Мне пришлось приложить все свои силы, чтобы закрыть тяжелую дверь. Ржавые петли дико скрипели и плохо поддавались. Я удивилась, вспомнив, с какой легкостью дед это сделал, все-таки он был невероятно силен. Дверь в северную башню открылась не легче. Я поднялась до второго этажа, пересекла коридор, вошла в западную башню, поднявшись наверх, в свою комнату.

* * *

Для начала я сменила порванное платье на шелковый сарафан. Всегда любила такие ткани, как хлопок, лен и шелк. И если первые две можно было легко купить в Валадии, то шелк стоил очень дорого и привозился из Куная. Но дед доставал для меня и мамы любые, даже самые редкие вещи, благовония, украшения. И это несмотря на затяжную войну. Видимо, так он пытался заменить свое внимание, которого мы были практически лишены.

Спустившись в столовую, я прямиком отправилась на кухню, но остановилась в дверях. Оттуда доносился веселый смех. Я приоткрыла дверь. На стуле сидел Карл, а рядом с ним стояла девушка примерно моего возраста. У нее были длинные темно-русые волосы, заплетенные в косу, и большие, голубые глаза. Брат что-то ей рассказывал, она смущалась и смеялась. Однако голод напомнил о себе, и я вошла.

– Здравствуй, Лю. Я ждал тебя. Давно пора подкрепиться, – он обратился к девушке: – Дарина, согрей обед.

Она тут же деловито загремела посудой.

Карл посмотрел мне в глаза:

– Дедушка все рассказал мне…

Я улыбнулась. Вдруг где-то слева послышался шепот. Я резко обернулась. Возле плиты стояла пожилая, немного сгорбленная и довольно тучная женщина в темной одежде и что-то бормотала себе под нос. Я вопросительно посмотрела на Карла, который даже не повернулся в ее сторону.

– Извините, княгиня, это моя бабушка, – виновато сказала Дарина. – Наш дом в поселке сгорел, и у нас никого не осталось. Ваша матушка взяла нас на работу. А она… она всегда что-то бубнит, не обращайте внимания…

– Да, ты привыкнешь к Маре, – подтвердил Карл. – Разве мама тебе не говорила о них?

Теперь-то я вспомнила, что мама, когда уезжала, действительно предупреждала меня о прибытии старой служанки с внучкой – моей ровесницей.

– Ах, да. Конечно, говорила…

Тем временем кухня наполнилась ароматом горячего сырного супа.

– Вам накрыть в столовой? – спросила Дарина.

– Да.

– После того, как ты пообедаешь, Лю, мы поедем гулять, – обнимая меня за талию, сообщил торжественно кузен. – У меня для тебя кое-что есть.

– Отлично! Звучит интересно! Мы поедем верхом?

– Да.

– Тогда я снова переоденусь.

* * *

Пообедав, я сменила сарафан на темно-зеленое платье с очень широким подолом, в котором обычно ездила верхом. Должна признаться, дамские седла я невзлюбила с тех пор, как научилась ездить на лошади. Это глупейшее, по моему мнению, изобретение привез еще папа со своей родины, когда я была совсем маленькой – мне, так сказать, на вырост. Однако позже, совершив на нем несколько верховых прогулок, я четко решила: больше не сяду на это недоразумение. После чего мне на заказ соорудили мужское седло, но меньшего размера.

Когда мы выехали из замка, Карл сообщил мне, что мы выдвигаемся на нашу поляну, но сначала заедем в деревню к Яну, легионеру, который раньше жил в охотничьем домике. Поскакали мы туда наперегонки.

Я очень любила ездить верхом. Мы с Карлом неслись галопом по дороге, поднимая за собой столб пыли. Ветер раздувал волосы и выбивал слезы из глаз. Вскоре Карл обогнал меня на несколько корпусов, но, когда вдали уже показалась деревня, он сбавил скорость и я стрелой пролетела мимо него. Постепенно я остановилась и перегородила ему дорогу. Усталый жеребец фыркал и переминался с ноги на ногу подо мной. Вскоре подъехал Карл.

– А ты молодец!

– Я? Да ты мне поддался!

