– Как в «Трактористах»! Или в «Весёлых ребятах»! – Тихоня скривился, со щёк посыпались куски присохшей грязи. – Работают люди! – Он кивнул на рыбаков.

И вот как этим людям на глаза показаться – в таком-то виде?

Глава 3
Отдых на базе

– Ну и как мы теперь – в таком-то виде?

Отец растерянно смотрел на сыновей, выстроившихся перед ним по росту и… количеству грязи. Вовка – по плечи в болотной жиже, физиономия измазана и только на макушке чистый «пятачок». Славка – полностью, от носков кроссовок до лба, выпачканный перед и неожиданно чистый зад. И наконец, Сева, грязными руками сматывающий заляпанный тиной ремень.

– Как вы вообще могли туда влезть? – Отец сорвался на крик.

– Я не специально! – пробубнил Вовка. – Я отошёл, а оно прямо под ногами…

– Зачем было так далеко отходить! – Теперь это был наполовину крик, наполовину стон. – А ты? – Он перевёл взгляд на Славку. – Ты должен был за ним следить!

– Я следил, – сквозь зубы процедил Славка.

– Ты должен был его подстраховать!

– Я подстраховал, – теперь Славка уже почти рычал. И следил, и подстраховал – успел же он поймать мелкого, прежде чем тот ухнул в болото! Поймать и удержать.

– Надо было звать меня!

– Мне нужно было его выпустить: пускай тонет, пока я за тобой бегать буду? – завопил Славка. – Кричать отсюда бесполезно!

– Не смей на меня орать!

Сева вздохнул, глубоко-глубоко, тяжко-тяжко. Славке отцовские крики кажутся несправедливыми. А сам Сева… Сквозь хитрое зеркало между рабочей и парадной комнатами детективного агентства «Белый гусь» он навидался немало испуганных родителей, и все они вели себя одинаково: сперва кидались обнимать спасённое чадо, а потом начинали орать так, что люстра звенела. Кисонька как-то объяснила: очень страшно сознавать, что даже если всё сделано правильно, ребёнок всё равно может пострадать. Вот и орут родители, пытаясь найти хоть какую-то вину: не посмотрел налево-направо, когда переходил улицу, не подумал, не послушался… Потому что если вина есть, остаётся надежда в следующий раз всё предусмотреть, и не нужно бояться, что ты всё сделаешь правильно – а беда всё равно случится. Потому что жизнь такая.

– Севка пришёл вовремя, нас вытащил – что тебе ещё надо? – орал обиженный Славка. Он брата спас, его хвалить должны, а не ругать! Нет, потом-то их обоих спас Севка, но много бы Севка наспасал, если бы Славка сперва Вовку не спас!

Отец шумно вдохнул и выдохнул и даже глаза прикрыл, явно стараясь взять себя в руки.

И Сева тоже вздохнул. Если тебе, дорогой братик, нужен герой, так и выбрал бы себе какого-нибудь… Бэтмена. Так сказать, Супермен – всем ребятам пример! А не дразнил отца тем, что Сева успел… а отец опоздал. Когда напуганный исчезновением уже третьего сына отец на пару с Пал Андреичем ворвался в лес, Вовка уже выползал на сушу по Севкиному ремню, а оттащить Славку за ноги оказалось и вовсе не сложно. Но кто же мог знать, что эти двое в шаге от обочины болото найдут?!

– Почвы у нас такие, – словно услышав его мысли, откликнулся Пал Андреич. – Чем ближе к озерам, тем хуже.

– Ну и что нам теперь делать? – выдавил отец.

– На базу ко мне ехать! – с энтузиазмом откликнулся старик. – Тут близёхонько. Отмоетесь, переночуете, а завтра уж посмотрите…

Вовка чихнул, разбрызгивая вокруг себя грязь, и это решило дело.

– Если только на одну ночь. – Отец, волоча Вовку за собой, заторопился обратно к машине.

