– Испуг сильное чувство, – рассуждал профессор, – есть даже термин такой, шоковая терапия. Но ею надо пользоваться очень аккуратно и под наблюдением врача. Мальчик до сих пор не отошёл, посмотрите на его лицо. Нас он не видит, продолжает переживать ту ситуацию. И на диаграмме всплески, слабые, но это уже не тот беспробудный сон мозга. Вы говорите, вчера было два дельфина и никакой реакции. Ничего не понимаю. Попробуйте завтра пойти туда снова.

Антон упорно не хотел идти на берег. Он отворачивался испуганно, даже если видел океан издали.

– Хорошо, очень хорошо, это уже ассоциация, океан – страх, – говорил Виктор Сергеевич.

– Но что же дальше?

– Терпение, Женя, терпение! Мы же договорились – наблюдать за любыми реакциями. Их почти не было. И вдруг – появились. Радоваться надо! Ведите подробный дневник.

Наступила суббота, и «Ласточка» привезла пассажиров из Города. Среди них были те, кому разрешалось раз в месяц навещать своих больных детей. Их можно было отличить в толпе беспечных людей, что ехали отдыхать и развлекаться, на их лицах читалась боль и надежда, надежда и боль.

Они везли продукты и сладости, как будто в санатории детям этого не доставалось. Но им казалось – совсем другое дело, если ребёнок получит мандарин из родительских рук. Приезжали те, кто отдал сюда своих детей не потому, что они были им в тягость, наоборот! Отдали с надеждой на выздоровление. Им никто этого не обещал, но они надеялись. Они давно знали друг друга и персонал санатория. Радовались, что дети их узнают. И обязательно заходили к Виктору Сергеевичу.

Пассажиры сошли на берег. Сергей Николаевич, как всегда, проследил за разгрузкой, отпустил на берег свою небольшую команду и сам остался на вахте.

Он ходил по теплоходу и думал – хорошо бы навестить Женю. Она нравилась ему, конечно, она ему нравилась, но что-то мешало. Может, эта её открытость и доверчивость?

«Мы в ответе за тех, кого приручили…»

Нет, к серьёзным отношениям он не готов. К воле привык, морю и коротким необязательным романам на берегу.

Утром теплоход катал отдыхающих, привычно плескались волны о борт, шумная толпа танцевала в баре, люди стояли у бортов и смотрели на океан, на чаек, на дельфинов, которых было множество у Розовых скал.

И вот уже «Ласточка», высадив пассажиров, легла на обратный курс. И привычный безбрежный океан вокруг, только жаль, что повидать Женю он сможет только через неделю. А она ждала его от первого гудка, когда «Ласточка» только подходила к причалу, и до последнего, вечером в воскресенье, когда она, прощально прогудев, легла на обратный курс.

Но никто не знал этого, никто не замечал, что она печальней, чем всегда, и глаза опущены.

В третьем корпусе царили непривычные шум и суета. Это был праздник для детей, радость и узнавание. Но почти половина ребятишек смотрели на эту радость со стороны, Жене казалось, почти осознанно смотрели.

И одна девочка подошла к женщине, что обнимала свою дочку, и та обняла свободной рукой чужого одинокого ребёнка.

У Жени было впечатление, что это просто родительский день в летнем лагере, она помнила такие дни в своём детстве. И не пробиться к Виктору Сергеевичу, все, все хотят услышать хоть одно слово надежды!

– Антон, пойдём отсюда, погуляем. Хорошо?

И Антон даёт себя увести дальше и дальше от этой чужой радости, в парк, потом на шоссе и вниз, к океану.

Дэн уже не один раз приплывал к берегу, где на старом дереве тогда сидели мальчик с девушкой. Но там не было никого.

С Куной они помирились, конечно, тем же вечером. Она подплыла к нему, будто ничего не случилось, со своей лучезарной улыбкой. И как бы он не отворачивался, оказывалась тут же – перепрыгивала через него, подплывала снизу, и щёлкала, и свистела, и плыла рядом, касаясь нежной своей кожей, когда он пытался уплыть от неё куда угодно.

И клюв у него расплылся в улыбку совершенно помимо его воли.

