало до костей.

Сидни говорила, что Генри Джонс происходил из старого фермерского рода, несколько поколений его предков работали на Ферме Хайьери Хаус. Когда-то давно она принадлежала первоначальным хозяевам, Мелькортам, а те в конце 1920-х годов продали эту часть своих владений Джонсам. Ферма пережила Вторую мировую войну, индустриализацию сельского хозяйства, прочие многочисленные изменения, но уцелела и осталась в семье вплоть до сегодняшних дней.

Эмма

Показался фермерский дом. Эмма пригладила каштановые волосы, проверяя, не выбились ли ненароком из гладкой прически непослушные пушистые пряди, затянула потуже ленту, собиравшую волосы в конский хвост. Она заметила, что под ногти забилась грязь, несмотря на то, что во время садовых работ она постоянно надевала перчатки. Что ж, Генри Джонсу придется лицом к лицу столкнуться с жестокой реальностью, когда работающая женщина, причем работающая целый день в грязи, работающая с землей, вполне может и запачкаться.

Небо уже началось наливаться чернильно-синей хмурью, поэтому ничего удивительно не было в том, что сельхозтехнику спрятали от непогоды, чтобы она не стояла без дела во дворе в сотне ярдов от дома. Никого там не увидев, Эмма направилась прямиком к зданию из красного кирпича – там, на окнах первого этажа, горели светильники.

На пути к дому, она услышала звуки музыки: хороший такой бит, а на заднем плане духовые инструменты. По мере того, как она подходила ближе, музыка все звучала все громче, поэтому, когда на ее стук в бледно-зеленую дверь, никто не отреагировал, Эмма ничуть не удивилась.

Но когда туман сгустился еще сильнее и зарядил дождь, она принялась колотить в двери кулаком. Музыка в момент сделалась тише. Эмма отступила на шаг. Дверь распахнулась и на крыльцо практически вывалился мужчина в спортивной футболке с мультяшными персонажами из «Драматик» Джеймса Брауна и в белых утепленных подштанниках из комплекта термобелья.

На голове у него был кавардак, темные волосы дыбом стояли в одну сторону, как если бы он целый день спал, не сняв шапку.

– Привет? – немного удивленно сказал мужчина.

– Здравствуйте, я ищу Генри Джонса, – ответила Эмма.

– Что ж, вы его нашли.

– Я Эмма Лоуэлл. Возможно, вам про меня говорили…

Мужчина просиял:

– Садовница! Да, мне про вас говорили. Ну, что вы хотели поглядеть те старые рисунки моей бабули.

– Верно.

– Блин, вы же тут торчите под этим чертовым дождем, а я даже не предложил вам войти… Проходите, – засуетился Генри, пропуская ее внутрь.

– Спасибо. – Заметив, что он в одних носках, она спросила: – Мне снять сапоги?

Он попытался пятерней пригладить свой вздыбленный веер волос, но стало только хуже.

– А вы не против? Вообще, мне-то без разницы, но вот Сью… она только-только начистила тут все, в офисе. Она меня прибьет, если я натаскаю грязи ч, ведь еще суток не прошло, как она убиралась.

– Сью? – спросила Эмма, стаскивая сапоги.

– Она счетовод на моей ферме. Порой беспорядок, который я устраиваю тут, ее достает окончательно и она устраивает генеральную уборку. Проходите.

Эмма проследовала следом за ним через короткий коридорчик и очутилась в офисе, где умещалось два письменных стола. Один стол был в таком идеальном порядке, словно костюм c иголочки, на другом же столе порядка не было и в помине.

Генри уселся за грязный письменный стол, отодвинул прочь стопку каталогов семян, потом вообще убрал их на стоявший рядом стул, отставил в сторону несколько немытых чашек с засохшей заваркой. На столе лежал лэптоп, наполовину погребенный под ворохом бумаг, среди них угадывалось нечто, похожее на отчеты по химанализу, какой-то старый, еще субботний выпуск «The Telegraph» и книжка в мягкой обложке, лежавшая корешком вверх.

– Подозреваю, вы легко догадаетесь, которую половину занимает Сью, – сказал он, перекрикивая радио, из которого орала какая-то классическая песня в стиле соул.

– Думаю, уже догадалась. Чарли руководит моей командой дизайнеров-садовников, он поладил бы со Сью.

– Хм, неужто такой же чистоплотный? – спросил Генри.

– Что-то типа того, хотя в моем случае все не настолько жестоко, как тут у вас.

Генри расмеялся.

