Эш неуверенно закусывает губу. Власти не отличаются особой сентиментальностью, чего не скажешь о Господствах, ее потомках. Они очень сплоченные и высоко ценят верность, дружбу и семью. Во многих отношениях Начала являются неким звеном, соединяющим несколько ангельских фракций. Это точно про нашу Эш.

Пожалуй, облегчу ее мучения.

– Я очень тронута тем, что вы готовы пожертвовать своими каникулами и временем с семьей, чтобы помочь мне, но просить о таком не имею права.

– И не нужно просить. Мы же друзья. И вообще, семья – это не только кровные узы. Ты теперь тоже ее часть, – подруга смотрит на меня так искренне, что у меня в груди что-то сжимается.

Кто эти люди? Да, последние пару месяцев мы часто проводим время вместе, но с таким отношением к себе я встречаюсь впервые. Честно говоря, не особо понимаю, что мне с ним делать. Быть частью компании дает некое чувство безопасности. Чувство приобщенности и принятия во всех смыслах потомками ангелов – это то, чего так жаждала та часть меня, которую я зарыла глубоко внутри себя. Но мой инстинкт самосохранения настолько силен, что порой я хочу послать все к черту и убежать как можно дальше.

По моему телу впервые в жизни пробегают приятные мурашки. Откуда-то из груди по нему распространяется тепло, будоражащее кровь. От осознания того, что обо мне кто-то переживает и заботится, пальцы приятно покалывает, а ноги немеют.

Начинаю сбор вещей. Запихивая в сумку свою Книгу Серафимов, чуть было не закатываю глаза. На что я вообще рассчитывала, когда думала, что смогу хоть немного, но позаниматься сама? С такой-то компанией. Хотя, возможно, не ночуй с нами Стерлинг, все-таки смогла бы.

– Думаю, будет намного лучше, если…

– Если мы поедем с тобой. Мы тоже так считаем. Решено. Всегда хотел посмотреть, где тусуется Совет старейшин. Говорят, у них целый тренировочный центр. Стопудово их система виртуальной реальности круче нашей.

– Стерлинг, ты серьезно? – в отличие от меня, Эш не сдерживается и закатывает глаза. – Ты громче всех утверждал, что Совет собирается ставить на Эмберли опыты, а теперь хочешь поскорее увидеть их резиденцию?

– Что? – Стерлинг высоко поднимает руки ладонями вверх. – Если они не попытаются убить ее, то поездка будет офигенной.

– Вперед, бро. Пора покончить с этим и позвонить маме.

– Точно. Эш. Эм. Увидимся вечером, – говорит нам Стерлинг, поигрывая бровями. Я сдерживаю стон. Сегодня пять миллионов триста двадцать седьмой день нашего совместного проживания. Если Стил не позвонит в ближайшее время, о спокойном и непрерывном сне мне останется только мечтать.

Встав из-за стола, Грейсон направляется к выходу. Стерлинг семенит за ним, спрашивая, будут ли среди старейшин горячие цыпочки, которым нравятся парни помоложе. Услышать ответ я не успеваю, они скрываются за углом.

– Ну, начинается, – говорю я. Неожиданно, но от осознания, что я еду куда-то не одна, становится чуть легче.

– Все нормально? – интересуется Эш. Нова лишь кидает на меня взгляд из-под своей пилочки.

– Да, думаю, будет… – Страшно? Ужасно? Катастрофически? – Весело.

Глава 5

Стил

Сквозь мои пальцы скользят серебристые прядки. Мягкие, словно шелк, они похожи на тонкую мишуру, которую вешают на елку в Новый год. Поднимаясь чуть выше по этому серебряному водопаду, притягиваю ее чуть ближе. Она просто потрясающе пахнет. Не цветами, как некоторые из знакомых мне девиц, а чем-то сладким, как лакомство.

Как обычно, некоторые черты ее лица находятся в тени. Вот почему я не сразу узнал ее вне мира сновидений, где мы сейчас и находимся. Тем не менее я могу рассмотреть форму ее носа, овал лица и бездонную океанскую синеву глаз.

Этот сон я вижу уже не впервые и знаю, чем все закончится, но это не мешает мне наклониться к ней и поцеловать в шею. Ее кожа нежна, словно лепестки роз. Пока есть возможность, провожу по ней кончиком своего носа и оставляю еще один поцелуй, уже за ухом. От моих прикосновений по всему ее телу бегут мурашки, мои губы расплываются в довольной улыбке.