Теперь они просто не касались этой опасной темы – смотреть очередное представление или нет. Она, как на работу, устремлялась к Дельфинарию, едва заслышав знакомую музыку. Он провожал её, потом возвращался к старому дереву – там никого не было. Одному было плохо, очень. Мальчик мог бы стать другом, но сначала ему надо помочь. Главное, чтобы он перестал бояться.

Мальчик не приходил, а общаться с ним заочно – он ещё больше испугается. Пусть хотя бы вначале у него будет связано то, что он видит, и что отражается в его голове.

В тот день они с Куной подплыли к своему месту возле старых бочек. И она мгновенно забыла о существовании Дэна. Так было всегда, стоило ей оказаться возле Дельфинария.

Он мог отплывать и возвращаться, пытаться привлечь её внимание трюками – почище тех, что проделывали тамошние артисты. Ничего не помогало.

Дэн повернулся и поплыл вдоль берега. Он не сердился на Куну, не мог на неё сердиться.

Мальчика Дэн увидел ещё издали. Он ходил по мокрому песку у самой кромки воды, изредка оглядывался на девушку, что сидела на стволе дерева.

Увидев Дэна, отбежал к ней, взял за руку, но дальше не уходил. И продолжал смотреть на Дэна.

– Не бойся меня, – прозвучал голос в его голове.

Он звучал тихо, чуть слышно, успокаивающе – как у Жени или Виктора Сергеевича.

И мальчик уже не боялся его, как не боялся других голосов, которые слышал постоянно.

– Подойди поближе. Ты можешь дотронуться до меня, смелее! Погладь меня, ещё, мне очень приятно. Ну, вот и кончилась твоя храбрость, бежишь от меня. Ничего, это ничего, ты привыкнешь, и мы станем друзьями. Приходи завтра. Придёшь? Кивни, если придёшь. Наклони голову, вот так!

Дэн выпрыгнул из воды и наклонил свою клювастую голову.

Мальчик засмеялся и кивнул. И посмотрел на Женю.

Теперь у неё было растерянное и испуганное лицо.

Возле кабинета Виктора Сергеевича ещё толпились родители. Только вечером, когда Антон уже спал, Женя поймала главврача в коридоре.

– Больше не боится океана?

– Он гладил дельфина. Но самое главное – когда дельфин наклонил голову, он тоже наклонил. И засмеялся, и ещё раз наклонил.

Утром Виктор Сергеевич попросил Антона:

– Ты можешь наклонить голову, вот так? Кивни мне!

Мальчик наклонил голову. Потом поднял её и улыбнулся вполне осмысленной улыбкой.

Главврач бросился смотреть свои кривые. И Женя склонилась над столом. И вдруг заметила, что Антон тоже внимательно смотрит на кривую линию, что выбегает из-под самописца.

Назавтра, как только мальчик увидел Дэна, он встал и подошёл к самому прибою.

Ещё немного, и он вошёл бы в воду. Это было вполне осмысленное движение – увидеть дельфина и пойти ему навстречу.

– Ну, иди ко мне. Ты умеешь плавать? У вас там, в доме, есть бассейн?

Мальчик наклонил голову.

– Отлично, ты понимаешь меня. У нас получилось! – Дэн от радости сделал свечку. И Антон смеялся, и поднимал брызги.

– А теперь давай знакомиться. Тебя зовут Антон, ты – Антон, а я Дэн.

– Ты Антон, а я Дэн.

– Да нет же!

– Я Антон?

– Правильно!

– А ты Дэн!

– Ну конечно! – Дэн опять сделал свечку от радости, и Антон засмеялся.

Женя не сводила с него глаз и не шевелилась. Она не понимала, что происходит.

– Повтори теперь вслух. Не получается? Ничего, мы ещё завтра попробуем. Придёшь завтра? Кивни, если хочешь сказать «да».

Антон кивнул.

– Завтра скажешь, как тебя зовут!

Теперь Дэн спокойно оставлял Куну у Дельфинария и спешил к Антону. На посторонний взгляд ничего не происходило. Антон сидел на песке, а Дэн плавал мимо туда и обратно. Женя держалась в стороне. Вроде ничего не происходило, только полоски графиков у Виктора Александровича показывали поразительные результаты.