Я развернула лошадь, и мы медленно поехали рядом по дороге. Кузен был немного впереди, поэтому я получила возможность еще разок его хорошенько рассмотреть. Я вот никак понять не могла, что еще в нем изменилось. Ну, возмужал, ну, вырос очень, глаза стали светлее оттенком… А что еще? Тем временем Карл вновь поймал мой взгляд на себе:

– Лю, почему ты так странно на меня смотришь?

Я даже немного смутилась. Ведь Карл уже не в первый раз задавал мне этот вопрос.

– Понимаешь, я никак не могу привыкнуть, что ты уже такой взрослый… Не знаю. В тебе что-то изменилось.

Он задумался и ответил как-то печально:

– Многое изменилось. Все.

В воздухе повисла тяжелая пауза.

– Я теперь не такой, как раньше… Но и ты тоже. Ты всегда была особенной. Расскажи мне, что там, в той библиотеке?

До самой деревни я подробно рассказывала ему все, что видела и читала там. Наконец мы прибыли, и мне тут же стало не по себе. Прохожие не то, чтобы разглядывали, они буквально пялились на нас. При этом со страхом в глазах Особенно на меня! Женщины и девочки шептались о чем-то, чуть ли не пальцем тыкали! Меня это начало раздражать. Я подъехала поближе к Карлу.

– Почему они так смотрят на меня?

– Понимаешь, в простонародье не принято, чтобы молодая женщина, тем более княгиня, ехала верхом на лошади в мужском седле. В их понимании ты должна только гулять по замку в сопровождении своих нянек.

– К сожалению, до недавних пор так и было…

– Да и к тому же, ты слишком отличаешься от них.

И в этом он был, мягко говоря, прав. Вся моя одежда, специальные кожаные верховые туфли, жемчужные заколки, удерживающие не убранные или заплетенные, как это было принято, волосы, а свободно (о, ужас!) спадающие на плечи и спину, – все это могло вызвать зависть любой крестьянки.

Тем временем мы приблизились к дому, комнату в котором временно снимал Ян. Карл слез с лошади и крикнул товарища. Из окна выглянула хозяйка, которая, завидев моего кузена, почему-то перекрестилась и задернула занавеску. В дверях показался Ян. Выглядел он отвратительно. Черные волосы были растрепаны, а белая рубашка наполовину не заправлена. На лице проглядывались следы то ли пьянки, то ли болезни. Странно было видеть Яна в таком состоянии. Карл тоже изменился в лице и буквально пронзил его взглядом.

– Что ты так смотришь на меня, Карл? – заметив меня, он поспешил оправдаться. – Я не знал, что ты с кузиной. Простите меня за внешний вид, просто…

Я холодно поздоровалась с ним и молча отъехала от дома, не обращая внимания на дальнейшие извинения. У меня в душе появились горькая, пустая обида и разочарование. Все-таки Ян всегда казался мне таким серьезным. Видно, я ошиблась. Сдавалось мне, что он все еще продолжает отмечать успех недавнего военного похода.

Кузен о чем-то поговорил с ним и приблизился ко мне, извинившись за друга. Мы выехали в поле, где снова пустились в галоп. Вскоре достигли границы леса и замедлили ход. Было около четырех часов дня, солнце стояло в зените, и его лучи красиво проникали сквозь листву смешанного леса. Эта его часть была мне незнакома, лес вблизи замка был в основном хвойным.

– Карл, ты знаешь, где мы находимся? Мы не заблудились? Я никогда не была здесь раньше.

– Нет, Лю, эту местность я знаю хорошо. Я могу с закрытыми глазами ехать, и мы не заблудимся.

– Надеюсь.

Где-то в течение получаса мы скакали, наслаждаясь звуками природы. Мне стало жарко, я расстегнула воротник и вопросительно посмотрела на Карла, который был в длинном плаще:

– Тебе не душно?

– Нет.

Чем дальше мы ехали, тем более непроходимым становился лес. Лиственные деревья сменялись хвойными, и я догадалась, что где-то слева от нас находится замок. Как странно, раньше я никогда не замечала, что воздух задолго до приближения к нему становится другим: густым и знакомым. Я догнала Карла, высказала свои предположения, что замок левее. Этот вопрос почему-то очень удивил кузена. Он долго смотрел на меня изучающим взглядом, потом спросил:

– С чего ты решила? – прозвучало это, не то как проверка, не то как издевка. Мне стало обидно, и я сухо ответила:

– Здесь воздух другой, – и отъехала назад.

