– Да ты у нас просто хороший мальчик, а все вокруг страшные мерзкие ублюдки, так? Да как ты смеешь так о нём говорить? – Я не мог поверить, что слышу это от него. Не он ли пытался мне сказать, чтобы я прекратил общение с Лиамом? Что вообще здесь происходит? Это раздвоение личности?

– Но ты же сам мне говорил…

– Я тебя лишь предупреждал. Ты живешь здесь всего пару дней, но я уверен, что твоя жизнь успела стать адом. А он здесь с пяти лет! Ты и понятия не имеешь, что у него в голове, что он пережил! Уверен, тебе и в страшном сне не приснится то, через что ему пришлось пройти, – потом тише, почти шепотом, – странно, что он… – Андрей замолчал.

– Что странно? – Я пытался въехать хоть чуть-чуть в то, что здесь происходит.

Он ничего мне не ответил, словно не слышал.

Мне должно было стать легче? Внутри все режет от предательства. От обиды на то, что я сам виноват в своей боли. Скорее всего я воспринимаю это так лишь потому, что раньше меня никогда не предавали, да и не били вообще. Но правда в том, что я ведь и не думал о Лиаме, о том, что у него на душе.

– Он лишь приспособился к жизни здесь. И тебе советую, а то так и подохнешь, в прямом смысле этого слова. Он каждый раз не будет тебя на руках нести до постели. – Его голос стал более грубым.

Я хотел ответить ему, но не знал, что. Все мысли переворачивались с ног на голову. Я не мог сосредоточиться на чем-то одном. Короткие реплики, образы постепенно всплывали в разуме, не давая конкретной информации. Я впервые не знал, как мне поступить. Опять темнота поглотила меня, успокаивая столь напряженное тело.

Когда же утром я открыл глаза, в комнате уже никого не было. Видимо, все на учебе. С пятой попытки мне все же удалось встать. Кое-как я доковылял до зеркала. Испугавшись собственного отражения, я слегка вскрикнул. Боже… Это вообще я? Я не мог поверить, что вообще возможно так изуродовать человека. Все лицо было в синяках и ссадинах. А около носа была хаотично засохшая кровь. Красавчик! Ничего не скажешь. Я поднял футболку. Лучше бы я этого не делал. На белой коже гармонично виднелись огромные багровые пятна, застилая почти всю поверхность кожи. Но я же отстоял свою честь? Ведь так? Значит, он меня больше не тронет. Ха! Я проиграл вчерашний бой, но войну-то выиграл я!

Я умирал от скуки, лежа в своей кровати. Затем вспомнил о маминых книгах. Жаль, что я взял лишь одну книгу, написанную отцом. Она была просто великолепна. Не похожа ни на одну предыдущую. Герои были такие живые, а сюжет настолько захватывающий, что просто умирал от того, что у меня не было продолжения. Отец так и не закончил его. Открыв одну из них, я полностью ушел в чтение. Это было поистине великолепно. Видимо, я все же сошел с ума! Я погружался в эти истории, полностью забыв о своей боли. Я находил себя в лице главных героев этих книг. Я находил ответы на многие, тревожащие меня вопросы. Весь день я так и провалялся в кровати с книгой в руках. Есть я так и не ходил. Ну не мог я привыкнуть к такой еде! Лучше вообще не есть.

Парни вернулись со школы. Что мне делать? Я так и не смог преодолеть свое отвращение к Лиаму. Ни капли сожаления или стыда в его глазах. Он ведет себя так, словно так и должно быть.

– Спасибо, – я сказал тихо, подходя к нему со спины.

– Что? – Он смотрел на меня с подозрением. Да я и сам долго решался на этот разговор.

– Спасибо, что принес домой, – я пытался сохранять голос спокойным.

– Так ты не ненавидишь меня? – Произнес он то ли с сожалением, то ли с надеждой, пристально изучая мое лицо.

– Нет. Но лучше держись от меня подальше, – да, я эгоист! Да, не простил его! Я не хотел понимать его! Просто не хотел, и все! Я тоже всего лишь ребенок, и имею право быть мразью и думать только о себе! И сколько бы я не боролся сам с собой, я не могу простить предательства.

