Она познакомилась с Ангусом Уэйленом, профессором МТИ, потому что встречалась с его младшим братом Джоуи. Блэр только выпустилась из Уэлсли, а Джоуи – из Бостонского колледжа. Она преподавала продвинутый курс английского и литературоведение старшеклассницам школы Уинсор. Джоуи мечтал переехать в Нью-Йорк и «заняться бизнесом», а пока работал капитаном одной из лодок-лебедей в Бостонском общественном саду и жил с Ангусом в Кембридже.

– Мой брат – чокнутый гений, – рассказывал он Блэр. – Сотрудничает с НАСА, работает над высадкой на Луну.

Блэр навострила уши:

– Он астронавт?

Блэр была одержима астронавтами. Пробковую доску на стене своей комнаты в общежитии она обклеила фотографиями Джима Лавелла, Пита Конрада и самого красивого астронавта, Гордона Купера.

– Не совсем, – разочаровал ее Джоуи. – В смысле сам не полетит в ракете. Он делает расчеты, благодаря которым ракета взлетает.

«Ну почти», – подумала Блэр. Если они с Джоуи в конце концов поженятся, у нее будет деверь – почти астронавт!

Хотя Блэр считала себя современной женщиной, мысль о замужестве не выходила у нее из головы. Почти все ее одноклассницы из Уэлсли к моменту окончания учебы были помолвлены. Исключением стала лучшая подруга Блэр, Салли, которая тоже хотела сделать карьеру.

По-настоящему современная женщина, считала Блэр, может иметь и то и другое.

Ей нравился Джоуи. Веселый красавчик, с которым так легко. Разве что слишком уж поверхностен, но, рассуждала Блэр, ее искушенности хватит на обоих.

Джоуи был по уши влюблен в нее, и его энтузиазма хватало на двоих. Однажды он послал ей охапку алых роз в Уинсор, и администрация решила доставить букет прямо посреди лекции о писательнице Карсон Маккаллерс. Ученицы Блэр просто попадали в обморок, о героине романа «Участницы свадьбы», Френки, все позабыли, девушки зарывались носами в цветы и вдыхали то, что, как они наивно полагали, было ароматом настоящей любви.

На следующие выходные после такого отвлекающего вручения роз Джоуи пригласил Блэр на прогулку вдвоем на лодке-лебеде. Было начало октября, листья в Бостонском общественном саду ярко пылали. Джоуи доехал до середины пруда, достал бутылку игристого и разлил вино в стаканчики из вощеной бумаги. Они с Блэр пили, болтали и смеялись, пока не опустились сумерки. В какой-то момент начали целоваться, по-настоящему целоваться, лодка-лебедь накренилась сначала в одну сторону, потом в другую. Джоуи отстранился, задыхаясь.

– Пойдем ко мне? – попросил он. – Пожалуйста?

Блэр не хотела показаться легкодоступной, но игристое ударило ей в голову.

– Хорошо, – ответила она, – но ничего не обещаю.

Жилище Джоуи занимало весь первый этаж одного из роскошных особняков на Маунт-Оберн-стрит. Блэр ожидала увидеть холостяцкую берлогу – постеры Джейн Мэнсфилд и Мэрилин Монро, кучи грязного белья, пустые банки из-под пива, – но, когда Джоуи открыл дверь и провел Блэр внутрь, она была приятно удивлена. В прихожей висела картина Эдуарда Мане «Бар в “Фоли-Бержер”» в рамке, а где-то в доме играл Рахманинов.

«Искусство? – изумилась Блэр. – Классическая музыка?»

– Черт, – выругался Джоуи, – мой брат дома.

Войдя в гостиную, Блэр быстро оценила обстановку: персидский ковер, кожаный диван, зеркальный сигарный столик и, что впечатляло более всего, стена с книжными полками от пола до потолка. В дальнем конце комнаты во главе длинного стола сидел мужчина и работал при свете трех массивных свечей. Это и был брат Джоуи, поняла Блэр, Ангус, почти астронавт. Он склонился над блокнотом и что-то яростно строчил. Казалось, Ангус даже не заметил, как они вошли.

Джоуи был заметно возмущен.

– Я думал, ты собираешься на факультетский обед.

