– Невесте графа де ля Фер, – мурчала я, покрываясь мурашками. – Что там дальше? Эм… Натер в воде мочал…

 Я была не уверена, есть ли вообще такое слово «мочал». Но он бы мне сейчас очень не помешал. Мокрые волосы липли к спине. Я с наслаждением раздвигала руками воду и заглядывала в кувшинки. Встав в полный рост, я сняла с обнаженной груди водоросли. Как вдруг краем глаза увидела что-то странное.

Мне показалось, или кто-то стоит возле дерева с трусами?

Я резко повернула голову и увидела знакомый силуэт. Поскольку в этом мире я знала только двоих, и один из них спал в колыбельке, меня прошиб холодный пот.  Подводная лодка пошла на погружение, прикрывая руками два буйка.

– Паучий случай! – выдохнула я, понимая, что встреча не сулит ничего хорошего.

– Кто разрешал тебе купаться в этом пруду? – в голосе послышался металл.

Я уже поняла, что нарушила какой-то закон. И за красавцем не заржавеет. С минуту я смотрела на бледное лицо, которое выделялось на фоне траурных одежд.

Хозяин пруда недовольным взглядом смотрел на пантомиму русалочки. Я честно пыталась взглядом передать ему все, что о нем думаю. А так же все строительные знания по организации ванной комнаты.

– За купание в этом пруду положена казнь. Стоит тебе вылезти из воды, тебя казнят, – произнес он сексапильно хрипловатым голосом.

Я стояла в пруду, как акулой укушенная. Чувство легкого абсурда щекотало меня под водой чуть пониже спины. Казнить за купание в пруду?

– За что? – спросила я, слыша, как надо мной вьются хищной стаей комары.

– За купание в пруду, – пояснил мне хозяин это лужи с кувшинками.

– Вы точно здоровы? – на всякий случай поинтересовалась я. – Просто это звучит, скорее, как шутка!

– Я абсолютно серьезен, – надменно произнес любитель грязных нянь. – После того, как ты сейчас же вылезешь, тебя казнят.

– Ква! – подтвердила маленькая, но голосистая хозяйская лягушка прямо на ухо.

– А где табличка «Купаться запрещено»? Штраф – одна голова? – спросила я, приседая на ногах. Так было теплее.

 Комары раздосадовано пикировали на меня. Они лучше всех знали местные законы, поэтому покусать меня напоследок, было дело чести!

– А если я не вылезу? – спросила я, сдувая комара – камикадзе.

– Вылезай, – надменно произнес красавец. – Немедленно!

– Так меня же казнят? – пожала плечами я, сидя по шею в воде. – А смысл мне умирать раньше времени? Я лучше здесь посижу. Или поживу немного. Вы сами сказали, что казните меня, как только я вылезу?

Хозяин этой лужи чудился мне капитаном пиратского корабля. Широко расставленные ноги в сапогах, камзол и черные волосы, развевающиеся на ветру.  Не хватало только шпаги, мачты и крика: «Все на абордаж!». Мои трусы  веселым Роджером развевались на ветке от каждого порыва ветерка.

– Ква! –согласилась лягушка – экстрасенс.

– Не вылезу, – ответила я, отплывая подальше не всякий случай. – Если вы отрубите мне голову, мне нечего будет красить и причесывать. Жизнь потеряет смысл!

Маленькая русалочка сделала вид, что слабо знает этого жестокого и прекрасного принца.

– Это приказ! – произнес хозяин лужи. Мои влажные трусы отомстили ему, шлепнув по лицу.

– Это каприз! – ответила я, понимая, что еще слишком молода, чтобы кончать жизнь самоубийством.

У меня пронеслась дерзкая мысль, что капитан уйдет. Ему надоест и он оставит меня в покое. Лягушки- экстрасенсы поддержали меня.  Но уходить хозяин и не думал.

– Если нужно, я буду стоять всю ночь, – обозначил он, пытаясь разбудить женские пошлые мечты. Пошлые мечты зевнули и снова легли спать, как только меня за щеку типнул комар.

– Хорошо, – скромно заметила я, пытаясь скрыть от лягушек – экстрасенсов отвратительные, гадкие мысли. – Тогда ждите. Я докупаюсь и вылезу казниться!