– Если ты не сдохнешь, то тебя ждет неплохое будущее, – что блин? Как на это реагировать? Честно, я очень разозлился, но не мог подобрать слов.

Весь вечер я провалялся, пытаясь не думать. Единственный урок, который я усвоил: нельзя никому верить! Ну и боксом бы заняться не помешало.

После нашего разговора он так и не вернулся ночевать. И что? Мне абсолютно плевать, где он и что с ним. По крайней мере, так я хотел думать, но где-то в глубине души я надеялся, что с ним все хорошо.

Просыпаться сегодня было гораздо легче, чем вчера. Но, подойдя к зеркалу, я понял, что синяки даже увеличились в размерах и стали более насыщенного цвета. Они даже не думали уменьшаться. Только сейчас я заметил, насколько сильно я похудел.

Недолго думая, я взял новую книгу, углубляясь в произведение. С того момента я продолжал читать днями напролет. В книгах я находил свое утешение. Совершенно забыл о таких гаджетах, как телефон или плеер. Хотя раньше и часа без них не мог прожить.

Не могу! Я больше так не могу! Невозможно есть эту еду! Но и от голода умирать не вариант. Увидев, как наша повариха орет на своего бездарного сына, идея возникла сама собой. К концу дня я таки осуществил свой план. Мы заключили сделку. Я занимаюсь с ее сыном (делаю за него всю домашнюю работу), а она мне отдает ключи от кухни на ночь. Следовательно, вся комната в моем распоряжении. А готовить уж как-нибудь научусь. Интернет вроде был на телефоне. Проверив свой счет на телефоне, я ужасно обрадовался, так как интернетом я смогу пользоваться еще около половины месяца.

Пробираться ночью на цыпочках по темным коридорам тот еще экстрим. С горем пополам я приготовил себе картошку в сметанном соусе и яблочный кекс. Надеюсь, моих случайностей, типа разбитой посуды никто не заметит.

Вкусная еда. Как же я по тебе скучал… От изобилия вкуса я сейчас в голос начну стонать. Эти занятия того стоили. Завтра надо будет что-нибудь покруче замутить. Так же тихо пробравшись в комнату, я аккуратно залез под одеялко и уснул невинным сном младенца.

Сегодня тело практически не болело и синяки начали потихоньку сходить. Вот и жизнь начала налаживаться. Я думал над тем, чтобы зайти в социальные сети, но сразу же отбросил эту идею, так как не хотел связываться с прошлой жизнью.

Предыстория. Часть 8

Находиться в четырёх стенах просто невыносимо. Взяв свою последнюю шоколадку и новую книгу, я решил выйти на свежий воздух. Я быстро накинул на себя любимое чёрное пальто и помчался навстречу холодному ветру.

По памяти нашёл ту самую крышу и устроился, как и раньше, на самом краешке. Этот риск обрыва жизни заставляет бушевать во мне море эмоций, которое раньше так отчаянно засыпало внутри. Только здесь, только сейчас я чувствую себя живым. Наслаждаюсь каждой секундой. Каждым мгновением. Почему так рано темнеет? Боже… Какие яркие звёзды… Небо сегодня поистине прекрасно. Я могу идти так вечно. Просто прелесть! Ещё пара поворотов – и я попаду обратно, в детдом. Не хочу возвращаться. Не хочу!

Ну и что я тут капризничаю? Разве у меня есть выбор? Ну, вообще, выбор есть всегда. Мой заключается в том, ночевать ли здесь, на лавочках, или идти туда, где быть не хочется, но при этом спать под тёплым одеялом. Ну что же, все мои тараканы в голове единогласно решили, что надо возвращаться.

Срок, данный мне на восстановление, закончился уже день назад, может он забыл или же, что лучше, я ему просто надоел? Только я начал радоваться этим мыслям, как в комнату начал кто-то усердно стучаться. Сердце ушло в пятки. Сердцебиение начало учащаться. Я шёл медленно, словно на каторгу. Где-то в глубине души я всё же надеялся, что это кто-то из ребят вернулся со школы пораньше.

Но чуда не произошло, около двери стояла очень знакомая фигура, которая содержала в себе лишь никчёмную груду мышц. Мирослав, собственной персоной.

– Кир ждёт, – он схватил мою руку и потащил куда-то в неизвестном мне направлении. Вскоре мы покинули это здание вообще. Почему?

