– Берманы тоже все имеют вторую ипостась, – задумчиво пробормотал Люк. Дракон был бесценным источником информации и охотно ею делился, и герцог пообещал себе после войны обязательно прибыть сюда с визитом и послушать все, что может рассказать местный хозяин.

Нории улыбнулся, направляясь дальше по тропинке.

– По легендам Михаил Вермонт, первопредок династии, был воспитан медведицей и жил со своей женой в облике медведя, поэтому у всех его потомков устойчивая способность к обороту. Но я думаю, дело еще и в том, что берманы – очень закрытый народ. Они женятся только на своих, очень редко – на человеческих женщинах или женщинах других стихийных родов. Поэтому их кровь так не разбавлена. Но хватит разговоров. Попробуй сорвать вот тот апельсин, брат.

Нории учил его точечным ударам – и великовозрастный ученик старательно пытался сорвать потоками воздуха плоды с деревьев так, чтобы не шелохнуть листья вокруг. Получалось плохо: они шли по тропинке, а за ними оставались голые деревья с облетевшей листвой. С одного из таких после его неумелых действий и сорвалась стая анодари – Люк от неожиданности выругался, рефлекторно отшвырнул налетевших туманных существ воздушной волной и только потом рассмотрел обиженно посвистывающих маленьких духов, переливающихся белесым сиянием, как бесконечные ветра над Турой.

– Зачем ты так? – укоризненно пророкотал дракон, подманивая одного малыша к себе и почесывая его пальцем под горлышком. – Они почуяли в тебе свою стихию. Это духи воздуха, анодари. Не обижай их.

– Рефлекс, – покаялся Люк, наблюдая, как котосовята облепляют Нории, словно голуби – статую одного из Дармонширов в столице герцогства. – Все время жду нападения. Я думал, воздушные духи змееподобны. И умеют говорить.

– В разных частях света по-разному. – Владыка свистнул, и анодари сорвались с его плеч и рук и улетели. – Эти совсем маленькие и недолго рядом с человеком, поэтому речи еще не обучились. Но они всегда будут готовы помочь тебе. Ты им хозяин, запомни. – Дракон остановился, оглянулся, обозревая размер разрушений и усмехнулся: – Ты слишком нетерпелив. Представь, что потоки – это струны фарры. Это такой музыкальный инструмент, – пояснил он, увидев недоумевающий взгляд Люка. – Тебе нужно точно и аккуратно тронуть одну струну.

– Да, пока получается просто колотить инструментом по деревьям, – невесело согласился его светлость.

– Это от нетерпения, – повторил Нории. – Попробуй брать паузу. Делай вдох и замирай перед тем, как тронуть струну.

Люк послушно замер, поймал струящийся над землей ленивый ветерок и направил его к яркому, налитому оранжевым апельсину. Но поток снова сорвался с пальцев, как взбесившийся буйвол, и ураганным порывом ударил по дереву. Люк уныло посмотрел на апельсины, падающие на щедрую землю Истаила с влажными шлепками, на кружащиеся листья, и тряхнул головой.

– Неважный из меня музыкант, – проговорил он.

– Не все сразу, – отозвался Нории, шевельнув пальцами, – от ветки мягко отделился оранжевый плод, опустился в ладонь дракону. – Воздух – капризная стихия. Ты быстро учишься. Забудь о том, что у тебя мало времени, это мешает. Действуй так, будто впереди вечность.

Забыть не получалось, и вечности у Люка не было, но «игра» потоками с каждым днем удавалась все лучше. Как и точечные удары, и призыв мелких вихрей, и смешение теплых и ледяных, влажных и сухих высотных ветров, чтобы создать грозовую тучу, вызвать град или ураган. Люк учился, жадно поглощая все, что давал ему дракон, и с отчаянием понимал, что времени катастрофически не хватает. Что ему нужно в десять, в сто раз больше.

– Брат, поднимайся.

Люк поерзал щекой по гладкой ткани и разлепил глаза. В них словно песка насыпали, и видно было плохо. Он находился в покоях, раскинувшись прямо в одежде на постели. А у кровати, склонившись, стоял Нории – дракон держал в ладони руку Люка, слушая пульс, и от его пальцев шла по телу живительная прохлада. Дармоншир, проморгавшись, кинул взгляд за окно. Небо было окрашено в багровые цвета. Начинался закат.