Ангус не ответил. «Он работает! – подумала Блэр. – Оставь его в покое». Однако стало ясно, что удалиться в спальню для любовных утех будет невежливо.

– Ангус! – воскликнул Джоуи. – Уходи! Мы хотели бы уединиться.

Брат предупредительно поднял указательный палец, дописывая заметки.

– Все! – Он захлопнул блокнот и, похоже, только потом очнулся. – Кто это «мы»? – удивился Ангус, тут же заметил Блэр и вскочил: – Привет!

Он неуверенно двинулся к гостье, как будто та была экзотической птицей и в любой момент могла упорхнуть.

– Вы кто?

За стеклами очков Ангуса, как заметила Блэр, скрывались нежные карие глаза. Ее голова гудела от игристого.

– Блэр Фоли, – представилась она, протягивая руку. – Приятно познакомиться. У вас отличная квартира. На входе я заметила репродукцию Мане, мою любимую картину.

– Вы изучали историю искусств? – спросил Ангус.

– Я думал, ты собираешься на факультетский обед, – настаивал Джоуи.

– Вообще-то литературу, – сказала Блэр, – а именно женщин-романисток. Если быть точной, Эдит Уортон.

– Эдит Уортон, – эхом повторил Ангус.

Блэр приготовилась выложить стандартную краткую биографию Уортон – американская писательница, которая родилась в высших кругах нью-йоркского общества и стала первой женщиной, получившей Пулицеровскую премию по литературе, – ведь многие, особенно мужчины, понятия не имели, кто такая Эдит Уортон. Но внезапно Ангус сказал:

– Я прочитал все ее книги.

– Правда? – Блэр решила, что Ангус над ней смеется. – И какой ваш любимый роман?

Джоуи громко фыркнул – именно такого пренебрежения Блэр обычно и ожидала от мужчин, обсуждая Уортон. Она проигнорировала насмешку.

– «Эпоха невинности». Графиня Оленская противопоставляется незапятнанной лилейно-белой Мэй Велланд, – ответил Ангус.

– Вы действительно его читали! – поразилась Блэр.

– Да. Я же сказал, что прочитал все.

– Конечно. Просто… Джоуи сказал, вы астрофизик.

– Астрофизикам не разрешается наслаждаться Уортон? – язвительно усмехнулся Ангус.

Блэр была ошеломлена. Она почувствовала внезапное родство с ним, будто они оба посетили одну и ту же далекую страну.

Джоуи схватил блокнот брата и поднес к пламени свечей.

– Убирайся отсюда, Ангус, или от твоих трудов только дым останется!

– Джоуи! – возмутилась Блэр.

Ангус покачал головой.

– Он всегда так делает. Ведет себя как капризный ребенок. – Он взял Блэр за руку. – Позвольте пригласить вас на обед?

Блэр взглянула в теплые карие глаза Ангуса и подумала: «Все крайне усложнилось».

Свадьба Блэр и Ангуса состоялась в «Юнион Клаб». Восхищенная женихом Экзальта оплатила небольшое, но пышное торжество. Для бабушки люди либо были выдающимися, либо оставались незамеченными – третьего не дано. Сама Блэр относилась к последней категории. Впрочем, как и большинство.

Блэр ожидала, что Экзальта с презрением отнесется к высокому интеллекту Ангуса, но бабуля посчитала Уэйлена просто замечательным, а после обручения Блэр и Ангуса мнение Экзальты о внучке, похоже, значительно улучшилось.

Блэр понравилась роль невесты. Она была в восторге от приталенного, сильно расклешенного книзу платья-трампет с кружевным верхом, атласным поясом под грудью и низким вырезом сзади. Наряд заказали у Присциллы из Бостона, и подгоняла его по фигуре сама Присцилла, из-за чего Блэр почувствовала себя Грейс Келли.

