– Как чудесно мы здесь заживем! Правда, Элен? – спрашивала Флоранс семь лет назад, когда они только поселились в старом летнем доме, унаследованном матерью.

Извилистая дорога соединяла дом с ближайшим городком Сент-Сесиль.

Бедняжке Флоранс тогда было всего пятнадцать, и Элен, вдруг оказавшаяся in loco parentis^[1], постоянно напоминала себе, что ее младшая сестра еще ребенок.

– И мы побываем в замках и пещерах? – допытывалась простодушная Флоранс.

– Конечно. Обязательно побываем, – отвечала Элен, всеми силами желая сохранить невинные представления младшей сестры о мире.

Внезапная смерть отца Шарля Бодена бесповоротно изменила жизнь каждой из сестер.

В детстве мать часто приезжала в Сент-Сесиль на каникулы. Наведывалась она сюда и в первые годы замужества; в основном летом, когда отец работал дома. Он был наполовину англичанином и наполовину французом. До своей смерти отец служил чиновником в лондонском Форин-офисе. В деревне хорошо помнили прежнюю маман, и потому сестры без труда вошли в деревенское сообщество, хотя находились и те, кто не одобрял решение Клодетты, возмущаясь, как она могла отправить трех дочерей в самостоятельную жизнь.

– Прогуляюсь в кафе, – сообщила Элиза, приоткрыв дверь.

– В воскресенье? – Элен пристально взглянула ей в глаза.

– Всего на несколько минут.

– Не боишься?

– Конечно боюсь. Едва проснусь, и до самой ночи страх постоянно со мной. Те, кто говорит, что им не страшно, врут.

– Элиза, прошу тебя, будь осторожна.

– Беспокоишься по пустякам, как старуха, – засмеялась Элиза.

– Это создает тебе романтический ореол? – спросила Элен. – Будоражит кровь?

– Конечно же нет. Работа в Сопротивлении опасна, а не романтична. Видела бы ты тех людей, тогда бы поняла.

– Прости. Я не хотела тебя…

– Они вынуждены прятаться в ужасных местах, – не дослушав сестру, перебила Элиза. «Ну как она не понимает?» – говорило ее нахмуренное лицо. – Терпеть голод и холод. Помнишь, как мы мерзли зимой?

– Элиза, прошу тебя…

– А когда я разношу оружие, пряча его под картошкой в продуктовой сумке, то рискую больше, чем если бы направляла это оружие на врагов.

– Вот это-то меня и страшит, – вздохнула Элен.

Элиза бесшумно подошла к двери, потом обернулась и сердито посмотрела на сестру.

– Я же извинилась, – напомнила ей Элен.

– А люди думают, будто мы бандиты какие-то. Террористы, – бросила она, пропустив слова Элен мимо ушей. – Нет, Элен, тут никакой романтики нет.

Входная дверь шумно захлопнулась. У Элен испортилось настроение. Она терпеть не могла ссор с Элизой и вовсе не собиралась преуменьшать важность того, чем занималась средняя сестра, но раздосадованная Элиза делалась неуправляемой. Элен в растерянности стояла посреди комнаты, как вдруг услышала вопль из комнаты Флоранс. Мирного утра как не бывало! Вздохнув, Элен накинула халат и поспешила младшей сестре на выручку. Флоранс забилась в угол. Ее лицо было бледнее обычного. Окно было открыто, и легкий ветерок теребил шторы из светлого муслина.

– Слышала? – отрешенно спросила Флоранс, поворачиваясь к Элен.

– Извини, но я ничего не слышала.

– По-моему, это была… лесная фея.

Элен едва удержалась, чтобы не выпучить глаза. Некогда ей разбираться с мечтами и фантазиями младшей сестры.

– Флоранс, проснись, – твердо произнесла Элен. – Лесных фей не существует. Здесь летают только стрекозы. Ты услышала шум снаружи и не более того.

– Ты так думаешь? Мне показалось, что я видела ее. Она была в белом платье. Присела в изножье кровати.

– Если бы лесные феи существовали, чего быть никак не может, то обитали бы в пещерах и гротах. – Элен засмеялась, но по-доброму и протянула сестре руку. – Они бы не прилетали и не садились на кровать обычной девушки.