– Сколько я спал? – спросил он саднящим горлом.

– Почти семь часов, – сказал дракон. – Я приказал перенести тебя сюда. Проспал бы и больше, но тебе нужно поесть. Сейчас полетим поохотимся, простая пища тебе уже не поможет, нужна кровь и свежая плоть. И будешь снова отдыхать.

– Некогда, – пробурчал Люк, садясь на кровати. Голова кружилась. – Я последний раз к тебе, Нории. Враги вот-вот дойдут до фортов. По-хорошему, мне вообще не следовало прилетать. Но мне нужны твои знания. И эти семь часов я потратил зря.

– Отдых – это тоже часть работы. – Дракон отпустил его руку и покачал головой. – Много же ты поможешь своим, если будешь засыпать на ходу. Смена ипостасей не заменяет сна, брат.

Люк поискал взглядом сигареты, потянул их с прикроватного столика, сунул одну в рот. В голове после лечения Нории наступила блаженная легкость, и глаза больше не болели. Но зато он снова ощутил, насколько голоден.

– Я боюсь не успеть, – признал он неохотно. – И боюсь не выстоять. У меня почти ничего нет: горстка обученных людей, две горстки рекрутов, немного оружия и я, недоучка.

Владыка задумчиво глядел на него, склонив голову набок.

– С тобой это больше, чем было у других. А страх не даст тебе преуменьшить опасность.

– Да. – Дармоншир щелкнул зажигалкой и поднялся. – Ты мудр и выдержан, Нории. Может, и я когда-то буду таким.

– Слишком выдержанным ты никогда не станешь, нам все-таки придает мягкости Мать-Вода, – усмехнулся Нории. – Но тебе ведь исполнилось тридцать пять, для нас ты только-только переступил черту совершеннолетия. Дети Воздуха медленно взрослеют, над нами превалируют ощущения, а не чувства, желания, а не разум. Чем ярче ощущение, тем нам лучше. А потом разум берет верх, появляются сдержанность и спокойствие. Не абсолютные – все-таки Воздух не может существовать в покое.

– Это что же, я лет через двадцать стану таким же замороженным, как его величество Луциус, хорошего ему перерождения? – поразился Люк, спешно затягиваясь, чтобы скрыть озноб, который начал пробивать, и утихомирить желание обернуться. При упоминании старого змея в сердце кольнуло сожалением.

– Ты неправ. Мой брат по воздуху был человеком сильнейших страстей. – Владыка с печалью кинул взгляд на багровеющее небо. – Просто он научился этого не показывать. И ты научишься. – Он перевел взгляд на Люка. – Пойдем же, пока ты не обернулся прямо здесь и не начал охотиться на слуг и горожан. И на будущее: избегай сильного голода и сильного гнева, брат. Иначе волей-неволей отведаешь человечины. Воздух, когда наливается гневом, становится неудержимее огня.

Они вылетели далеко за город – туда, где по полям, высоко вскидывая копыта, носились в свете заходящего солнца стада одичавших верблюдов и косуль, – и устроили настоящее кровавое пиршество. Дракон быстро наелся, улегся среди цветущего луга, с удовольствием вдыхая запах медовой пыльцы, приправленный густым духом крови, и терпеливо ждал, пока насытится оголодавший сородич. Змей, словно сорвавшись с привязи, заглатывал несчастных животных, роняя кровавые слюни и периодически угрожающе шипя в сторону Владыки. Мое, мол, не трожь. Тогда дракон лениво шевелил крыльями: «Видишь, не претендую», – и на время успокоившийся потомок Белого снова гнался за добычей и хватал ее, закатывая глаза от удовольствия.

Наконец и он остановился. Посмотрел на щедро окропленную кровью высокую траву, лютики-цветочки, покосился на Нории и несколько смущенно начал вытирать морду о землю. А потом обернулся в человека и застыл, изумленно разглядывая подсвеченное багровыми лучами солнца дело рук своих. Точнее, пасти своей.

– Главное, чтобы это никогда не увидела моя жена, – сказал он обернувшемуся и подошедшему Владыке. Помолчал, снова разглядывая последствия бойни, которую устроил, усмехнулся и пробормотал: – Впрочем, она и так уверена, что я чудовище.