И Дэна Антон понимал, мгновенно схватывал новые слова и понятия, но говорить не мог. С Дэном он мог общаться мысленно, но с Женей…

Она не могла понять, когда Антон что-то пытался объяснить ей жестами и мимикой, и расстраивалась вместе с ним.

– Терпение, терпение, всё идёт хорошо. Старайтесь так ставить вопросы, чтобы он мог отвечать по да-нетной системе, да или нет, это простейший код, на этом вся вычислительная техника построена.

– Но он хочет мне что-то сказать и не может. И это мучает его. Может, попробовать учить его писать?

– Не спешите, мне кажется, его ещё рано нагружать, пусть развивается постепенно.

Но Жене казалось, всё идёт медленно, медленно!

А с Дэном у Антона шла напряжённая повседневная работа. Антона мучило, что мысли, которые так быстро мелькали в его голове, он не мог произнести вслух.

Он старался, шевелил губами, но ничего не получалось.

С Дэном он научился связываться в любую минуту, стоило только позвать мысленно, и Дэн откликался.

А чаще Дэн окликал его:

– Я свободен, приходи на берег, малыш! – И Антон брал Женю за руку и показывал на океан.

Но Антону хотелось быть с Дэном чаще и чаще.

И утром, или днём, или вечером, он звал:

– Дэн, ты где?

– У Розовых скал.

– Что такое Розовые скалы, расскажи!

– Это горы, которым, может, миллионы лет. И море, и ветер, и дожди работали над ними, стихийно, конечно. Они вымывали мягкие породы, и образовалось множество пещер и лагун и на земле, и под водой, это целый замок, вот бы тебе посмотреть!

– А это далеко?

– Час пути мне или теплоходу.

– Дэн, сколько тебе лет?

– Зимой будет шесть.

– А мне?

– Тебе десять, но нас нельзя так сравнивать, я ведь уже почти взрослый.

– Откуда ты столько всего знаешь?

– Когда у меня появляется вопрос, появляется и ответ, чаще всего. Наверно, у нас, как у людей, есть своя библиотека. И она отвечает на мысленные вопросы.

– На любые?

– Нет, далеко не на все. Может, Вожакам даётся больше ответов.

– А где она, в океане?

– Нет, в космосе, наверно.

– Как интересно…

И вечером, перед сном, снова спрашивал:

– А теперь ты где, Дэн?

– А теперь – я проводил Куну к Дельфинарию, она очень любит смотреть представления. И мне приходится ждать, чтобы проводить её домой.

– Дельфинарий – это дом, который построили дельфины?

– Нет, Дельфинарий построили люди. Это как театр, но артисты в нём – дельфины. Они живут в неволе и развлекают людей. Впрочем, ты же не знаешь, что такое театр. Ты так многого ещё не знаешь! Тебе надо обязательно учиться читать и смотреть телевизор.

– Я постараюсь объяснить это Жене. Расскажи про Дельфинарий!

– Завтра приходи на берег, расскажу. А сейчас спи, тебе надо набираться сил, чтобы скорей стать здоровым.

– Спокойной ночи, Дэн!

Какая у него счастливая улыбка, – подумала Женя, когда зашла проведать Антона перед сном.

Океан штормило, и Женя повела мальчика гулять в парк.

А он тянул её, тянул к океану.

– Дэн, ты где? Меня не пускают на берег.

– И нам Вожак сегодня не разрешил уходить от Розовых скал. Шторм – страшная сила, он поднимает такие волны! Любой корабль может выбросить на берег. Сегодня никто не выйдет в море, по радио было штормовое предупреждение. Ты в парке, мы и так можем поговорить.

– Шторм начался утром?

– Нет, ночью, мы как раз возвращались домой. Вместо полутора часов на дорогу ушло все три. Куна хотела заночевать в Тёплой бухте, но родители волновались.

– Дэн, расскажи про Дельфинарий.

– Знал бы ты, как он мне надоел! Но Куну тянет туда, ничего не могу поделать. Там большие трибуны – место, где сидят люди. Похоже на палубу теплохода. А внизу – бассейн, где дельфины показывают разные трюки. Как я – там, у берега, только под музыку. Детей из других корпусов приводят на эти представления, а ваших – нет. А вашим это в тысячу раз нужнее, им надо общаться с дельфинами, плавать с ними. Тогда они начнут выздоравливать.

– Как я? Я ведь поправляюсь?