Может, это игра света, но могу поклясться, что на мгновение глаза министра встречаются с моими и в них читается неодобрение.

– Тем немногим из вас, кто еще не успел выступить, принцесса милосердно разрешает пройти в следующий этап состязания в связи с возникшими непредвиденными обстоятельствами. Не упустите эту возможность. – Среди нескольких участников раздается ворчание, но под пристальным взглядом министра все они тут же замолкают.

Мы склоняем головы и бормочем о нашей признательности, все семнадцать голосов слились в один. После того как мы поднимаемся, я плетусь рядом с другими шеннон-ту, размышляя о том, как же мне повезло, что я могу перейти в следующий этап, несмотря на мою ошибку, но тут один из охранников ловит меня за руку.

– Требуется ваше присутствие. – У охранника низкий голос, но все же он привлекает внимание нескольких участников, которые тут же убегают, будто охранник начнет хватать и их, если они будут слишком долго топтаться рядом. Я презираю выражение, которое появилось на их лицах, – смесь жалости и отвращения.

Охранник крепко держит меня за локоть, пока ведет обратно в павильон. Мой пустой желудок сжимается от беспокойства, когда я осознаю, что великий канцлер заменил министра Сона в павильоне. Меня толкают вверх по каменным ступеням, чтобы я предстала перед ним, при том что я понятия не имею, что сказать или куда деть руки.

Канцлер Чжоу смотрит на воду за ограждением, я слежу за его взглядом. Кувшинки еще не расцвели, но их листья покачиваются на поверхности воды. Скопления пурпурно-красного и ярко-зеленого – признак того, что природа продолжает пробуждаться.

Я выпрямляюсь, чтобы соответствовать его позе. Если меня отстранят от состязания, то по крайней мере я смогу достойно уйти отсюда.

– Чжан Нин, – голос канцлера твердый, словно гранит. – Ты осознаешь, что твои вчерашние… слова имеют последствия?

Обрывки воспоминаний пролетают в моей голове подобно стрелам, выпущенным вчера вечером. Истинное значение слов поэта. Разбитая чашка.

– Я не знала, – шепчу я. Сожаление распространяется по всему телу, и все, чего мне хочется, это обратиться в пепел. Если бы у меня только хватило смелости взглянуть на него с вызовом и назвать себя революционеркой. Но я не кто иная, как трусиха. – Я не хотела никому причинить вреда.

Канцлер вздыхает и потирает подбородок большим пальцем.

– Не стану лгать, дитя. Твой путь в этом состязании будет непростым. Ты заработала враждебность маркиза Куана. Будь его воля, тебя бы уже не было среди участников.

Моя надежда тонет; она такая же тяжелая, как камень. Меня отправят обратно в Су – уж в этом я уверена.

– Тебе повезло, что принцесса высказала свою заинтересованность в том, чтобы увидеть больше твоих способностей. – Он поворачивается ко мне лицом и окидывает пристальным взглядом. – Я тоже вижу в тебе потенциал.

Я опускаюсь на колени, мои ноги подгибаются от страха и облегчения.

– Вы слишком добры по отношению к такой недостойной, как я, – бормочу я.

– Прошу, встань. – Канцлер берет меня за руку и помогает мне подняться, но его следующие слова посылают волну холода по моему позвоночнику. – Я бы не стал называть это добротой. Ты будешь находиться под пристальным вниманием. Еще один неверный шаг, и тебя бросят в темницу.

Я заставляю себя посмотреть на него. Его аккуратно подстриженная борода и скулы напоминают мне о дедушке – у обоих есть задатки командиров. Я встречаю его пристальный взгляд, в котором не чувствуется злоба, лишь предупреждение.

– В случае если мы обнаружим связь между тобой и убийцами, ты и все те, кто тебе дорог, будете сосланы в Лучжоу. Ты и твоя семья умрете там вместе с любыми другими сообщниками, которые в достаточной степени глупы, чтобы противостоять императору.

