Лейтенант бросил взгляд на собор, уже освещенный первыми лучами утреннего солнца, и попытался разобраться в мрачных предчувствиях, закравшихся в сердце. Задание, которое они должны были выполнить в Вальделаказе, казалось совсем несложным. Переход до места назначения займет всего день, еще день понадобится Хогану, чтобы покончить с мостом, который и так уже мало напоминает мост, и еще один день – на обратную дорогу в Пласенсию, где Уэлсли собирает силы для дальнейшего продвижения британской армии в Испанию. Однако некий инстинкт, понять происхождение которого было так же нелегко, как и суть серых теней, умирающих с первыми лучами восходящего солнца, нашептывал Шарпу, что все будет совсем непросто. Его беспокоили не испанцы. Как и Хоган, он знал, что их присутствие – всего лишь политическая необходимость и военный фарс. Если они на самом деле окажутся такими бесполезными, как о них говорят, это вряд ли что-нибудь изменит. Южный Эссекский достаточно силен, чтобы сделать все необходимое.

Вот тут-то и заключалась главная проблема. Симмерсон еще ни разу не встречался с врагом, и Шарп не был уверен в способности полковника принимать правильные решения в экстремальной ситуации. Если на южном берегу Тежу действительно засели французы и если Южному Эссекскому придется отбивать атаки на мосту, пока Хоган будет закладывать под него заряды, было бы лучше, чтобы решения принимал старый и опытный воин, а не командир ополченцев, чья голова набита теориями о сражениях и тактике ведения боевых действий, а опыт приобретен на мирных полях Эссекса.

Впрочем, дело было не только в Симмерсоне. Шарп посмотрел на дорогу в город, где расположилась группа женщин – батальонные жены, – и подумал о том, что Жозефина Лакоста находится среди них. Он, по крайней мере, узнал имя девушки, видел ее множество раз верхом на изящном черном коне, в окружении лейтенантов Симмерсона, которые шутили, смеялись и оказывали ей знаки внимания. До Шарпа дошли сплетни об этой девушке; поговаривали, что она вдова богатого португальского офицера или что сбежала от португальского офицера. Никто ничего не знал наверняка, но все сходились на одном – Жозефина встретила Гиббонса на балу в Лиссабоне и уже через несколько часов решила последовать за ним на войну. Говорили, что они собираются пожениться, когда армия доберется до Мадрида, и что Гиббонс обещал ей дом и жизнь, полную удовольствий и развлечений.

Какой бы ни была правда, Жозефина здесь, она очаровала весь батальон, флиртовала даже с сэром Генри, который отвечал ей преувеличенно галантно и все время твердил, что молодой человек есть молодой человек. «Кристиан нуждается в тренировке, верно?» – повторял Симмерсон одну и ту же шутку, над которой сам же и хохотал. Несдержанность полковника заставила племянника нарушить приказ и снять апартаменты в городе, где он поселился с Жозефиной и устраивал для своих друзей веселые попойки. Гиббонсу завидовали все офицеры, Жозефина блистала рядом с ним, и Шарп, дрожа от утреннего холода, подумал, что еще совсем неизвестно, увидит ли девушка долины Эссекса и станет ли жить в большом доме, построенном на доходы от продажи соленой рыбы.

Пробило семь, по рядам Южного Эссекского пробежало волнение – из-за домов появилась группа всадников и, пришпорив коней, помчалась прямо к уставшему ждать батальону. Всадники оказались британцами, и солдаты снова поскучнели. Хоган и Шарп направились к своим людям, стоявшим рядом с легкой пехотой Леннокса на левом фланге батальона, и стали наблюдать за вновь прибывшими, которые разговаривали с Симмерсоном. Все всадники были в форме, кроме одного – из-под его серого плаща выглядывали голубые брюки, а на голове красовалась простая шляпа с загнутыми полями. Прапорщик Денни, шестнадцатилетний юноша, которого переполняло плохо скрываемое возбуждение, стоял рядом со стрелками, и Шарп спросил его, знает ли он человека в гражданской одежде.

– Нет, сэр.

– Сержант Харпер! Скажи мистеру Денни, как зовут джентльмена в сером плаще.