Карл улыбнулся, резко повернул вправо, пустился галопом и крикнул мне уже на ходу:

– Догоняй!

Тогда я почувствовала, будто бы меня ударили по лицу чем-то холодным. Я крепко сжала поводья, развернула лошадь и помчалась за ним. Мы скакали с каким-то диким остервенением, не обращая внимания на ветки, которые норовили хлестать нас по лицу, с трудом виляя между деревьями, перепрыгивая через бурелом. Разум совершенно покинул меня – это была безумная гонка. Карл оставался впереди, и я решила во что бы то ни стало догнать его. С присущим только раздраженному подростку упорством я гнала своего жеребца вперед, заставляла его прыгать через очень высокие кустарники. Я чувствовала, как ветки рвут платье, больно царапая кожу, но не останавливалась.

Местность становилась знакомой, и вскоре слева мелькнул охотничий дом. Здесь мы обычно слазили с лошадей, так как дальше дорога становилась труднопроходимой даже для пешехода. Мне не сразу удалось остановить жеребца, который вошел в ритм гонки. Когда у меня получилось, Карл был далеко впереди.

Лошадь тяжело дышала. Сердце в моей груди сжалось, когда я увидела поцарапанный корпус бедного животного. Мне стало очень стыдно. Я обняла лошадь за шею, прижалась щекой к горячему, взмыленному телу и заплакала. Не знаю, сколько прошло времени, когда я наконец успокоилась, взяла жеребца под уздцы и медленно направилась в сторону поляны. Мои царапины саднили, платье было порвано и немного запачкано кровью в тех местах, где я касалась лошади.

Через несколько минут дорогу мне перегородил Карл. Его плащ, как и мое платье, был изорван. Наши взгляды встретились, и я поняла, что и он не может разобраться в этом странном порыве.

– Тебя так долго не было, что я уже начал беспокоиться, – он осмотрел мое порванное платье и заметил следы крови. – Ты поранилась?

– Нет, это не моя кровь. Я лишь поцарапалась. Пойдем уже…

На поляне я нашла растение, которое могло остановить кровотечение. О нем я читала в книге по ботанике, которая хранилась в общей библиотеке с незапамятных времен. Прежде всего я обработала раны лошадей, из которых сочилась теплая алая жидкость. Не знаю почему, но Карл отказался помогать мне. Он отвернулся, какое-то время сидел и ритмично дышал. Затем лег на траву и уставился в небо. Оказалось, что ветки только порвали плащ и совсем его не задели. Карл достал платок, развернул его и протянул мне хлеб с сыром. После того, как я подкрепилась, он встал и снял плащ. На поясе у него висел его двуручный меч в резных ножнах, а рядом были еще одни ножны поменьше, которые расширялись и изгибались книзу.

– Что это?

– Это таркская сабля, мой трофей. Она принадлежала личному охраннику одного их воеводы, которого я убил.

Он с лязгом обнажил блестящее лезвие, и сабля засверкала в лучах солнца. Карл протянул ее мне. Я провела ладонью по стали, взяла за рукоятку и удивилась:

– Она такая удобная и маленькая. Ты же говорил, что сабля принадлежала мужчине-охраннику?

– Да, – Карл сел. – Это был необычный человек с очень маленькими руками и низкого роста. Но, несмотря на это, я еще не встречал более достойного соперника. Он оказался самоотверженным и отличным воином. Когда сабля досталась мне, я подумал, что она подойдет тебе, и привез ее с собой. Это подарок.

Я кинулась ему на шею:

– Спасибо! Она такая красивая! Но я совсем не умею с ней обращаться.

– Ничего, я тебя научу этому и еще многому.

Мы тренировались до позднего вечера. Карл терпеливо показывал мне, как правильно держать саблю, наносить удары, отражать их. Также брат пообещал научить меня владеть шестом.

Было уже совсем поздно, когда мы вернулись в замок. Хорошо, что мы не встретились с дедушкой. Я даже не представляю, что бы он высказал Карлу по поводу моего внешнего вида.