Анаида Ади: Девочка с красным шарфом

Глава 1 «Один мальчик»

Привет всем, кто открыл эту безумную историю. Если честно, я сам не знаю, зачем пишу всё это. Просто так. У меня нет целей, нет задач. Скорей всего, я вообще заброшу это дело на главе четвёртой. Но сейчас мне надо выговориться, надо выплеснуть всё, что накопилось за столь долгое время. Пусть бумага, извините, просто хотел попытаться выразиться красиво. И пусть «Заметки» в моём телефоне узнают всё то, что я не могу доверить даже самым близким.

Меня зовут Филипп, если вдруг кому-то это интересно. И да, я пишу сам о себе, как последний эгоист, за что мне очень стыдно. И я в каком-то роде необычный мальчик, хотя так хотел бы им не быть. Я инвалид-колясочник. И нет, я совсем не жду от вас эмоциональных всплесков руками или же грустных вздохов, они не нужны мне, как и ваши фальшивые, наигранные, утешительные речи. Я же знаю, что вам плевать, я знаю… Я не хочу, чтобы меня жалели, а тем более не хочу, чтобы изображали жалость. Мы не на съёмочной площадке, а вы не актёры кино, поэтому не надо, прошу, от этого становится только хуже.

Я не стану придумывать какую-то фантастическую историю о том, как я стал таким, хотя любой другой бы, наверное, воспользовался этой возможностью. Нет, я не попал в аварию, нет, я не залез в горящий дом, чтобы вытащить оттуда маленькую девочку, нет, я просто родился таким. Я просто такой с самого начала. Я никогда не знал, что такое ходить, никогда не знал, что такое бегать босиком по траве, покрытой росой. Я не знаю и никогда не знал, что такое по-настоящему жить. Наверное, тот день, когда я появился на свет, был худшим в жизни моих родителей. Я даже не могу представить, какие муки они испытывали, узнав о том, что их ребёнок урод. Братьев или сестёр у меня нет, несмотря на то, что наша семья довольно состоятельна. Думаю, это потому, что мои мать и отец боятся, что второй ребёнок тоже окажется ущербным.

Порой я задумываюсь о том, почему они не сдали меня в детдом. Я ведь ни в чём не хорош. Я просто ужасен как внешне, так и изнутри. Если бы меня не было, то всем было бы только лучше.

Я глупый. Пусть даже в школе есть люди, которые учатся хуже меня из-за своей безалаберности. Но я ничего не могу схватить налету, поэтому мне приходиться заниматься до поздней ночи. Ни один урок я не знаю на отлично, я ни в чём не профи. Все смеются надо мной. Конечно, чего ещё я мог ожидать? Как колясочнику, не обладающему особыми умственными способностями, избежать положения изгоя в насквозь прогнившем школьном обществе?

Я глупый. Так все говорят.

Я некрасивый. Даже если забыть о парализованных ногах, то лицом я тоже не вышел. Несуразная маленькая морда, усеянные веснушками щеки, растрёпанные тёмные волосы, которые невозможно уложить в какую-нибудь модную прическу, и самые обыкновенные карие глаза. Я никогда не нравился девочкам. Да и кому может понравиться беспомощный инвалид? Я некрасивый. Так все говорят.

Мой характер ужасен. Я слабый, склонный к суициду сопляк. У меня нет стержня, я не настойчив и не уверен в себе. Я мечтатель, рассуждающий о высоком, хотя ещё не видел жизни за пределами школы. Я тону, буквально утопаю в своих безумных мыслях, которые пожирают меня и заставляют мучиться ещё сильнее. Я всегда мечтал умереть. Просто закрыть глаза и осознать, что тебя больше не существует. Но опять же, я слишком слаб, чтобы протащить по собственному запястью остро заточенный нож. Я всегда думал, что идеальное место, чтобы покончить с собой – это крыша, с которой видно весь город. Я всегда хотел летать, летать как птица, а для этого нужно сделать лишь шаг. Смерть – это столь маленькая плата за крылья. Но я никогда не был на крыше и вряд ли туда попаду со своей-то коляской. И да, я всё ещё на что-то надеюсь, наверное, поэтому я до сих пор жив, хотя, скорее всего, это просто блеф, просто мои глупые фантазии о светлом будущем.

