Последнее время она вдруг стала ощущать себя постаревшей и уставшей, хотя, оставаясь одна, нередко раздевалась до белья и, разглядывая себя в трюмо, находила, что совсем неплохо выглядит, а в некоторых местах, если сравнивать со сверстницами или с той же Риммой Васильевной, даже привлекательно с точки зрения не только солидных мужчин, но и юношей. Во всяком случае, ей казалось, что даже рядом со Светланой она выглядит не намного старше и вполне могла бы сойти за старшую сестру. И ей становилось обидно, что её ещё вполне девичьих форм никто, кроме мужа, не видит. Засыпая под потрескивание мороза за деревянными стенами, она вспоминала море, пляж и жилистого знакомого Риммы Васильевны, пыталась представить их вместе: пухлую и белую её и загоревшего до черноты его…

В череде буден подкатили предновогодние заботы и хлопоты. Более всех предстоящим праздникам радовалась Розочка, которая уже забыла увлечение зарубежной музыкой и теперь была озабочена нарядами и особенно маскарадным костюмом, потому что в этом году было решено провести не обычный вечер, а костюмированный бал. Идея эта принадлежала Софье Лазаревне и понравилась всем, включая строгую и неулыбчивую учительницу математики Маргариту Ивановну. Учителя попросили разрешения привести на такой вечер своих маленьких детей, поэтому на сценарий и на подготовку к балу было обращено особое внимание и директора, и родительского комитета, который взял на себя решение всех материальных вопросов.

Перед балом, не отступая от традиции, решили устроить небольшой концерт самодеятельности. От подготовки праздничного концерта были освобождены десятиклассники, но Игорь и Тима изъявили желание выступить. Игорь заявил, что исполнит на гитаре что-нибудь современное, «только не Высоцкого», – поставила условие Римма Васильевна, а Тима вызвался прочесть отрывок из «Евгения Онегина»; у него был бархатный тембр, производивший магическое впечатление, если собеседница его не видела.

Светлана на просьбы Софьи Лазаревны и Риммы Васильевны принять участие в концерте ответила категорическим отказом, заявив, что ни на какие балы она вообще не пойдёт, и тем самым расстроила квартет. Посоветовавшись, они решили, что та переутомилась и лучше оставить её в покое.

Розочка, вновь став общительной и послушной, по вечерам порхала по квартире, обсуждая с Софьей Лазаревной новогодний наряд, а Светлана, закрывшись в комнате, читала романы. Софья Лазаревна надеялась, что это её настроение скоро пройдёт, но Светлана выдержала до последней, уже суетной, предновогодней недели и лишь тогда достала из шифоньера своё злополучное платье, оно так и висело порваное, и вдруг стала его зашивать, никак не отреагировав ни на удивлённый взгляд Софьи Лазаревны, ни на фырканье Розочки.

На новогодний бал напросились бывшие выпускники, оставшиеся в посёлке. Их было трое: двое парней – оба работали бетонщиками на плотине, – и девушка, вышедшая осенью замуж за бульдозериста, приехавшего на стройку после демобилизации. На родительском комитете им разрешили быть на балу и даже поручили сделать стенд о том, где и как устроились во взрослой жизни их одноклассники. Стенд они сделали, и оказалось, что все остальные, помимо Виталия, поступили, куда и планировали: в Москве в МГУ на факультете журналистики училась отличница Вера Маковская. Ещё одна девчонка училась в Томске в радиотехническом институте. Двое в Иркутске, в политехническом институте, только на разных факультетах: на геологоразведочном – Женя Глазков – он мечтал стать геологом, Людмила Овсеева – на энергетическом.

У них в эти самые дни шла самая ответственная первая зачётная сессия, и в сценарий вечера было вставлено упоминание о студентах и пожелание им удачной сдачи сессии. Текст Римма Васильевна хотела поручить прочесть Светлане, но та вновь отказалась. И тогда вспомнили про Тимин голос и срочно и без сожаления исключили из репертуара концерта отрывок из Евгения Онегина, потому что на репетиции всем показалось, что Тима читает абсолютно не так, как нужно читать классику. Тот с неохотой, но вынужден был согласиться, хотя был уверен, что читал Пушкина просто отменно и даже приготовил нечто наподобие цилиндра, а к чёрному, купленному уже к выпускному вечеру, пиджаку приметал полы из сатина, чтобы тот походил на фрак и отрепетировал особенно проникновенно «Светлана, милая Светлана» вместо авторского «Татьяна, милая Татьяна». Это было его завуалированное признание, после которого неизбежно должен был последовать разрыв с надоевшей Альбиной.