Нории учил его весь вечер и ночь – а когда звезды на небе начали бледнеть, они сменили ипостаси, поговорили еще немного, мирно и почти ни о чем, обнялись на прощание и направились в разные стороны. Владыка полетел в Истаил, где ждала его в большой постели маленькая сильная жена, Ани-лиша. Он думал о ней и о том, что они смотрят в одну сторону, и в это тревожное время Ангелина Рудлог стала источником силы не только для него, но и для всего драконьего и человеческого населения Песков. Думал он и о своем беспокойном, освежающем, как молодой ветер, госте. О том, что судьба всё всегда расставляет по своим местам. Так было с ним, Нории, и с его огненной супругой, так будет и с сыном Воздуха, если тот выживет.

И печалился Владыка, потому что как мужчине и воину хотелось ему собрать драконов и бросить на помощь брату по отцу, но как правитель и глава почти исчезнувшего народа не имел он на это права. Тяжело было на душе у Владыки. Тяжело, и не мог он найти покоя, и решения принять не мог.

А его светлость герцог Дармоншир летел к своей земле, почти не замечая острых пиков Милокардер и ледяных порывов ветра, гуляющих среди них. А когда один особо наглый ветерок решил сотворить на пути змея воздушную яму, крылатый недоучка скрутил его узлом и бросил на одну из вершин. Полюбовался, как вокруг заснеженного пика по кругу пошла ледяная пыль, фыркнул на присмиревшие потоки и полетел дальше. К своей горстке людей, полосе фортов, морю, семье и Марине, спящей в его доме за расшитыми золотом шторами в комнате с открытыми окнами.

Глава 4

Конец марта, Истаил

Ангелина

Сначала над Истаилом разыгралась гроза – ее Ангелина услышала сквозь крепкий сон, почувствовав, как потянуло из окон свежестью, и закуталась в тонкие шерстяные покрывала. Без Нории на огромной кровати их покоев было непривычно и зябко. Муж пришел вслед за дождем, лег рядом, прохладный, как всегда, и принес с собой запах влаги, озона и тревоги. А еще – храмовых свечей и ароматных масел: розового, что жертвуют Синей, и ландышевого с ветивером, что льют в чашу Белому. Нории молчал, обнимая ее, но по дыханию и напряжению мышц было понятно, что не спит.

– Расскажи, – попросила Ани, поворачиваясь к нему и заглядывая в глаза.

– Мне нужно будет увидеться с Четери, – пророкотал дракон, бережно прижимая ее к себе. – Сегодня. Я могу, конечно, пообщаться Зовом, но хочу поговорить лицом к лицу.

Ангелина задумчиво погладила его по напряженному плечу, запустила пальцы в красные волосы с седой прядью, коснулась затылка – и дракон прикрыл веки.

– Зачем?

– Хочу попросить совета, Ани-эна.

– Это как-то связано с Дармонширом? – проницательно поинтересовалась она.

– Он растревожил меня, – медленно и гулко проговорил Нории. – Обнажил наше бессилие. Герцог мало мне знаком, но в нем много воздуха и силы, его стихия свежа и беспокойна. Он приятен мне, и его гибель опечалит меня. Но что я могу? Только просить отца и мать уберечь его.

Она, конечно, поняла, что он имеет в виду. Продолжая перебирать волосы, спросила:

– Жалеешь, что сам не можешь помочь?

– Да, – сказал Нории, так и не открыв глаз – но чуть повернув голову, чтобы жена могла добраться до шеи. – Я хочу помочь, но не могу. И Рудлогу не могу. Но оставаться в стороне – плохое решение. Это надежда на чужие силы, моя Ани. Мы все выжидаем, потому что боимся открытия порталов на своей земле. Но даже пусть у нас портал не откроется – если убьют Дармоншира, захватят его земли и подомнут юг Рудлога, то ничто не помешает иномирянам пройти по старой дороге между морем и горами и прийти в Пески. Мы не знаем, защитит ли Стена от армий другого мира. А больше я ничего не могу им противопоставить. Разумней было бы усилить сейчас и вашу армию, и армию герцога. Прежде всего герцога, конечно, у Рудлога есть силы выстоять. Но нам нечем это сделать.

Ани сосредоточенно и сильно проминала ему затылок, погрузившись в размышления. Нории ей не мешал, молчал.