Мой характер ужасен. Так все говорят. Я отвратителен. Так все говорят.

Это было небольшое описание меня, чтобы ввести вас в курс дела. Точно, я забыл сказать о том, что мне всего лишь шестнадцать. Ладно, не буду врать, шестнадцать мне исполнится только через неделю. Вы посчитаете, что желание казаться и быть взрослее глупо, и я соглашусь с этим. Это бессмысленно, ведь чем старше становишься, тем больше проблем, обязанностей и переживаний. Если я хочу покончить с собой в свои пятнадцать, то, что будет дальше? Когда я задумываюсь об этом, мне становится страшно. Разве может быть хуже, разве может быть сложнее? А оно может и будет.

Существо без ног, априори, не является человеком. Оно не достойно счастья, любви, заботы. Я не достоин всего этого. Моей привилегией остаётся только безрадостная жизнь или же такая желанная смерть. Иное для меня не уготовано. Нужно выбирать быстрее… Быстрее… Но я не могу. Мне страшно. Я слишком труслив, чтобы пойти правильной дорогой. И теперь я должен, даже обязан спросить: осталось ли у вас желание продолжать читать бредни малолетки? Если да, то я буду ждать вас на следующей странице своего поистине странного рассказа.

Глава 2 «Одна девочка»

Сегодня был обычный день. Один из тех, когда хочется спрятаться, скрыться от этого несправедливого, ужасающего мира, когда ты чувствуешь никчемность своей жизни и вообще всего на земле. Когда осознаёшь, что твоё тело – это лишь беспомощная и слабая оболочка, а душа, если так можно сказать, ещё более прогнившее и жалкое понятие. Проще говоря, я просто вернулся из школы в четвёртом часу с новым фингалом под глазом. Мальчик, разукрасивший мне лицо, очень постарался. Как вы помните, я являюсь «крутым» борцом. Никогда не понимал, по каким признакам в школах происходит классификация на элиту и изгоев, но вернёмся к причине моего ранения. Я просто попытался отказать в написании вместо него сочинения по литературе. После чего он заехал мне в глаз. Конечно, крутые парни обычно не избивают меня на глазах у публики. Это было бы уж слишком глупо с их стороны, потому что школа, по идее, должна заботиться и пресекать любые нападки в мою сторону. Я часто замечаю, как у многих чешутся кулаки в желании ударить меня, но не всем это удаётся по понятным причинам. Но этому задире, похоже, всё сходило с рук. Или просто мне так казалось? И он не получал выговор только потому, что делал это, оставшись наедине со мной.

Вы скажете, что это возмутительно, неправильно, силы были неравны и так далее, и так далее… А я отвечу, что это совершенно адекватно для нашей реальности. Почему я только до сих пор не научился держать рот на замке? Это была моя вина, и я давно понял это. Проблема только одна: мне опять придётся придумывать какое-нибудь изощрённое падение с коляски или удар о ручку двери, чтобы это описание удовлетворило моих родителей. Я ненавижу ложь, я ненавижу лгунов, я ненавижу врать, но без этого не выжить. Мне приходится говорить неправду, и это ещё одна из множества причин ненавидеть себя.

Но почему? Почему я отказываюсь довериться им? Почему не желаю говорить о том, что на самом деле происходит в этом «прекрасном» учебном заведении? Просто догадываюсь, что за рассказом последует мой перевод на домашнее обучение, которого я боюсь как огня. Я знаю, многие на моём месте отдали бы всё, только чтобы учиться на дому, но я не хочу потерять свой единственный шанс стать нормальным. Ходить в обычную школу – целиком и полностью моё решение, которое, как я считал, не позволит мне превратиться в вареный овощ.