И вот всё задуманное рухнуло.

Но рухнуло не только у него – тридцатого декабря из Москвы, попутным грузовым бортом прилетел Виталий. Он досрочно сдал зачёты, экзамен был пятого января, и он решил встретить Новый год в семейном кругу. Утром прилетел, а вечером уже был в центре внимания не только одноклассников, которые тут же признали его лидером и слушали, разинув рты, его рассказ о студенческой жизни, но и всей школы. Тут же перекроили сценарий.

Вместо Тимы слово теперь было предоставлено Виталию.

Он охотно стал рассказывать о том, чем и как живёт столица и молодёжь в стольном граде. Было это после концерта, когда все уже сидели за накрытыми столами. Светлана – в том самом сиреневом платье рядом с Игорем, который до появления Виталия, несомненно, был самым интересным среди мальчишек.

Под пожелание Виталия процветания родной школе в новом году и выпили шампанского.

А потом всем захотелось танцевать. Столы сдвинули к стенам, и на первый танец Светлану пригласил Игорь, опередив Тиму, так и не сумевшего убежать от Альбины, которая уверенно повела того в центр зала и, сблизившись со Светланой, довольно громко сообщила, что ей передаёт привет Сивков и что он приедет в середине января, раньше не получится, потому что они вылетают в Ленинград на соревнования.

– Зачем ты мне об этом говоришь? – спросила Светлана, не столько ожидая услышать ответ, сколько давая понять всем слышавшим, что ей это сообщение неинтересно.

– Ладно уж, – усмехнулась Альбина, – ты же знаешь, что Володька женится на тебе.

Светлана собралась ответить, но передумала и повела Игоря в сторону.

– Не обращай внимания, – пробасил тот, скользя потной ладонью по талии.

И от этой ладони, от сказанного Альбиной у неё вдруг испортилось настроение и она, ничего не объясняя и оставив посреди зала растерянного Игорька, стремительно вышла в коридор. Быстро прошла мимо застывшей у лестницы парочки на второй этаж, вбежала в ближайший класс и тут, наконец, разрыдалась вслух.

Немного успокоившись, подошла к окну, прижалась лбом к холодному стеклу, пытаясь разобраться в своих чувствах.

В коридоре раздались неторопливые шаги, дверь распахнулась, и в светлом проёме появился Виталий.

– А я думаю, куда исчезла принцесса бала, – весело произнёс он, подходя к ней. – Или меня не хочешь видеть? – Коснулся длинными пальцами её щеки, удивился: – А откуда сырость?

Она хотела отстраниться, но его пальцы были такими ласковыми, что, совершенно не отдавая себе отчёта, она положила сверху на его ладонь свою, прижала её к щеке. Виталий наклонился, другой рукой убрал прядь волос с лица, коснулся губами её полуоткрытых и ждущих губ, и она вскинула руки ему на плечи, наслаждаясь волнующим терпким ароматом мужских духов и отмечая, что ни один запах её не волновал так, как этот.

Губы Виталия скользили по её шее, оставляя жгучие следы, пальцы его расстёгивали замок платья. Она фыркнула, вспомнив, что так уже было, и он шёпотом произнёс:

– Будешь вырываться – опять порвём.

Она обхватила его лицо ладонями, сама стала быстро-быстро целовать, задыхаясь от его запаха, от прикосновения его рук и совсем не думая о том, что эти руки делают с ней и лишь помогая им снимать лишнее. И когда он приник, сливаясь с нею в единое целое, принеся одновременно и боль, и наслаждение, она крепко-крепко обхватила его и замерла, пока он не отстранился, не стал торопливо застёгивать брюки. И только тогда она испугалась, увидев приоткрытую дверь и полосу света из коридора. Отодвинулась, надела трусики, пугаясь новых ощущений в себе и боясь, что это будет заметно остальным. Поправила волосы, прижалась к Виталию, надеясь на его защиту и помощь, и тот, мазнув губами по её щеке, прошептал:

– Ты не обижаешься на меня?