Насчёт дождя каждое утро Пал Андреич не соврал. Как и насчёт комнат на любой кошелёк. Сейчас дождь гулко барабанил по крыше крохотного домика с четырьмя кроватями, который отец снял на ночь. Собственно, дождь барабанил по всему домику, потому что тот был весь – сплошная крыша, ярко раскрашенный шиферный треугольник с дверью и окошком. Почти палатка, разве что дощатый пол приподнят над землёй и сверху не протекает. Зато общий для обитателей таких вот скатных домиков душ оказался вполне цивилизованным, под крышей, и скоро отмытые до скрипа Вовка со Славкой уже покачивались на установленной среди цветов скамейке-качельке и играли в ладушки с комарами. Вымазанные в болотной жиже вещи Сева с отцом выполоскали в тазу. Тётка Оксана, внучка Пал Андреича, обещала закинуть их потом в стиральную машину. И даже развесить. А если развесила, так штаны сейчас заново вымочит!

Сева вскочил с кровати, поморщился – отсыревшие доски пола были неприятно влажными. Натянул треники и, стараясь не шуршать дождевиком, чтоб не перебудить дрыхнущее семейство, выскользнул за дверь.

На улице было мрачно-уютно. Серое небо под обложными облаками, такой же серый, почти осенний дождь, под которым покачивались яркие мальвы и темнели брёвна двухэтажных срубов с дорогими комнатами. Но и от срубов этих веяло таким сонным покоем, что просто чувствовалось – там внутри, под стук дождя, сладко спят люди и каждый из них непреклонно и безусловно в отпуске.

Поглубже натянув капюшон, Сева трусцой дёрнул к туалету. Их вещи нашлись по дороге – джинсы и футболки сохли на верёвке под навесом. Джинсы так до конца и не отстирались – жуткая штука, эта болотная грязь! Рядом болтались ещё одни штаны, судя по покрою – женские, наверное, самой тётки Оксаны. В точно таких же застиранных пятнах болотной грязи.

Сева захлопнул за собой дверь туалета – хоть и общий для всех обитателей треугольных домиков, тот тоже был аккуратный, чистенький и в кафеле. Всё-таки некоторые люди совершенно деньги считать не умеют: с такими общим туалетом и душем зачем тратиться на номера с удобствами? Сева вымыл руки, погасил свет – хозяевам хотелось сделать приятное, хоть вот так, экономией электричества – и направился к выходу. Если повезёт, он ещё немножко поспит.

– Значит, гражданина Слепчука вы больше не видели? – донёсся до него официальный голос.

Голос Сева узнал – тот самый молодой полицейский, на которого покрикивал Пал Андреич.

– Та кажу ж, ні! – зло фыркнула в ответ тётка Оксана. – Як він ту аварію на трасе наробив, так ніхто його не бачив, а краще б і не бачити ніколи, п’яницю поганого, скільки народу ледве не загубив!^[12]

– А шо за обвинения? Вы видели, шо это из-за него авария случилась? Не видели ж? Ну и помалкивайте, а то за клевету ответите! – Новый, на сей раз незнакомый голос цедил слова гнусаво – точно как в юмористических передачах блатные разговаривают.

– Ти мені рота не затуляй! Всё село бачило, як він під колёса стрибнув, коли тікав після того, що накоїв! Якщо б не дідусь… йолоп старий, на хлопця молодого наскочив, та ще гранату схопив, а якщо б рвонула?^[13]

– То есть вы признаете, что ваш дед набросился на нашего товарища?

Дальше последовала долгая пауза и растерянный голос хозяйки переспросил:

– Що?

Сева аккуратно выглянул из-за угла. Возле хозяйского домика собралась небольшая толпа: тётка Оксана стояла на резном крылечке, растерянно прижимая руки к груди, а перед крыльцом выстроились трое – тот самый молодой серьёзный полицейский и ещё двое то ли в военном, то ли в охотничьем камуфляже.

– Ну как же! – сказал один, поправляя на носу дымчатые очки. – Человек зашёл к вам в кафе, а вы на него накинулись, да ещё и гнали через всё село, так что он вынужден был броситься под колеса!

– Напали, выходит, на нашего товарища ни за что ни про что! – Гнусавый в восторге хлопнул себя ладонями по коленям.

– А… що він гранату дістав?^[14] – растерянно спросила хозяйка. – Це тепер можна – гранату з собою носити, мов яблуко яке?

– Я уверен, что вы его спровоцировали. У него просто не осталось выхода. – Очкарик тонко улыбнулся. – Надо же было как-то защищаться.

– Чуешь, Никитос! – Гнусавый толкнул полицейского локтем. – Что стоишь – хватай! Тут их целая банда, на людей нападают!

– А нічого, що він мене вдарів, та дівчині з дитиною погрожував?^[15] – завопила разгневанная хозяйка.