Как сказать, безусловно, не в самую обычную. В здании есть лифт, пандусы для колясок, разумеется, оно находится недалеко от места моего обитания, так что я могу доезжать туда сам. Думаю, стоит отметить, что я не являюсь единственным человеком с ограниченными возможностями в этой школе. Кроме меня, там учится человек пять-шесть, подобных мне. Почему я не общаюсь с ними? Всё довольно просто. Я сам не хочу, хотя с их стороны было много попыток завязать разговор. По какой-то неясной причине я ощущаю себя выше них, мне душно и противно в их окружении. Мне чудится, что я умнее, лучше, чудится, что я достоин альтернативной компании. Я тянусь к другим, к обычным здоровым людям. Я хочу разговаривать с ними, хотя бы видеть их, как бы плохо они ко мне ни относились. Вам, наверное, интересно, какие взаимоотношения складываются между инвалидами и остальным населением. Бьют ли их, как меня? Я не могу достоверно знать об этом, но мне почему-то кажется, что нет. К ним неплохо относятся, во всяком случае, не презирают. У нас такие люди обычно держатся вместе, помогая друг другу. Они вроде даже встречаются после занятий, ходят в кафе или кино. Но есть одна девочка-колясочница, которая очень хорошо дружит с совершенно обычной ученицей. Они даже, как я слышал, лучшие подруги. Так может, дело не в обществе, а во мне?

Скоро у меня день рождения. А точнее, просто очередные двадцать четыре часа. Для меня эти сутки никогда не были праздником, потому что именно с этого момента начались все проблемы. Мои проблемы, проблемы моих родителей, которые по какой-то неизвестной причине до сих пор любят меня. Всю последнюю неделю они только и делали, что спрашивали, какой подарок я хочу получить. Всё это время я упорно говорил о том, что мне ничего не нужно, что я ничего не хочу. Но я врал, опять врал. Ведь на самом деле всё, что я когда-либо хотел получить на день рождение – это умереть. Жаль, что вот уже шестнадцать лет моё желание остаётся лишь несбыточной мечтой. Что просят мои ровесники? Телефоны, компьютеры, велосипеды, в то время как для меня, смерть – это всё, в чём я действительно нуждаюсь.

Сидя за уроками, я не замечаю, как подкрадывается поздний вечер. Скоро в комнате стало совсем темно, и мне пришлось включить настольную лампу. Я решал примеры в тетради, выводя синими чернилами корявые цифры. Голова трещала по швам и неумолимо клонилась набок, веки закрывались сами собой. Сегодня я почти не спал, как и вчера, позавчера и все предыдущие дни. В общем, это уже давно стало привычкой. Я просто лежу с открытыми глазами, уставившись в потолок мёртвым, недвижным взглядом. Так может пройти час, два или же вообще вся ночь. Но сегодня я действительно очень хотел спать, какая-то невидимая сила утягивала меня за собой. Я захлопнул учебник и тетрадь, махнув на всё рукой. Умение иногда посылать всё к чертям действительно выручало меня.

Я подошёл к кровати, лёг и укрылся одеялом, даже не раздеваясь. На остальное у меня не было сил. Я просто слишком устал. Устал жить, устал дышать. Как только моя голова коснулась подушки, я буквально сразу же заснул, что было довольно странно. Я окунулся в темноту, которая всё сильнее обволакивала меня с каждой секундой.

Когда мне всё-таки удаётся заснуть, я не отправляюсь в царство сновидений. Мне ничего и никогда не снится. У меня нет даже кошмаров. Но я совершенно не опечален этим, меня всё устраивает. Особенно, если учитывать то, что моя жизнь – это один сплошной плохой сон. Так что же я вижу, закрывая глаза? Лишь приятную пустоту. Просто чёрный, однотонный фон, без каких-либо вкраплений. Я оказываюсь в королевстве выключенного экрана, если можно так сказать.

За окном редко проносились машины, осенние листья на деревьях слабо шелестели и изящно падали на мокрый асфальт. Весь дом спал, тишину не нарушал ни единый шорох. Я люблю ночь. И неважно, сплю я или нет. Главное, что в это время со мной никто не разговаривает, меня никто видит, никто не трогает. Я остаюсь наедине с самим с собой и такой родной темнотой. Что может быть лучше? Я бы хотел вечную ночь, чтобы никто не наблюдал за мной, чтобы никто не осуждал.

Но вдруг эту идиллию нарушил чей-то негромкий смех, прорывавшийся сквозь мрак и тишину комнаты. Я в недоумении приоткрыл один глаз, после чего вокруг вновь воцарилось молчание. Я огляделся по сторонам, но, не увидев ничего живого, от кого могли бы исходить эти звуки, опустился на подушку, решив, что всё это мне лишь показалось.