– Я понимаю, – мне удается выдавить из себя ответ. Лучжоу – это полуостров и группа островов на востоке. Место также известно как «Изумрудные острова», они считаются самым опасным регионом в империи, самых безжалостных преступников ссылают туда служить королевству. Эти земли буквально созданы для непосильной работы на прибрежных болотах или в каменоломнях. Жить там – значит ждать своей медленной погибели.

Канцлер Чжоу вздыхает и машет рукой, отпуская меня.

Я бегу, все еще опасаясь за свое место во дворце. Я привлекла к себе внимание, и это совсем не то внимание, которое пойдет на пользу моему положению. Я должна быть предельно осторожной и не забывать о том, как мои действия могут повлиять на отношение ко мне судей. И так понятно, сделай я еще один неверный шаг – и от этого пострадает моя семья. Впредь я не забуду об этом.

Во что я только ввязалась?

Я возвращаюсь в резиденцию и застаю Лиан, которая ковыряется в своей миске с рисовым отваром.

– Ты здесь! – Девушка вскакивает, и ее ложка с грохотом падает на стол. – Что случилось? Что сказал министр?

Я со вздохом сажусь на табуретку и закрываю лицо руками.

– Вместо него я разговаривала с канцлером. Он хотел убедиться, что я не из семьи революционеров. Пока что мне разрешено продолжить участие, но я нажила себе врага в лице маркиза.

– Маркиз. – Лиан фыркает и снова садится. Она наливает нам обеим по чашке чая. Я принимаю чашку и киваю в знак благодарности за приятное тепло, окутывающее мои руки. – Ох уж эта старая жаба. Все делает по-своему.

Фамильярность, с которой она всегда говорит о дворцовых министрах и чиновниках, лишний раз заставляет меня поразиться:

– Лиан, откуда ты знаешь столько чиновников при дворе?

– Ты и правда не имела понятия? – Девушка смотрит на меня, а затем лишь небрежно пожимает плечами: – Я дочь дипломата западных королевств, посла Луо.

– Вот почему ты так хорошо знакома с дворцом… – Я медленно обдумываю это открытие. – И в придачу со всеми из Калла.

Она криво улыбается.

– Нас связывают небесные принципы. Моя мама верит в то, что, зная свой народ, мы все являемся одной большой семьей.

– В Су мы никого дальше пределов своей провинции не видим, – рассказываю я. – Прости мне мое невежество.

Лиан смеется.

– Нин, не надо вести себя со мной так официально. Я ненавижу строгость двора. Мне больше по душе сидеть верхом на лошади под открытым небом.

Я киваю. Это я могу понять. Раньше и мое место было среди растений целительного сада. Когда-нибудь я вернусь к рядам чайных деревьев и назову себя «Дочерью Шеннон».

Пока мы перекусываем уже остывшим завтраком, Лиан рассказывает мне о своем доме. Калла – небольшая провинция. Некоторые из ее жителей, которые наиболее склонны заниматься сельским хозяйством, поселились в районах плодородных земель. Другие ведут образ жизни кочевников, выращивая животных на пастбищах. В основном они торгуют вместе с жителями Юнь, возможно, поэтому Шао принял Лиан за девушку из этой провинции.

Свобода, которую описывает Лиан, так и манит. Ей необязательно обосновываться в одной деревне и видеть одни и те же лица до конца своих дней. Она вольна путешествовать куда захочет. Вероятно, Лиан видела больше мест, чем любой из нас, и путешествовала дальше, чем я могла себе вообразить.

Девушка внезапно бросает свои палочки для еды.

– Терпеть не могу этот холодный отвар. Его не хватит, чтобы утолить мой голод. Пошли на кухню.

Я возражаю, вспоминая о правилах и моем новом статусе «та, за которой нужно присматривать», но Лиан игнорирует меня, целенаправленно шагая по саду. Я ожидала, что охранники помешают нам войти в комнату для прислуги, но они не обращают на нас никакого внимания. В воздухе витают соблазнительные ароматы – дыма и жареного мяса вперемешку со знакомым запахом землистым трав и влажных листьев.

Лиан входит в императорскиеские кухни так, будто это место принадлежит ей, и кивает одному из служащих, который торопливо проходит мимо с охапкой овощей. Я оглядываюсь, любопытство берет верх над осторожностью, поскольку в прошлый раз нам позволили только толпиться во дворе кухни. Сейчас же, среди рядов пароварок и стеллажей с вяленой рыбой, мы оказались в самом сердце кухни.