– Меня никому не перещеголять – у меня тут всем бардакам бардак! А теперь расскажите-ка мне поподробнее о том, что именно вы надеетесь обнаружить среди рисунков моей нянюшки?

Она рассказала немного про свой проект реновации сада и о том, что именно рассчитывала отыскать в альбомах для зарисовок его бабки. – Порой рисунки могут заполнить пробелы между намерениями и реальностью.

– Но разве от фотографий не больше толку? – спросил он.

– Да, в идеале. Но речь-то про 1907 год! Тогда все еще большой редкостью было документировать разбивку сада досконально, только если это полагали действительно важным. А Винсента Смит стала знаменитой лишь годы спустя.

– Она писала книги, не так ли? – спросил он.

– Прошу прощения, – переспросила она, нагнувшись к собеседнику, чтобы лучше расслышать его вопрос, заглушенный внезапно раздавшейся из динамика чередой звуков рога.

Фермер схватил свой мобильник, лежавший на книжной полке, и убавил громкость звонка.

– Извините.

– Что за мелодия у вас на рингтоне? – поинтересовалась она.

– Джеки Уилсон, песня «The Who Who Song». До того, как принять во владение ферму от дедушки, отец ездил на своей машине в Сток-он-Трент танцевать на Northern soul в клуб Голден Торч. Соул, Motown, Stax. Он слушал это все, когда разбирал счета. А когда он умер, я, ну… типа продолжаю делать так же, типа в память о нем.

Теперь понятно, откуда у Генри эта футболка с Джеймсом Брауном.

Эмма

– Хочу спросить: а есть книги, написанные Винсентой Смит? Это имя звучит знакомо, – поинтересовался Генри.

– Верно. Она уехала в Штаты, вышла там замуж и жила там до самой смерти. Хайбери Хаус был ее последним садом в Англии.

– Мда, это было на несколько десятилетий позже: моя бабуля жила на ферме Темпл Флосс во время войны, тогда она доставляла провизию в господский дом. Свое увлечение живописью она тогда не принимала всерьез, и так было до 50-х годов, когда у нее родилась моя мама.

– Сидни сказала, что ваша бабушка была уважаемым художником, – сказала Эмма.

Он ухмыльнулся:

– Она была не настолько известным художником, чтобы я завязал с фермерством и стал бы кататься как сыр в масле, но она действительно некоторое недолгое время она продавала свои работы нескольким лондонским галереям. В начале девяностых она несколько раз брала меня с собой в гости к своим старым приятельницам. Одна из ее подруг все время была в разъездах, потому мы останавливались у нее на квартире в Мейда-Вейл.

– Я очень надеюсь, что некоторые ее зарисовки могли бы дать мне подсказки, – сказала она.

Он откинулся на спинку своего стула:

– Я с Тифф, моей сестрой, после бабулиной смерти прибирались в ее доме. Тифф себе на память взяла оттуда немногое – она живет в Лондоне, так что свободного места у нее кот наплакал. Короче, большинство вещей бабули достались мне. Уверен, у меня тут как минимум есть пара ее альбомов для зарисовок.

Эмма аж привстала со своего стула:

– Не могли бы вы, пожалуйста, достать альбомы? Мне очень неловко тратить ваше время, когда вы, кажется, так заняты, но…

Он расхохотался:

– Но именно это вы, кажется, как раз намереваетесь сделать. Не берите в голову. Я всегда рад помочь Сидни с Эндрю.

– Вы их давно знаете? – спросила Эмма.

– Где-то около года. На ярмарке я пару раз пересекался с дедом Сидни – неразговорчивый он был старик, но со мной здоровался.

Эмма нахмурилась:

– Мне казалось, вы знакомы дольше. Ведь Сидни упоминала викторину, которую устраивает в пабе.

– Вас уже успели завербовать зануды-трезвяки?

– Простите?

– О, это название нашей команды. Я участвую в викторинах почти каждую неделю, хотя, понятное дело, в вопросах, которые не затрагивают фермерское дело, классическую соул-музыку или военную историю Британии, пользы от меня почти ноль, – улыбнулся Генри.

– Тогда моими вопросами были бы садоводство, писатели, пишущие о садах и исторические сады, поэтому ваши знания разнообразнее моих, – она улыбнулась в ответ.

– чтобы начать работу над этим садом нам придется подкупить ведущего викторины. Даже если ответить на какие-то из вопросов вообще без шансов, можно смириться с этим, а потом взять да и выбить очко.

– О, на викторину я не ходок, – быстро проговорила она.

– Почему?

– Не мое это все.

Он склонил голову на бок, выдав свою заинтересованность: