– А я сама даже не знаю. Я в семье младшая. У меня четыре старших брата, все борцы. И все вечно хотели из моей копилки деньги украсть. Копилку разобьют, а я в деньги вцеплюсь и не отдаю. И вот так как-то натренировалась.

ВНИМОМЫ

На лекции профессор Щукин скромно сказал:

– У меня еще одна гениальная теория. Только тем, кто еще помнит физику, чур не смеяться. С единицами измерения все будет очень гуманитарно. Короче, мне кажется, что люди выбирают друг друга по степени энергии. Например, мужчина в двадцать лет говорит себе – подсознательно, разумеется – мне нужна жена с запасом жизненных сил где-то в (-) тысяч джоулей, ежедневной выдачей энергии не больше (__) джоулей и пиковым напряжением не больше 100 ампер, а то меня разнесет, потому что у меня предохранитель на 110.

А девушка говорит: мне нужен молодой человек с жизненной энергией где-то в таких-то и таких-то пределах. Я буду выдавать ему разово по 200 ампер, а он будет меня тормозить хотя бы на 150, а то меня разнесет. Или у него мало ампер своих – я буду его амперить…

Каждому возрасту соответствует своя энергия.

Человек может подзаряжаться – у каждого своя скорость зарядки. Сон, еда, прогулка и т. д. Оставаться в разряженном состоянии долго нельзя. Это как пытаться заставить телефон работать на 1 проценте энергии. Поэтому если вы устали – нельзя, например, втыкать в телефон. Это будет убийство батареи, сами знаете. Надо пройтись.

Единица получения энергия – внимание. Я называю их «внимомы».

Внимание может быть как положительным, так и отрицательным. Т. е. если вы получили пятерку, вы заслужили, допустим, 10 джоулей похвалы, а если уронили в суп мамин телефон, то 10 джоулей воплей, но это те же джоули. Мозгу без разницы откуда они взялись. Если человек не получает положительного внимания, то начинает зарабатывать отрицательное. Оно разрушительно, но человек все равно будет его получать, если ощутит себя обделенным. Если вы не обращаете внимания на Васю добром – Вася нахлобучит вам на голову мусорный пакет и свое внимание все-таки получит.

Мы с трудом привыкаем к изменению энергетического фона другого человека. Т. е. если мы всегда получали от него по 100 единиц энергии, а стали вдруг получать по 50 – это будет дискомфорт сильный. Ну как если бы вам понизили зарплату в четыре раза, забыв предупредить. И если человек стал выдавать вдруг по 300 единиц – тоже тревожно.

Наше раздражение на детей связано с тем, что взрослый не может выдавать то же пиковое напряжение. Например, ребенок внезапно завизжит, а для взрослого это стресс, потому что чтобы погасить его амперы, взрослому нужно столько же энергии выделить, а он не может. У ребенка 500 ампер, а у его мамы максимум 200. И у мамы сносит крышу. Надо всегда помнить, что крик – это агрессия. Никогда нельзя его применять – ищите любые другие методы противодействия.

Раздражение, гнев – это срабатывает сбросовый предохранитель. Но если постоянно пользоваться этим предохранителем, то будет как со старым выключателем, по которому ногами бьют, чтобы лампочка загорелась. А она почему-то все не горит и не горит. Лучше все-таки не бить, а подумать, что с ним случилось.

САМЫЙ ГЛАВНЫЙ СЕКРЕТ

Профессор Сомов принимал экзамен.

– Скажите три раза: «Блок, Блок, Блок».

– Блок, Блок, Блок… – повторяет студентка.

– Зачетку. Четыре. Следующий… Скажите три раза: «Блок, Блок, Блок».

– Блокблокблок.

– Два, на пересдачу. Следующий. Скажите три раза: «Блок! Блок! Блок!».

– Александр Александрович Блок! Александр Александрович Блок! Александр Александрович Блок!

– Зачетку. Пять.

После экзамена к Сомову Щукин подходит и спрашивает шепотом:

– Как ты это делаешь? За десять минут весь поток разогнал. Я тоже так хочу.

Профессор Сомов усмехается.

– В будущем учителе русского языка и литературы должно быть что? Самое главное?

– Он должен хоть что-то знать? Строгость? Пед. мастерство? Острая железная указка, переделанная из шпаги? – пытается угадать Щукин.

– Нет, это все вторично! В нем должно быть БЛАГОГОВЕНИЕ! Только оно одно и передается ученикам. Все остальное они забудут. А очень трудно произнести «Блокблокблок» с благоговением. Но кто справляется, тому сразу пять.

ВЫБОР ФАКУЛЬТЕТА

– О! – сказал профессор Щукин на лекции. – Я, кажется, придумал простой тест, как выбирать гуманитарный факультет. Ситуация такая: в столовой разбили большое блюдо. Подходит разгневанная буфетчица.

Реакция типичного филолога: «Ах! Я такой растяпа! Но ведь это такие мелочи! Кто-нибудь уберет, а я буду занимать его разговорами!»

Реакция психолога: «Давайте поговорим не о блюде, а о ваших чувствах. Что вы чувствуете по этому поводу?»

Реакция искусствоведа: «Интересные получились осколочки! Ой, не выбрасывайте! Можно сделать мозаику!»

Реакция историка: «А вот мне по этому поводу вспоминается интересный случай! Однажды во время своей поездки в Европу царь Петр…»

Реакция философа или религиоведа: «Надо увидеть в этом что-то хорошее. Например, на этом месте мог сидеть ребенок, а блюдо могло упасть ему на голову… Или кто-нибудь мог порезаться… А так отделались одним жалким блюдом!»

Юриста: «А это не я! Вы не докажете! У вас не ведется видеофиксации.»

ЗАВЕТНОЕ ЖЕЛАНИЕ ДОЦЕНТА ВОЗДВИЖЕНСКОГО

Доцент Воздвиженский разделся до пояса, надел боксерские перчатки, стал прыгать перед зеркалом и кричать:

– Хочу быть простым, элементарным, счастливым! Хочу быть сам себе понятным! Не хочу сомневаться! Хочу видеть вещи только с одной стороны! Влюбляться хочу как простой водопроводчик, а не чтобы непременно видеть какой-то там поэтический идеал! Хочу быть простым! Амебным хочу стать! Не желаю быть гнилой интеллигенцией! Надоело!

Профессор Щукин смотрел на Воздвиженского, смотрел и говорит:

КРОКОЗЯБР ВОЗДВИЖЕНСКИЙ

Профессор Щукин любил всех дразнить. И вот он подкрадется к Воздвиженскому, хлопнет его по спине так, что у того в груди загудит, и громко крикнет ему на ухо:

– Воздвиженский, ты крокозябр!

Воздвиженский напряженно улыбнется, будто понял шутку, а сам отбежит, спрячется за фикус у деканата и страдает:

– Почему он сказал это мне? Почему именно мне? Почему крокозябр? Что он хотел этим выразить? Чего добиться? Какую тайную мысль преследовал?

ПРИВЕТЛИВАЯ УЛЫБКА

– Уже два месяца я учусь здороваться с людьми! – радостно сказал доцент Воздвиженский. – Я интроверт. Раньше мне это было дико сложно. Здороваешься, а сам с ужасом думаешь: «А ну как он сейчас со мной будет разговаривать! Вот он сейчас рот откроет и заговорит! Лучше сделаю вид, что мимо иду и сильно задумался». А сейчас здороваюсь, и мне это нравится. Правда, все равно немножко опасаюсь, что будут разговаривать… погода там, вопрос про как дела. Ненавижу это тошнотство. Но уже научился приветливо улыбаться. Единение чувствуешь, радость. Словно движешься в правильном направлении. Правду говорю, честное слово!

– А вы, кстати, с нами сегодня не поздоровались! – сказала аспирантка Лена.

Воздвиженский покраснел.

НОЧЕВКА У ДРУГА

Однажды Воздвиженский поссорился с женой и пришел ночевать к профессору Щукину. У Щукина в пустой квартире был матрас из Икеа, стол и два ящика-стула. И какой-то дремучий ноутбук. И больше ничего.

– Свари мне пельмени, – попросил Воздвиженский.

– Я не умею варить пельмени, – сказал Щукин. – Но могу написать книгу, как варят пельмени!

– А яичницу?

– Я могу написать работу, как делают яичницу. Видишь ли сушествуют самые разные виды яичниц. Тортилья, норвежский омлет, пашот, орсини, шакшука… Это будет хорошая книга, поверь!

Но Воздвиженский хотел просто есть.

– А устроить свой быт ты можешь? – спросил он, укладываясь спать на выложенных в ряд томиках ПСС Чехова.

– Нет! Но я могу написать книгу, как устраивать быт! – воодушевился Щукин.

– А влюбиться?

– Ты не понимаешь! Я могу написать книгу, как влюбляются! Это гораздо интереснее, – сказал Щукин.

Он потушил свет и заснул. И, возможно, ему снилось, что он спит и пишет книгу про сон.

Глава 3

ШЕСТИДЕСЯТЫЙ ВОПРОС

Однажды аспирантка Лена пришла сдавать зачет профессору Горкину, а Горкин торопился и предложил ей:

– Давайте, я вам просто так зачет поставлю. Вы девушка умная.

Но Лена была очень честная, просто патологически.

– Нет, – говорит она. – Я не имею морального права получить этот зачет. Я шестидесятого вопроса не знаю. Пятьдесят девять выучила, а шестидесятый не успела. Лучше я в другой раз приду, на пересдачу.

Профессор Горкин смертельно испугался, что ему еще и на пересдачу в университет тащиться, и говорит:

– Я тоже шестидесятого вопроса не знаю. И вообще я доктор наук, а доктора наук только свою специализацию помнят. Так что давайте мне свою зачетку! Я, сказать по секрету, и так уже всей группе поставил, даже тем, кто ни одного вопроса не знал.

– Нет, не хочу просто так зачет получать. Я на пересдачу приду! – упрямится Лена.

– Давайте так, – схитрил Горкин. – Я вам сейчас поставлю зачет, а вы домой придете и шестидесятый вопрос выучите. Или, если не хотите, тяните билет, скорее всего вам шестидесятый и не попадется.

– Нет, – говорит аспирантка Лена. – Это нечестно. Я так не могу! Лучше я в другой раз…

– А зачем же вы тогда сегодня пришли, время у меня отнимаете? – кипит Горкин.

– Потому что так по правилам полагается в день зачета приходить и ставить профессора в известность о своем незнании… Я в другой раз.

– Никакого другого раза не будет! Я говорю, давайте! – профессор Горкин у нее зачетку вырывает, а Лена ее за спину прячет и брыкается. Не хочет нечестный зачет получать.

Вспылил Горкин и говорит:

– Ну и ладно. Не хотите зачет – ваши трудности! Будете тогда сдавать профессору Пингвинчикову, потому что я его у вас принимать не стану.

ДЕМОНСТРАТИВНЫЙ ОБМОРОК

У ответственного секретаря Маргариты Михайловны была привычка падать в демонстративные обмороки. Только что-то не по ней, или кто-нибудь ей перечить начнет, Маргарита Михайловна простонет: «Я умираю!» – и хлоп в обморок.

Лежит на полу, а сама в щелочку между веками смотрит, как это подействует. Обычно действовало стопроцентно, и Маргарита Михайловна получала, что хотела.

Как-то во время экзаменационной сессии, когда Щукин пришел за билетами, Маргарите Михайловне чем-то не понравился его тон и она – хлоп в обморок.

Щукин забеспокоился и, бормоча: «Нужно ее водой отливать!» схватил со стола чайник. Но не успел он даже одного раза плеснуть, как Маргарита Михайловна вскочила и заорала:

– Ты что с ума сошел? Там же кипяток!

И не стала больше при Щукине в обмороки падать.

ЮГОВ И СКАКАЛОЧКА

Доцент Югов очень любил прыгать через скакалочку. Как увидит где-нибудь скакалочку или даже просто веревочку подходящего размера, схватит ее и давай через нее прыгать.

Студенты, которые похитрее, знали об этой юговской слабости и на каждый экзамен приносили по скакалочке. Повесят как бы невзначай на спинку стула, а Югов увидит, схватит и прыгает до изнеможения. А потом упадёт на стул и охает:

– Уф! Умаялся, не могу больше. Давайте сюда ваши зачетки!

Однажды когда Югов прыгал, снизу прибежала преподавательница юрфака и давай кулаками в дверь барабанить: «Что у вас тут происходит? У нас в аудитории потолок дрожит! Заниматься не даете!»

А потом увидела скакалочку, глаза у нее загорелись, и она спрашивает у Югова:

– Можно я буду с вами по очереди прыгать?

– Нельзя, – говорит Югов. – Не хочу с тобой прыгать! Сама себе покупай скакалку!

ПИАНИСТКИ ДОЦЕНТА ВОЗДВИЖЕНСКОГО