Флоранс на мгновение прищурилась, затем взяла протянутую руку и встала с пола.

– Ты права. Но мне подумалось, что я слышала ее нашептывания.

– Нашептывания? О чем?

– О жутких вещах, – пробормотала Флоранс.

– Тебе всего-навсего приснился сон. Понимаешь?

– Да, – повесив голову, ответила Флоранс. – Прости.

Несколько военных лет заставили младшую сестру повзрослеть, но и сейчас она оставалась хрупкой и восприимчивой, сохраняя наивность, свойственную ей с детства.

– Забудь об этих нашептываниях, – добавила Элен, крепко обняв Флоранс. – Одевайся. Может, напечем блинчиков? У нас еще остались лимоны и мед.

– А ты знаешь, что они создают ветер?

– Кто?

– Как кто? Лесные феи. И они же могут его успокоить… Во всяком случае, я читала об этом.

Как Элен ни подавляла в себе раздражение, оно все же прорвалось.

– Флоранс, ну сколько можно?! Все это досужие сплетни вроде лурдских «чудес». Давай одевайся.

– Куда пошла Элиза? – спросила Флоранс. – Я слышала, как хлопнула дверь.

– Открывать свой чертов «почтовый ящик», куда ж еще? Я так хочу, чтобы она прекратила это делать.

– Она не прекратит. Она верит в то, что делает. Как и ты. Ты веришь в свою работу медсестры. Веришь, правда? – Флоранс взглянула на сестру.

Элен пошла к двери, раздумывая над вопросом. А верит ли она?

– Элен!

Элен обернулась:

– Иногда мне кажется… одна ты у нас веришь в то, что делаешь.

– Моя возня с огородом и приготовление еды – это не те занятия, в которые надо верить. Просто работа, которую я делаю.

– Но ты делаешь то, что любишь.

– Полагаю, что так…

Наконец-то Элен выкроила себе свободных полчасика на чтение. Она читала роман Сомерсета Моэма «Час перед рассветом» и пришла к выводу, что Дора наверняка окажется нацистской шпионкой. Не очень-то успокаивающий вывод. Может, лучше почитать Агату Кристи? Как назло, снаружи послышался голос Флоранс: сестра ее звала. Элен встала, неохотно захлопнув книгу.

Рядом с задним крыльцом расцвела акация. В воздухе носился ее тонкий аромат, похожий на жасминовый. Элен неспешно вдохнула теплый весенний воздух, затем прошла по небольшой террасе, окруженной низкой каменной стеной. Дальше ее путь проходил по каменным ступенькам и извилистой дорожке, проложенной Флоранс, когда сестра только еще занималась устройством сада и огорода.

Раскрасневшаяся Флоранс копалась в нижней части сада, рядом с клумбами розовых и пурпурных орхидей. Руки сжимали лопату. Светлые волосы разметались по плечам и были всклокочены, невзирая на заколки у висков.

– Ну что еще? – спросила Элен. – Я только устроилась почитать.

Флоранс недоуменно поглядела на сестру:

– Там что-то есть.

– Ты вечно выкопаешь какое-нибудь старье.

– На этот раз не старье. Похоже, там что-то зарыто, причем недавно. Я и не собиралась копать глубоко, но наткнулась на рыхлую землю. – В подтверждение своих слов Флоранс легко вонзила лопату в землю.

– Надо же! Неужели могила?

– Боже, только не могила. Меня удивило, почему это место вскопано, и я решила посмотреть, что там. Сверху оно было прикрыто камнями. Когда я их убрала, копать стало совсем легко.

Элен заглянула в яму и увидела край большого металлического ящика или канистры.

– Давай вытащим.

– Я пыталась. Он слишком тяжелый.

– Дай лопату.

Флоранс протянула ей лопату. Элен принялась окапывать землю вокруг ящика, чтобы его было легче подхватить и поднять. Через несколько минут, когда сердце колотилось от затраченных усилий, она выпрямилась и отвела с глаз взмокшие от пота волосы.

– Пожалуй, достаточно.

Вдвоем сестры взялись за ящик, оказавшийся больше и тяжелее, чем они думали. Кое-как им удалось вытащить его и поставить на траву.

