Служанка только смущённо улыбнулась в ответ и с извинениями вытащила прямо из нескромного бюста ключ.

Я чуть не подпрыгнула на месте. Ключ!

Крепко схватила её за запястье, и тихо проговорила в пахнущее свежей сдобой плечо:

– Мне нужна помощь.

– Знаю, госпожа,– так же тихо откликнулась Лу, а мои выпученные от изумления глаза отразились в расширившихся зрачках прислужницы. – Вам помогут, не сомневайтесь, – прошептала мне на ухо.

Спасибо большое, но я сейчас о насущном:

– Оставь мне ключ. Я сама запру дверь.

Горничная испуганно отшатнулась.

– Не надо… – с тревогой то ли спросила, то ли согласилась она.

– Я не собираюсь бежать. Мне просто надо проверить.

– Вы опять подвергаете себя опасности, госпожа, – покачала головой Лу. – И, случись что, мне точно будет не сдобровать.

– Обещаю! Слово жены эрда Тааля! – благоразумно не стала уточнять, что именно обещаю, намереваясь продолжить уговаривать Лу и дальше. Но она неожиданно замерла, прислушиваясь к чему-то за дверью, а потом выудила из недр своей юбки, которая по размеру скорее напоминала парус, небольшой чёрный предмет, быстро сунула его мне в ладонь и, твёрдо глядя в мои глаза, громко проговорила:

– Я принесу вам овсяной каши и киселя. Но лучше бы вам перед дорогой не объедаться, – и с этими словами выскочила из комнаты с такой прытью, что меня чуть не сдуло поднятой её парусами воздушной волной.

Я досчитала до двадцати. Потом ещё до ста, и подождала ещё немного, чтобы моё дыхание выровнялось, а щёки перестали гореть.

Вот они – все прелести юного организма. Отличная скорость химических реакций и никаких психологических защитных барьеров: все чувства, как на ладони. Не могу однозначно сказать, скучала я по этому, или нет, но ощущения эти будоражили, вливая в кровь кипучий азарт и неукротимую жажду рискнуть. Сейчас я даже была готова вылезти в окно, лишь бы достать эту разнесчастную эрдову трубку. Я сильно сжала кулаки, и меня что-то больно кольнуло

Разжала испачканную кровью ладонь и с удивлением обнаружила вещицу, которую вручила мне Лу и про которую я за волнением исхитрилась забыть. Я хотела было проверить её на своей двери, но вовремя отдёрнула руку и даже отошла подальше. Мне на миг показалось, что за дверью кто-то стоит, и будто он только и ждёт, что я сейчас вот так топорно облажаюсь.

С трудом уняв опять пустившееся в галоп сердце, внимательно осмотрела комнату, где находилась, даже заглянула под кровать – нигде ни одной двери или ящика с замком не было видно. Разве что плательный шкаф, в котором были крошечные скважины под малюсенький ключик. Но это было бы совсем уж ерундой… Хотя… Почему бы и нет?

Я взглянула на тонкую, длинную палочку в своих руках с ажурными крючками с обеих концов и медленно приблизилась к шкафу. Подёргала дверцу, и та с недовольным скрипом открылась. Прекрасно. Теперь, главное, чтобы замок там внутри оказался настоящим, а не бутафорским.

Вставила палочку в замок, намереваясь основательно ей там, внутри, поковыряться, но из скважины вдруг просочился пучок розоватого света и всё погасло.

Отдёрнула руку, опасаясь, как бы это сияние меня не расчленило к чертям, но дверь всё равно подёргала, и даже «йес!» от радости прошептала: шкафчик теперь был совершенно точно закрыт. В этот миг, я с полной осознанностью убедилась в том, о чём до этого лишь подозревала: мир, в котором я так неосмотрительно очутилась, был однозначно магическим.

Нервно вышагивая по комнате, как подбитый фламинго, я выбрасывала голень вперёд, заставляя подол платья взметаться вверх, и прижимала к груди свою крошечную отмычку, совершенно не представляя, что с ней теперь делать, где её прятать и как это внезапное богатство сохранить. Не зря же Лу говорила про недобрые руки. Истину про то, что всё ценное, что нашёл, обязательно надо неоднократно перепрятывать, я отлично усвоила ещё в детстве. Но здесь этот очень нужный предмет скрывать было решительно негде. Из него можно было бы сделать шпильку для волос, но как раз их в наличии не имелось. Поэтому я держала его в руке перед собой, как проездной в трамвае, и шагала дальше. И думала.

Что я стану делать, если получится достать трубу, я понятия не имела. Просто точно знала, что её надо срочно достать, а остальное придёт на месте, я в этом не сомневалась. Где её прятать потом, если не получится её сразу включить и убраться отсюда домой, вопрос тоже был важный, но я была уверена, что и с этим как-нибудь разберусь. Не зря же у меня теперь есть Лу.

О том, можно ли доверять горничной так, как вынуждали меня обстоятельства, я старалась слишком не думать. В целях сохранения психики и веры в человечество. Хотя бы потому, что довериться кому-то ещё и попросить помощи, мне было больше не у кого.

Самым страшным было бы, если б она оказалась «агентом» Тааля, и он специально подговорил её втереться ко мне в доверие, чтобы я ей открылась.

Что ж, если и так, то у него блестяще получилось это провернуть, и у Эмеральд противостоять ему действительно нет ни одного шанса.

У меня есть. Но только один. И он заканчивается на том моменте, где я вытаскиваю у него из кабинета эту несчастную трубку.

Только бы удалось её сразу же активировать! Только бы удалось…

Ночь снаружи давно наполнилась звуками и шорохами. В окна с тихим стуком бились громадные серые мотыльки, оставляя серебристые пятна на стёклах. Я нервно вышагивала по тёмной комнате, сжимая в ладони отмычку, и ждала. Не знаю, сколько времени прошло. Наверное, не очень много.

Лу принесла еду, как раз к тому моменту, когда моё нетерпение достигло предела. Увидев её, я выдохнула почти в голос:

– Что так долго?

– Гости разъезжались, – лаконично ответила горничная-гренадёр, и я прислушалась к тишине, окутавшей дом.

Действительно, до этого я различала отдалённые голоса, иногда звук быстрых шагов, какой-то незначительный шелест и скрипы, теперь же дом замер и примолк. Только в саду истерично вопила какая-то птица, да на пруду надрывались лягушки.

Выходило, что Лу задержалась так надолго, чтобы убедиться, что все гости покинули дом, и теперь я без опаски могу выходить на своё дело? Бесценный кадр! Как бы забрать её с собой и не навлечь на нас обеих гнев и ненужные вопросы Тааля? Если она, конечно, на моей стороне. Что ж, это выяснится буквально сегодня. И мне придётся рискнуть.

– Который час? – спросила, когда она поставила на стол поднос с едой и питьём, укрытый выбеленной салфеткой, и присела в совершенно нелепом в книксене.

– Два часа до полуночи, молодая госпожа. Это тоже вам, – протянула она мне нечто большое и белое, отчего мои глаза полезли на лоб. – Чтобы голова не мёрзла, платок-то сползёт, само собой, когда спать будете, – вложила мне в руки незабываемого вида чепец и добавила, глядя на меня исподлобья: – Мне не велено с вами говорить, но лучше бы вам оставаться в комнате этой ночью.

– Не сомневаюсь, – пробормотала себе под нос, с ужасом рассматривая чехол для ночного горшка в своих руках, даже с неким подобием кружев на нём. – Иди, Лу, мне… подумать надо.

Лу как-то странно угукнула:

– Зря, вы это, госпожа. От мыслей морщины бывают, и цвет лица портится, – и чуть помолчав, зачем-то добавила: – Я на верхнем этаже живу, в дальней от лестницы (комнате). В той, которая по правую руку будет. Если что.

Мне не очень понравилось это дополнительное «если что» и предполагаемый повод, по которому оно было произнесено, но я всё равно кивнула. В любом случае знать, где обитает твоя прислуга, было никак не лишним…

Я сидела на кровати, погасив свет хлопком, как научила меня Лу, поглаживая спящего пса, и смотрела на щёлкнувшую минут десять назад замком дверь, прислушиваясь и наблюдя. В темноте делать это получалось лучше, потому что мозг не отвлекался на то, что докладывали ему глаза. Я даже на некоторое время перестала гладить густую мягкую шкурку Бомбеля, чтобы лучше слышать. А пёс неожиданно оказался очень полезным – от его присутствия я успокаивалась, а от поглаживания впадала в какую-то оптимистичную эйфорию. Всё-таки живая душа рядом – большое дело.

И ответственность… Брать в дальнюю, непредсказуемую дорогу его с собой было опасно. Но что-то внутри меня противилось оставить псину здесь, на попечение Лу. Подозреваю, это был голос Эмеральд, которая была сильно привязана к собаке. А пёс, судя по всему, всецело доверял ей в ответ.

Я вглядывалась в дышащую ночную тьму, одновременно подавленная и потрясённая тем, что со мной сегодня произошло, не в силах решиться и встать. Мне стоило поторопиться. Потому что если я не ошибалась (а я не ошибалась), у меня в запасе было всего три-три с половиной часа темноты. Прошло уже достаточно времени, за которое из-за двери не проникло ни звука. Голова, кстати, в этом чехле для тазиков действительно не мёрзла.

Я осторожно встала и приблизилась к высокой светлой створке двери, которую вполне могла различить в темноте. Нащупала пальцами замок и поднесла к нему тонкую палочку. Я ещё и вставить её до конца не успела, а она уже налилась розоватым сиянием. Замок тихо щёлкнул, и я медленно приоткрыла дверь. И чуть не заорала от страха.

Рядом с комнатой, привалившись к стене и запрокинув голову, сидел мужик с открытым ртом … и спал. У согнутой в колене ноги стояла точно такая же, как та, что принесла мне Лу, высокая чашка, за которую он и держался.

Ну, Лу! Бесценный… кадр! И ведь ни словом не обмолвилась. Или, может быть, она боялась, что нас подслушивают?

Сонное питьё, конечно, решило бы все её проблемы. Выпей мы его оба, и мужик-охранник, и я. Да и если бы я не выпила, как не сделала этого сейчас, то тоже – путь для меня оказался свободен, и меня не поймают, а значит, её репутация не пострадает.

Нда… Доверие – роскошь, которую я себе позволить сейчас не могла, хоть этого мне отчаянно и не хватало.

Я помахала рукой перед носом безмятежно дрыхнущего ночного надзирателя и выскользнула в коридор, стараясь делать всё размеренно и спокойно, чтобы не издавать никаких шорохов и движения воздуха. Я, кажется, даже почти не дышала, когда прикладывала отмычку к замку, запирая дверь, и чуть не умерла от разрыва сердца, когда мой охранник всхрапнул.

Если бы у меня сейчас были волосы, они бы топорщились, как плазма, и потрескивали бы, демонстрируя мой сдержанный ужас, Я осторожно перешагнула через вытянутые поперёк коридора огромные ноги и быстро помчалась через плотную темноту к лестнице, у которой виднелся размытый свет рожка, закрепленного на стене. Моё сердце стучало так громко, что казалось, выстрели сейчас во дворе из пушки, я не услышала бы ничего. Во всяком случае, своих шагов я совершенно точно не различала.

Вот так, вздрагивая от незнакомых углов, силуэтов чужой обстановки и ужасающей собственной тени в огромном чепце, я кое-как добралась до первого этажа.

Вовремя, как всегда.

Только я шагнула к нужному мне коридору, где находился треклятый кабинет эрда, как со стороны кухни послышалась пыхтение и молчаливая возня. Я тихо отступала к стене, пока не упёрлась в деревянную перегородку, оказавшуюся циклопического размера часами.

– Ты что здесь делаешь, гнилая башка? – яростное шипение пронзило по-ночному безмятежный холл, и я так сильно вжалась в массивное тело часов, что рисковала в них раствориться. В двух шагах от меня появилась ночная нимфа в целомудренном белом платье. – К молодому хозяину идёшь?

– Да куда ты-то, прёшь, *непереводимый фольклор* старая? – оттолкнула её с дороги вторая воздушная фея, очевидно, любви.

– Ах ты..! – тень на стене качнулась вперёд, и кто-то из них шёпотом завизжал.

Слава Кеплеру⁷, они не про мою душу… И если это сейчас был расплавленный воск, то это, безусловно, было жестоко.