Блэр обожала облизывать марки для приглашений, а потом проверять почту на наличие ответных открыток. Они позвали пятьдесят гостей, приняли приглашение сорок два человека. Блэр попросила сестру Кирби быть свидетельницей, лучшую подругу Салли – подружкой невесты, а сестру Джесси – младшей подружкой невесты. Для оформления торжества Блэр выбрала пионы и лилии, палитру розового и зеленого, потрясающе подходящую июньскому дню. Ягненок и утка на приеме стали приятной заменой говядине и курице, Экзальта согласилась на французское шампанское. Блэр и Ангус танцевали под песню «Унеси меня на Луну», шутливый намек на работу жениха; они держались за руки под столом во время милого, смешного и очень пьяного тоста Джоуи Уэйлена («Мы все переживали, что ты никогда не найдешь себе жену. И точно. Это я ее нашел»). После приема Блэр переоделась в персиковое шелковое платье и туфли в тон и пара побежала сквозь душ из риса к автомобилю молодоженов, черному кабриолету Ангуса – «Форду-Гэлэкси» шестьдесят шестого года, украшенному креповой бумагой и пустыми консервными банками.

Медовым месяцем стала неделя на Бермудах в отеле «Гамильтон Принцесс» – розовый песок, мужчины в гольфах, секс. Ангус оказался искусным любовником; похоже, природный дар, как и мозги, ведь муж признал, что до нее ни с кем по-настоящему не встречался.

Однако именно в медовый месяц Блэр узнала, что гибкий, молниеносный разум дается Ангусу высокой ценой. На третье утро их поездки муж отказался вставать с постели. Он не спал, просто лежал, глаза его были открыты, но пусты. Блэр положил руку ему на лоб. Кожа была прохладной.

– Ангус, ты меня пугаешь. Что случилось?

Он покачал головой, сморщив лицо, и, казалось, едва не расплакался.

– Что такое, Ангус? – испугалась Блэр. Разумеется, ответ мог быть только один: он не любит ее, он зря на ней женился. – Ангус?

– Прошу, уйди, – ответил муж. – Ненадолго. Мне надо побыть одному.

Блэр вышла. А что еще ей оставалось? Она почувствовала облегчение из-за того, что проблема хотя бы временная.

Блэр побродила по гостиничному саду, где повсюду цвели июньские розы и порхали бабочки, затем меланхолично посидела с чашкой кофе на террасе, пока не минул час. Подойдя к номеру, она услышала через дверь голос Ангуса. Он разговаривал по телефону, и Блэр решила, что это хороший знак. Она постучала и вошла.

Ангус сказал собеседнику:

– Мне пора. До свидания.

Блэр пересекла тусклую спальню и поцеловала мужа в лоб. По-прежнему прохладный.

– Как ты себя чувствуешь?

– Немного лучше.

Блэр ждала, что Ангус скажет, с кем разговаривал, но он промолчал, и она решила, что лучше не спрашивать.

– Мне очень жаль, – сказал Ангус. – Иногда я просыпаюсь, и меня просто… парализует.

Блэр заверила его, что извиняться не стоит. Она переживала, вдруг муж перегрелся на солнце или не выспался. Еще подозревала, что Ангус слишком много работает. Даже здесь, на Бермудах, он сидел на балконе за маленьким круглым столиком и корпел над расчетами, а когда заканчивал, брался за одну из привезенных книг. Муж читал «Сиддхартху» Германа Гессе на немецком или «Смерть Ивана Ильича», по его словам, «чтобы расслабиться».

– Ты слишком много думаешь, Ангус, – заметила Блэр. – Мозгам нужен отдых.

– Не в этом дело, – ответил он, – просто так иногда случается. Это недуг.

Затем он признался, что подобные «приступы» посещают его с подросткового возраста. Паралич – психический и эмоциональный – приходил и уходил капризно, как бродящий по дому призрак; невозможно было предсказать ни его причину, ни продолжительность. Ангус лежал в больницах, ему делали анализы, прописывали таблетки, но ничего не помогало.

– Я не говорил тебе, поскольку не хотел, чтобы ты решила, будто выходишь замуж за ущербного, – продолжил он.

– Я бы никогда так не подумала, дорогой, – ответила Блэр. Она вспомнила, как Джоуи назвал Ангуса «чокнутым гением». Тогда Блэр решила, что младший брат попросту ревнует старшего.

Остаток лета минул в блаженном тумане. Поскольку у студентов МТИ были летние каникулы, Ангус смог присоединиться к Блэр на Нантакете. Пока она загорала на Клиффсайд-бич, он работал над своими исследованиями за столом деда Блэр.