– Это только ваши слова. Он же гранату не бросил, наоборот, это ваш дед её бросил – подверг опасности жизнь людей, ай-яй-яй! – Очкарик укоризненно покачал головой.

– Во! Так что забирайте ваше заявление, а то ещё неизвестно, кто тут самый виноватый! – объявил гнусавый.

– Тобто як це – забирайте? – Оксана всплеснула руками. – Він дідуся побив, а нам заяву забрати?^[16]

– Он ваш защитник! Вокруг такое количество опасных асоциальных элементов. Цыгане, например…

– Доки він не з’явився, на нас ніхто не нападав!^[17]

– Подслушиваешь? – прошелестело над ухом у Севы.

Не вздрогнуть было сложно – сердце враз подскочило к горлу, и его пришлось аккуратно сглотнуть, чтоб вернуть на место.

– Конечно, подслушиваю. В моем возрасте, если не подслушивать, ничего интересного не узнаешь, – ответил Сева. И наконец медленно повернул голову. – А у вас тут интересные дела, Пал Андреич. Гранаты, люди какие-то… странные.

Старика он смутил. Этому Севу Кисонька научила: если уж на чём попался, веди себя так, чтоб окружающие стеснялись, что тебя застукали! Впрочем, оправился старик быстро:

– Хлопец твоего возраста должен девчатами интересоваться! Или вон рыбалкой! А тут мы уж сами разберёмся. – И он направился к сгрудившейся у крыльца толпе… легкомысленно, как женщина – сумочкой, покачивая охотничьим дробовиком.

Собравшиеся у крыльца люди враз смолкли.

– Слышь, дед… – после недолгой паузы спросил гнусавый. – Чего ты тут с ружбайкой прогуливаешься?

– Так чернику собирал! – с наивной доброжелательностью ответил старик, предъявляя заполненную ягодами тяжёлую корзину.

– И шо – она отстреливалась? – пробормотал гнусавый.

– Сева! Сев, ты где?

Вовка, звонко шлёпая вьетнамками, пронёсся по обсаженной цветами дорожке, взмахнул зажатыми в кулаке щёткой и тюбиком пасты, выкрикнул:

– Папа уже байдарку накачивает! А ты чего мокрый такой – душ брызгается? – И не дожидаясь ответа, скрылся за дверью.

Сева с досадой поглядел вслед младшему брату: ну вот наорал, теперь и не услышишь… А зачем, собственно, слушать? Сева вдруг понял, что футболка и треники у него и правда влажные, в каплях, а дождевик он снял и зажал под мышкой, чтоб не шуршал, когда подслушивать будет!

– Рррефлексы проклятые! – злобно пробормотал он, шагая обратно к домику. – Привычки, чтоб их! Нет уж, на фиг, на фиг, у меня отпуск…

– У тебя каникулы.

На этот раз Севе тоже удалось не подпрыгнуть от раздавшегося над ухом голоса. Отец вынырнул из-за багажника их «жигулёнка» с насосом в руках.

– Ты школьник, и у тебя каникулы. Отпуска – у взрослых, работающих людей.

– А Севка что – не работает? – вместо самого Севы возмутился Славка.

– Работать – это создавать что-то новое, нужное и полезное… а не ручечки и заколочки перепродавать! – отрезал отец.

Сева вздохнул. Хорошо, что нет счётчика на вздохи, а то бы он разорился. Про детективное агентство Сева не рассказывал. Братьям – потому что те немедленно потребуют, чтоб их тоже взяли в сыщики, отцу… потому, что не мог угадать его реакцию. Может, сын-детектив устроит его больше, чем торгаш… а может, отец вообще взбесится, дома запрёт и в госорганы настучит – всё-таки Сева ещё несовершеннолетний и от отца зависит. Нет уж, привычные проблемы лучше новых, к ним ты, по крайней мере, уже привык. Вот и считало семейство, что у него теперь не один ларёк, а несколько.

– Вау, значит, все продавцы в городе не работают, а магазины существуют зря! – продолжал вредничать Славка. – Гораздо лучше, если б ручечки и заколочки мы брали… стоп, а где бы мы их брали? А, наверное, прямо на заводы ездили! Ох и бензина бы ушло! Хотя да, бензин – его же тоже на заправках перепродают… Наверное, пришлось бы ездить на бензиновый завод. А ещё лучше – прямо на нефтяную скважину, с ведром!