– Это генерал, мистер Денни. Сэр Артур Уэлсли, собственной персоной. Родился в Ирландии, как и все самые лучшие солдаты.

По рядам прокатился смешок, но стрелки невольно выпрямили спины и не сводили глаз с человека, который поведет их в Мадрид. Генерал достал из кармана часы, посмотрел на город, откуда должны были появиться испанцы. Однако и намека на испанский полк нигде не было видно, несмотря на то что солнце уже стояло над горизонтом, а роса на траве быстро высыхала. Один из офицеров Уэлсли вдруг направился прямо к Хогану. Шарп решил, что он хочет поговорить с инженером, и, чтобы не мешать, отошел в сторону, к мосту.

– Шарп! Ричард!

Голос показался Шарпу знакомым. Штабной офицер, подполковник, изо всех сил махал ему рукой, но лицо пряталось в тени роскошной широкополой шляпы.

– Ричард! Ты меня забыл!

– Лоуфорд! – Лицо Шарпа озарила улыбка. – Сэр! Я и не знал, что вы здесь!

Лоуфорд легко спрыгнул с лошади, снял шляпу и покачал головой:

– Ты выглядишь ужасно! Тебе непременно нужно купить новую форму. – Он улыбнулся и пожал руку Шарпа. – Я так рад тебя видеть, Ричард.

– А как я рад видеть вас, сэр! Подполковник? Я смотрю, у вас все в порядке!

– Чин стоил мне три с половиной тысячи фунтов, Ричард, ты же знаешь, как это бывает. Благодарение Богу, что у меня были деньги.

Лоуфорд. Шарп помнил время, когда подполковник Уильям Лоуфорд был перепуганным лейтенантом, а сержант по имени Шарп помогал ему справиться с трудностями военной кампании в Индии, где царила безжалостная жара. Лоуфорд не остался в долгу. В тюремной камере в Серингапатаме аристократ научил сержанта читать и писать; занятия помогли обоим не сойти с ума в сыром подземелье султана Типу.

Шарп покачал головой:

– Я не видел вас…

– Многие месяцы. Слишком долго. Ну как ты?

– Как видите. – Шарп усмехнулся.

– Оборванец?

Лоуфорд улыбнулся. Ему было столько же лет, сколько и самому Шарпу, но дальше этого сходство не шло. Лоуфорд был настоящим щеголем, всегда носил одежду из самых дорогих, тончайших тканей и кружева. Однажды Шарп видел, как он заплатил военному портному семь гиней за то, чтобы тот получше подогнал камзол, который и так сидел безупречно.

– Можешь больше ни о чем не беспокоиться, Ричард, Лоуфорд прибыл в Испанию. Французы, скорее всего, сразу сдадутся, как только до них дойдет это известие. О господи! Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы получить назначение сюда! Я сидел в Дублинском замке, следил за сменой караула; мне пришлось потянуть сразу за сотню ниточек, чтобы попасть в штаб Уэлсли. И вот я здесь! Прибыл две недели назад!

Слова лились сплошным потоком. Шарп был страшно рад встрече, хотя Лоуфорд, как и Гиббонс, олицетворял собой все, что он ненавидел в армии, – ведь деньги и влияние в высших кругах действительно обеспечивали быстрое продвижение по службе, а истинные солдаты вроде Шарпа гнили в нищете. Но Шарпу нравился Лоуфорд, он не испытывал к нему ни малейшего презрения, вероятно, потому, что этот аристократ, несмотря на преимущества, данные ему рождением, реагировал на окружающую реальность так же, как и сам Шарп. Лоуфорд с его изысканными манерами и образом жизни был настоящим солдатом.

Шарп поднял руку, чтобы остановить поток новостей:

– Что происходит, сэр? Где испанцы?

– В своих постельках. – Лоуфорд покачал головой. – По крайней мере, так было совсем недавно. Но прозвучал горн, и воины натянули штаны – нам сказали, что они уже на подходе. – Подполковник наклонился поближе к Шарпу и спросил шепотом: – Как ты ладишь с Симмерсоном?

– А мне не нужно с ним ладить. Я подчиняюсь Хогану.

Лоуфорд, казалось, не слышал ответа.

– Совершенно невероятный человек. Ты знаешь, что он заплатил собственные деньги, чтобы организовать полк?