– Надо перенести в дом, – сказала Флоранс. – Можешь немного обождать? Я хочу срезать несколько гроздьев акации. Люсиль обещала зайти. Будет чем угостить. Она сделает мне прическу. И клубника уже поспела. Сорт «гаригетт». Я испеку клубничный пирог.

У Элен потекли слюнки, хотя пироги, в которых почти не было пшеничной муки, по вкусу напоминали картон. Флоранс выращивала клубнику и другого сорта – «шарлотта». Та замечательно шла с густыми сливками. Элен смотрела в пространство, представляя себе это лакомство. Густых сливок у них не было.

Люсиль Дюбуа, рыжеволосая подруга Флоранс, вместе с матерью владела небольшой парикмахерской в Сарла. Люсиль и Флоранс были закадычными подругами, однако Сандрин, мать девушки, с самого начала поддерживала режим в Виши и считала коллаборационизм единственным способом пережить нынешнюю войну. «Поддержка Виши – единственный способ показать, что мы патриоты нашей любимой Франции», – с пафосом повторяла она. Элен и Элиза презирали сторонников Виши, готовых с радостью лизать коллективную немецкую задницу. О том, каких взглядов придерживается Люсиль, Элен не знала. В свои девятнадцать та была хорошенькой и пышной, как ее мать. Розовые губки, белолицая, с несколькими крапинками веснушек на носу и щеках. Возможно, глуповатая и легкомысленная. Люсиль постоянно хихикала и любила посплетничать, но Флоранс ее обожала. Они делали друг дружке маникюр, и Люсиль стригла Флоранс.

– Дорогая, из-за дел нашей Элизы Люсиль не сможет к нам прийти! – произнесла Элен тоном, не терпящим возражений.

– Она бы никому ничего не сказала.

– Послушай, почему бы нам с тобой, чем звать ее в гости, не примерить лучше старые шляпы маман?

– Где они? Я их целую вечность не видела.

– Где-то на чердаке.

Флоранс срезала гроздья акации. Внимание сестер вернулось к металлическому ящику. Он был слишком тяжелым, такой не потащишь по ухабистой земле. Зато Элен без труда подняла крышку. Увидев содержимое ящика, она нахмурилась.

– Что там? – спросила Флоранс. – Выглядит как колбаски в обертке.

Элен осторожно развернула ткань, в которую была завернута одна из «колбасок».

– Боже мой! – поморщилась она.

– Никак это пластилин? – удивилась Флоранс. – Какой странный серый цвет.

Помимо «колбасок» в ящике находились какие-то стержни, провода и другие предметы.

– Зачем все это? – допытывалась Флоранс.

– Для взрывов. Это взрывчатка и все необходимое, чтобы привести ее в действие.

Глава 4

Элен вымещала злобу на чесноке и травах, которые измельчала в ступке. Все сестры собрались на кухне, помогая Флоранс готовить жаркое из кролика. Нынче они почти забыли о своих любимых кушаньях вроде cassoulet, noisettes de’agneau или coq au vin. Элиза натирала жилистого кролика горчицей. В таком состоянии он пролежит несколько часов, а завтра Флоранс будет тушить его на медленном огне. Сейчас она чистила картошку.

Покончив с кроликом, Элиза откинулась на спинку стула и положила ноги на стол.

– Элиза, в конце концов! – взорвалась Элен. – Сколько раз тебе повторять? Ты хочешь сломать еще один стул? Между прочим, на столе мы готовим еду.

– Прошу прощения, – пробормотала Элиза, ничуть не устыдившись, но ноги со стола убрала и села прямо.

– Так что? – спросила Элен, поднимая голову от ступки. Ее все еще злило безразличие средней сестры. – Ты продолжаешь поддерживать отношения с Виктором? Полагаю, это он попросил тебя закопать взрывчатку.

– Конечно. Он же спас мне жизнь.

– Ты этого не знаешь.

– Хорошо, он спас меня от ножа, приставленного к моему горлу.

Элен отвела взгляд, чтобы скрыть навернувшиеся слезы. Потянувшись, она сжала руку Элизы:

– И маки́ снова действуют, невзирая на произошедшее?

– Особенно после того, что произошло.