В этой комнате кипит жизнь – со всех сторон то и дело разносятся звуки рубки мяса, готовки еды и потрескивания огня. Это достаточно большая комната, но, к моему удивлению, это лишь одно крыло кухни. Я замечаю лунообразные двери, которые отделяют одну секцию от другой. Слуги входят и выходят, они носят подносы с ингредиентами и корзины с продуктами. У дальней стены стоит ряд кирпичных дровяных печей. Еще несколько бамбуковых пароварок установлены в углу у стены. В центре комнаты стоит огромный стол, который весь усыпан мукой. Форма слуг испачкана белой мукой, они очень быстро работают руками. Слуги раскатывают тесто, наполняют его начинкой, затем заворачивают и защипывают пальцами уголки, после чего аккуратно кладут каждую порцию на противень.

Прежде чем я успеваю понять, какая начинка в этих булочках, нас приветствует рокочущий голос:

– Сколько лет, сколько зим!

Гигантский мужчина подхватывает Лиан и кружит в воздухе, затем ставит на пол, и они оба смеются.

– Малыш Ву! – Лиан разражается в хохоте. – Познакомься с моей подругой Чжан Нин.

Мужчина передо мной большой и широкий, как бык, вопреки своему прозвищу. У него бронзовая кожа и свирепые брови, которые идеально сочетаются с густой бородой.

– Очень приятно. – Мужчина наклоняется, сложив руки на груди, затем снова поворачивается к Лиан, его взгляд наполнен любовью. – Я уж было подумал, что когда ты преуспеешь в состязании, то забудешь о своих людях.

Она ухмыляется.

– Думаешь, отец допустил бы подобное? Или ты сам позволил бы забыть о себе?

Мужчина громко смеется, похлопывая Лиан по спине.

Девушка поворачивается ко мне и объясняет:

– Малыш Ву – ответственный за пекарню. Ему нет равных в приготовлении цзяоцзы^[6], выпечки, сладких булочек…

Подобная еда не слишком распространена в моей провинции, потому что мы в основном питаемся рисом, но я бы с большим удовольствием попробовала все это.

– Девочка, да она же тебе не верит. Она думает, что я гожусь только на то, чтобы рубить дрова и разводить костры. – Малыш Ву подмигивает мне, а потом посмеивается над моими попытками его переубедить. – Я бужу тесто. – Малыш Ву напрягает мышцы. – Я встаю до рассвета – не то что эти ленивые работники, которые занимаются рисом. – Он смотрит на женщину, которая проходит мимо. Она фыркает, даже не останавливаясь, чтобы ответить ему.

– Малыш Ву! – одна из женщин, стоящих у стола, зовет его. – Тесто само себя не приготовит.

– Да-да, госпожа! – Он выпрямляется и салютует ей, а затем с ухмылкой поворачивается к нам: – Иногда я теряюсь в догадках, это я здесь главный на кухне или они. Вам обеим тоже не помешало бы заняться чем-то полезным.

– Нам? – я перевожу взгляд на Лиан, но она лишь улыбается.

– Когда я была маленькой, перед учебой я все время ошивалась на кухне. У них всегда найдутся вкусные угощения. – Лиан тянет меня в сторону стола. – Если мы им поможем, то и для нас будет еда.

Мы готовимся выполнять основные поручения. Малыш Ву вытаскивает из корзины гору теста, размером почти с его туловище, и хлопает ею по столу, выпуская в воздух облако муки. Нам с Лиан – к счастью – дают шарики теста намного меньше, и мы приступаем к работе. Мы скатываем их в трубочки, а затем разрезаем на мелкие кусочки, чтобы взвесить на весах. Это напоминает мне работу в кладовой моего отца. Раскатываем, режем, взвешиваем – все эти шаги мне привычны. Я снова испытываю тоску по дому, но быстро заставляю себя заглушить это чувство. Вместо этого я сосредотачиваюсь на том, чтобы сделать самые лучшие булочки.