Интересно, настоящая Эмберли среагирует так же? Нужно будет проверить, если когда-нибудь увижу ее снова.

– …слушаешь меня?

Фантом что-то мне говорит, но я почти ее не слушаю. Руками она упирается мне в плечи и отталкивает меня, но я подхватываю ее за талию, отказываясь сидеть слишком далеко.

Щурюсь от окружающего нас света. Ее брови нахмурены, губы шевелятся, но я не могу разобрать слов. Девушка кладет ладонь на мое лицо. Я прижимаюсь к ней, закрыв глаза и заранее боясь того, что произойдет дальше.

– Стил! Не… нужно… выяснять… убить ее.

Я все еще с трудом ее понимаю, большинство слов будто сдувает шквалистым ветром. Мир вокруг нас темнеет и становится грязно-болотного цвета. У ног закручивается желтоватый туман, постепенно поднимаясь выше.

Не знаю, откуда в моих руках появляется кинжал, но и он не заставляет себя ждать. Такой же, как и всегда. Ярко-красная, как рубины, кровь уже стекает с его изогнутого лезвия. Металлическая рукоять обжигает пальцы, но почему-то я не могу его выбросить. Как только я вижу, как из живота блондинки стекает алая пузырящаяся жидкость, внутри что-то холодеет. Она заливает позолоченные доспехи, словно бушующая река. За считаные секунды вся передняя часть и нижняя половина нагрудника становятся багрово-красными.

Окровавленными руками Эмберли тянется ко мне, но я отскакиваю, боясь в очередной раз нанести ей ранение.

Я потерялся в мире, где любой вымысел – реальность.

Мир вокруг снова чернеет. В непроглядной тьме видно лишь сияние окровавленных позолоченных доспехов.

Со спины девушку обхватывают мужские руки.

Высокий парень, появившийся позади нее, прижимает ее еще ближе к себе. Его светлые волосы зачесаны назад. Руки прижаты к ране на животе в попытках остановить кровотечение. Но густая красная жидкость продолжает сочиться сквозь его пальцы. Он наклоняется к ее уху и что-то шепчет, но она мотает головой и опять тянется ко мне. Бросив свирепый взгляд в мою сторону, блондин скалится и отталкивает ее прочь.

С яростным ревом я бросаюсь вперед, чтобы вырвать Эмберли из лап этого гаденыша, но кинжал в руке проходит сквозь ее броню и наносит ей еще одно ранение в живот. Я снова пытаюсь избавиться от оружия, но безуспешно. Оно будто приросло к моей ладони.

Из глаза блондинки стекает одинокая слезинка. Тени скрывают часть ее лица, но во взгляде отчетливо читается вопрос, ответа на который я не знаю. Почему?

На меня накатывает волна безумной, сумасшедшей тоски.

Эм снова затягивает назад, во тьму. Кинжал выскальзывает из ее тела, и я наконец-то могу выбросить его. Я слышу, как лезвие шумно ударяется об пол, а Эмберли, почти полностью исчезнувшая во тьме, кричит:

– Стил, убей меня!

Проснувшись, я не успеваю добраться до ванной. Рухнув на пол, я хватаю мусорку у тумбочки и выплевываю в нее содержимое своего желудка. Когда там уже ничего не остается, я откашливаюсь желчью, пока рвота не успокаивается.

Следующие несколько минут после приступа все мое тело пробирает мелкая дрожь и меня трясет. Не знаю, почему я все еще ложусь спать в одежде. После таких сновидений ее всегда хоть выжимай.

Мобильник валяется на полу у моих ног. Наверное, уронил, пока тянулся за мусоркой. Мне зверски хочется прямо сейчас схватить его и позвонить ей, но я приказываю себе не делать этого. Лучше направить свою агрессию на приведение себя в порядок.

Я горько усмехаюсь сам себе. Я так часто вижу этот кошмар, что все последующие действия уже вошли в привычку.

Проснуться. Блевануть. Сходить в душ. Почистить зубы. Одеться. Вернуться к своей миссии.

И не важно, в котором часу я очнусь от этого сна, видения или черт его знает, чем это еще может быть. Я больше ни за что не лягу снова. Лишение спокойного сна – мое своеобразное искупление и раскаяние перед блондинкой за те зверства, которые я совершаю. Пусть даже только в своем воображении.