– Куда мы? – Не выдержав такого напора, набравшись смелости, спросил я.

Почему-то мне не ответили, ах да, наверное, потому, что я теперь пустое место.

Мы шли долго, пересекая почти весь город. Забрели в незнакомый мне район. Да что, чёрт возьми происходит? Мы свернули через ещё два переулка и оказались около порога какого-то мотеля. Что происходит?

– Каждый день по 10 часов ты будешь работать тут! – Властный холодный голос давал понять, что перечить нельзя!

– Что именно мне нужно будет делать?

– Мыть туалеты, убирать комнаты. – Что? Я похож на уборщицу? Я не решился произнести это вслух.

– А после 6 вечера будешь бегать по моим заданиям! – Я молча опустил голову, понимая, что не могу ничего с этим поделать!

Я же могу убежать! Могу! Да только мне некуда бежать! Некуда!

Мое место работы оказалось не что иное, как старый мотель. Со стен ссыпались последние кусочки штукатурки, на потолке на одном проводе очень хиленько висела лампочка. Когда я посмотрел на пол, то меня окончательно бросило в дрожь, местами пробегали муравьи и другая живность. Хуже просто быть не может.

Работа была ужасно тяжелой и противной. Отмывать туалеты было не самым страшным. Еще хуже было отстирывать простыни от крови, от всевозможных выделений, дешевого пива и блевотины. А самое ужасное – посетители. Настоящие животные. Один раз пьяные в стельку мужчины решили проверить на мне, как будет выглядеть ожог от сигарет? Не знаю по какой причине, но они выбрали именно область губ!

Время тянулось мучительно медленно, разделяя промежутки пространства, словно оно было не одинаковое везде на свете. «Я сам в этом виноват!» – эхом отдавалось в моей голове.

Пятьсот градусов – это температура, с которой горит поджигаемый конец сигареты. Вот такие вот знания я получил за последние две недели! Такое ощущение, словно по мне проехал поезд. Причём грузовой!

По вечерам я бегал по делам Кира. Кому-то относил деньги, приносил ему еды, убирал квартиру!

Мой мозг отказывался принимать эту информацию. Иногда его приказы переходили все границы, никогда в жизни не думал, что буду делать подобное! Каждый вечер я часами намыливался в душе, пытаясь стереть с себя всю грязь.

Сегодня вечером я должен был задержаться подольше на работе, чтобы закончить стирку.

– А вот и он, наша звездочка, – мерзкий, пьяный голос. Это был один из постоянных посетителей мотеля, это он на мне проверял ожоги от сигарет со своими дружками. Вот чувствовала моя пятая точка, что надо было чуть раньше возвращаться. Я грандиозно высунул руку прямо перед лицами этих уродов и показал фак, как минифокус, а потом понял, что пора убегать так быстро, что есть мочи в сторону детдома. Может там и плохо, но зато безопасно.

– Ах ты, мелочь бестолковая! – А вот это уже проблемно. Какое убогое оскорбление.

– Аист, – я заорал, что было мочи, и показал рукой в противоположную сторону. Я не знаю, зачем я это крикнул, но они реально повелись: все синхронно обернулись. Я бросился наутёк. Я так долго ржал над этим, что в итоге от смеха пошли слёзы, а из-за прозрачной пелены я споткнулся о собственную ногу и полетел прямиком на землю.

Пока до меня бежал самый главный, я успел максимально точно рассмотреть асфальт вблизи. Смысла вставать нет. Всё равно меня отправят обратно – исследовать землю.

– Значит, бегать любишь? – Он сокращал пространство между нами.

– Значит, всё-таки тупой? – Почему-то мне было весело. Видимо, последние мозги мне тоже отбили.

– Хм… Дерзить любишь?

– Мой вопрос не поменялся! – Это я явно зря.

– Да ты совсем охренел! – В наш милый разговор влез один из его псов. «Фу! Сидеть» – хотел я сказать, но вовремя опомнился. Казалось, инстинкт самосохранения покинул меня вместе со здравым смыслом.

– Слав, почему ты его терпишь? – Они всё не унимались. Я не раз встречал этого человека в этом грязном заведении, где я работал, с девушками. Что-то в нем говорит мне, что он садист.