Шарп кивнул.

– А ты знаешь, сколько ему это стоило? Невообразимую сумму!

– Ну, значит, он человек богатый. Только это не делает его солдатом. – В голосе Шарпа звучала горечь.

– Он хочет быть солдатом. Причем самым лучшим. Мы плыли с ним на одном корабле. Так вот, Симмерсон целыми днями сидел и читал «Правила и инструкции для вооруженных сил его величества». – Лоуфорд покачал головой. – Может быть, он когда-нибудь чему-нибудь и научится. Однако я тебе не завидую. – Лоуфорд повернулся и бросил взгляд в сторону Уэлсли. – Ладно. Я не могу торчать тут с тобой целый день. Послушай, давай пообедаем вместе, когда вы выполните ваше задание. Согласен?

– С удовольствием.

– Отлично! – Лоуфорд вскочил в седло. – Вас ждет серьезная передряга. Мы выслали на юг отряд драгун – они видели французов в сопровождении артиллерии и лошадей. Французы пытались выгнать партизан с гор, а сейчас направляются назад, на восток, как и мы. Так что желаю удачи!

Он повернул лошадь, а потом оглянулся:

– И еще, Ричард.

– Да, сэр?

– Сэр Артур передавал тебе привет.

– Правда?

Лоуфорд посмотрел на Шарпа и весело сказал:

– Ты идиот. Передать от тебя привет генералу? Я обязательно это сделаю, можешь не сомневаться.

Потом он ухмыльнулся, чуть приподнял шляпу и умчал прочь от Шарпа, который еще долго смотрел ему вслед, чувствуя, как пронизывающий утренний холод куда-то исчез, воспоминания и дружеское расположение Лоуфорда согрели его. Тут к нему подошел Хоган:

– Друзья в высших кругах?

– Это очень старый друг. Мы вместе воевали в Индии.

Хоган ничего не ответил, потому что от изумления у него отвисла челюсть. Он смотрел на поле, и Шарп невольно проследил за его взглядом.

– О господи!

Показался испанский полк. Два трубача в напудренных париках и камзолах, расшитых золотом и серебром, возглавляли процессию. Они сидели на черных как ночь конях, а их трубы украшали ленты, кисточки и флажки.

– Вот это да! – не выдержал кто-то из солдат. – Нам решили помочь феи!

Следом несли полковые знамена: два флага в специальных, ослепительно великолепных футлярах с золотыми фестонами, кистями, вышитыми маленькими коронами, сложными узорами и орнаментами в виде завитков; держали футляры всадники, чьи лошади осторожно ступали по земле, которая явно не годилась для таких великолепных созданий. Далее следовали офицеры. При их виде сердце сэра Генри Симмерсона наверняка затрепетало от восторга, поскольку все, что можно было отполировать, ослепительно сияло под лучами солнца – кожа, бронза, серебро и золото. Эполеты из толстых переплетенных золотых нитей, полудрагоценные камни; камзолы расшиты серебром, украшены плюмажем, тесьмой и офицерскими лентами. Все сверкает. Очень красочное представление. Следом шли солдаты, толпа, подгоняемая энергичным, но абсолютно нестройным барабанным боем.

Шарп был возмущен. Все, что он слышал об испанской армии, подтвердилось в эти минуты, когда он смотрел на батальон, марширующий по полю; оружие солдат было тусклым и неухоженным, понятие о воинском духе, казалось, этим воякам вообще не было знакомо. Неожиданно Шарп подумал, что дорога до Мадрида может оказаться гораздо более долгой, если в качестве союзников они получат таких вот солдат.

Трубачи вдруг подали оглушительный сигнал, барабанщики забили в барабаны с новой силой, а потом наступила тишина.

– Ну и что дальше? – проворчал Хоган.

А дальше были речи. Уэлсли, тонкий дипломат, сбежал как раз в тот момент, когда испанский полковник вышел вперед, чтобы обратиться с приветственной речью к Южному Эссекскому. Официального переводчика не было, но Хоган, прилично говоривший по-испански, объяснил Шарпу, что полковник предлагает британским воинам возможность, совсем крошечную, разделить с испанскими солдатами одну из их славных побед над врагом.