– О чём ты? – не поняла она.

– Ты мне нравишься, как и прежде.

И опять она не поняла, но уточнять не стала; опьянённая новыми ощущениями, потянулась к нему.

– Ты знаешь, а у меня мокро, – вдруг призналась она, доверив ему то, что не доверила бы никому больше.

Виталий обхватил её за плечи, скользнул губами по щеке.

– А ты изменилась.

– Ты тоже.

– Ты стала красивее, – сказал он и, пройдя к двери, щёлкнул выключателем.

Она ладонью прикрыла глаза, попросила:

– Выключи.

– Кто-то идёт.

Но она уже и сама услышала шаги и торопливо села за стол. Виталий присел за соседний: невинная беседа хороших знакомых…

Римма Васильевна окинула их быстрым взглядом, дольше задержав его на Виталии.

– А вы, оказывается, здесь… Светочка, ты явно неравнодушна к этому помещению, – напомнила она о другой её тайне и, повернувшись к Виталию, просяще произнесла: – Сынок, ты бы всё-таки побыл со всеми. Одноклассники тебя ждут, да и остальным интересно со студентом поговорить. – Ещё раз окинула Свету быстрым взглядом. – Пригласи Светлану к нам на Новый год.

– Да, конечно, – торопливо согласился он и, протянув руку, помог встать Светлане. – Обязательно приходи, я буду очень рад.

– Нет, нет, – торопливо произнесла она, обходя Римму Васильевну и избегая встречаться с ней взглядом. – Мы будем отмечать дома.

– Тогда первого января, на первый завтрак в новом году, – сказала Римма Васильевна. – И никаких отказов, мы ждём.

И первой стала спускаться по лестнице.

– Я очень жду, – прошептал ей на ухо Виталий и виновато произнёс: – Я пойду… Народ требует…

– Да, конечно, – согласно закивала она, мучительно страдая от того, что не может осмотреть себя: – А у меня всё в порядке?

Он окинул её взглядом.

– Всё как всегда, ты замечательно выглядишь.

Она улыбнулась, махнула ему рукой, отпуская, задержалась в коридоре, пытаясь разглядеть себя в тёмном стекле и не сразу поняла, чья рука легла на её талию. Обернулась, ожидая увидеть Виталия, но рядом, пьяно улыбаясь, стоял Тима. Его круглое лицо расплылось в улыбке.

– Я хочу тебе сказать, – не очень чётко начал он.

Она убрала его руку.

Он качнулся и продолжил.

– Я совсем не хочу гулять с Альбиной. Мне нравишься ты. Я хотел для тебя прочитать стихи. Но всё отменили. А я не хочу с Альбиной…

– Хорошо, Тима, хорошо, – сказала она, обходя его. – Ты извини, но мне надо домой.

– Домой? – удивился он. – Почему домой?

– Мне нужно.

Он остался стоять в недоумении, а она быстро прошла в гардероб, накинула шубу и, не застёгиваясь, выбежала на улицу.

14

Она пришла на завтрак в семью Виталия. Они чинно с родителями посидели за столом, потом ушли в его комнату; он поставил на магнитофон плёнку с зарубежными мелодиями, которые, по его словам, были в моде, подождали, пока родители уйдут в гости к начальнику строительства. И тогда, уже не опасаясь и не торопясь, на белоснежной постели Виталия любили друг друга; Светлана призналась, что целовалась уже со многими, но всегда представляла на их месте Виталия. С того вечера, когда он первый раз пытался её поцеловать и порвал платье…

Они посмеялись над прошлогодней историей.

Потом Виталий рассказал ей о студенческой жизни, об однокурсниках, преподавателях. Светлана сказала, что будет поступать в институт, но вот пока не знает, в какой. Он стал агитировать её поступать к ним, она не соглашалась, и они стали дразнить друг друга, не замечая наготы, а когда замечали, вновь соединялись, и тогда она верила вычитанному в какой-то книге, что влюблённые – это две половинки единого целого.

Так пролетел день.

Потом второй, когда они гуляли по посёлку и всем стало очевидно, что между ними существуют какие-то отношения. Но никто не задавал вопросов.