С трудом встав на ноги, я кое-как раздеваюсь и иду в ванную. И только когда ледяные струи воды касаются моей кожи, в голове всплывает новый фрагмент моего ежедневного кошмара.

Парень, обнимающий Эмберли.

От одной мысли о нем руки сжимаются в кулаки, а зубы начинают скрипеть. Мышцы спины будто каменеют от спазма, который никак не хочет отступать. Теплая вода все же помогает хоть немного, но прийти в себя.

Как и любой другой сон, этот очень расплывчат. Но я отчетливо помню, что в этот раз вместо непонятной темной тени я увидел конкретного и полноценного человека. Судя по росту и телосложению, он тоже потомок ангелов, но цвет волос отличался от свойственного нам. Он такой же, как у Эмберли.

У него были светлые волосы и очень бледная кожа. А вот вспомнить цвет глаз уже сложнее. Хотя вряд ли я вообще пытался их рассмотреть. Мне в принципе фиолетово, какие там у парней глаза.

Возможно, он тоже «другой потомок». А может, и вовсе лишь плод моего воображения. Очевидно, подсознание мстит мне за постоянный недосып и непрекращающуюся погоню за Сильвер.

Я бью кулаком по стене душа с такой силой, что от нее отваливается плитка. Придется немного доплатить при выезде, чтобы покрыть расходы на ремонт, но сейчас мне на это абсолютно плевать.

Почему эти сны меня преследуют? Что они значат? Это предвестие чего-то ужасного? Или предупреждение? Или просто мое подсознание таким образом заклинает меня хоть немного замедлиться и прийти в себя?

Я запускаю пальцы в мокрые волосы и сжимаю их в кулак, жалея о том, что не могу так же легко выдернуть из своей головы эти бесконечные кошмары.

Глубоко вздохнув, я опускаю руки по бокам. Струи, бьющие мне в спину, уже обжигают кожу, но я не обращаю на это внимания. Когда пальцы становятся похожими на чернослив, я наконец решаю помыться.

Выключив воду, я трясу головой, забрызгав душевую занавеску. Уже взяв полотенце, я неожиданно вздрагиваю, увидев свое отражение в мутном зеркале. Стираю с зеркальной поверхности конденсат. Под глазами появились огромные темные круги. Скулы стали еще более очерченными, а волосы превратились в бесформенное нечто. Когда я вообще брился последний раз? Моя легкая щетина потихоньку превращается в полноценную густую бороду.

«Дикарь» – первое слово, пришедшее мне на ум.

Выйдя из ванной, я хватаю с пола одежду, которую носил позавчера, и принюхиваюсь к мятой футболке.

Отворачиваюсь с недовольным лицом, но почти сразу пожимаю плечами. Могло быть и хуже. Я все равно не хочу, чтобы на меня кто-то обращал внимание или подходил.

Натянув на себя грязные шмотки, я осматриваю комнату. Ноутбук должен быть где-то здесь. Предмет обнаруживается на крошечном столике в углу рядом с телефоном-раскладушкой. Звоню я всегда именно с него, чтобы меня не смогли отследить.

Снова накатывает желание позвонить Эмберли. Тяжко. Пальцы начинают дрожать от нетерпения.

Я не должен ей звонить. Нельзя. Последний раз был меньше недели назад, и я до сих пор корю себя за него. И за то, что не смог держать рот на замке. Мне нужно было сказать кому-то, что я наконец обнаружил свою жертву. Острое желание, чтобы этим «кем-то» стала именно Эмберли, послало здравый смысл куда подальше.

Деревянный стул громко скрипит, когда я усаживаюсь на него. Несмотря на отчаянное сопротивление, почему-то мне кажется, он не выдержит и развалится подо мной на части.

Древнее здешней мебели, наверное, только динозавры. Если бы я мог расплачиваться не наличкой, а своей платиновой карточкой, то сейчас жил бы в шикарных апартаментах в «Four Seasons»^[2].

Ладно, может, и не там. Но как минимум выбрал бы отель с нормальным вай-фаем.

Открываю ноутбук и включаю видео с камер, которое смотрю снова и снова в надежде увидеть в этот раз то, чего не замечал до этого.