Я пошла на погружение. Волосы облепили меня гулким шлемом.

– Долго еще? – спросил хозяин, когда я в очередной раз терла пятку на мелководье. Я даже предупредила его на всякий случай, что все еще нахожусь в воде.

– Я только начала! Девушки иногда сутками могут просидеть в ванной! – удивилась я мужской наивности, смывая размокшую грязь.

Я уже слегка подуспокоилась. Еще бы, вода теплая, комары злобные, а терпение хозяина небезграничное.

– Его кусайте, – намекала я комарам, облепившим меня.

Но комары, видимо, уже пресытились хозяином. Не удивлюсь, если услышу писк: «Фу, только не он! Мама-мама! Я не могу есть одно и тоже каждый день!».

– Злой кома-а-арик, что ж ты вье-е-ешься! Над мое-е-ею голово-о-ой! – пела я, аккомпанируя себе на мужских нервах. – Ты добы-ы-ычи не допье-е-ешься! Злой кома-а-арик я не твой!

– Я жду, – напомнил о предстоящей казни добрый хозяин этого бассейна.

– Я иду, – ответила я, расчесывая пальцами копну мокрых волос. – Уже скоро. Минут пять!

Женщины всегда говорят: «Еще пять минут!». Особенно, когда санузел смежный. Даже через два часа можно услышать: «Ну, дорогой, еще пять минут!».  В этот момент они наслаждаются единственной возможностью полностью завладеть мужскими мыслями.

– Из далека до-о-олго! Течет река Волга-а-а! – пела я, по громкости заменяя три народных ансамбля. – В воде есть ту-у-уалет!

– Ква! – поддакнули лягушки. Они здесь давно. Им виднее.

В глазах хозяина читался Пушкин. «Русалка на ветвях висит!», – как бы намекал его взгляд. Причем, висит при помощи макраме, несовместимого с жизнью.

– Затянуло буратиной гладь старинного пруда, – зловеще спела, выныривая, с кувшинкой на голове и сплевывая тину.

Время шло, нервы кончались. Вода, нагретая солнцем за целый день, остывала. У меня зуб на зуб не попадал.

– Что ты делаешь?  – послышался голос за моей спиной. Я обернулась и ополоснула руки. Маленький ров, выкопанный моими трясущимися руками, наполнялся водой.

– Копаю, – усмехнулась я, сквозь дрожь. – До ближайшей воды.

– До ближайшей воды пятьдесят лиг, – расширил мои географические познания хозяин.

Или он привалился к дереву. Или дерево к нему. Я еще не поняла.

– Лягушек много, я настырная, – предупредила я, копая дальше.

Хотя, кого я обманываю? Шансов мало. Да, попала я, так попала! Никогда не думала, что буду всю ночь сидеть в пруду. И отращивать жабры и хвост.

Внезапно послышался детский крик: «Иса капка ам!». Мне в лицо прилетело что-то большое, мохнатое и орущее. Я плохо помню, что было дальше. Последнее, что я слышала: «Иса капка ам!».

Очнулась я в своей кровати. Меня даже одеялом накрыли. Волосы пахли тиной. Подушка была сырой. На груди у меня сидел пушистый паукадл: «Иса капка ам!».

Я встала, придерживая его на вытянутых руках. Ничего себе! Мебели в комнате стало в разы больше. Небольшой шкаф с одеждой и обеденный стол со стулом.

На столе что-то лежало. Я еще не поняла что, но похоже на записку.

«Если ты к полудню не выяснишь, что означает «Исакапкаам», то я выполню свое обещание!», – прочитала я. На моей голове сидел паукан.

Интересно, с чего это? Или отец решил заняться воспитанием ребенка?

Паукан легко спрыгнул с меня и бросился в коридор: «Иса капка ам!».

– Ваше высочество! Я прошу вас! Не надо! – орали голоса. – Прекратите! Вы уже тысячу раз это повторили! Ну всему же есть предел!

– Бегите, он опять со своим «исакапкаам!», – слышался топот ног.  Двери закрывались с грохотом.

В воцарившейся тишине коридора послышался отчетливый горестный вздох: «Ипусий слусяй!».

Глава пятая. Сказки для папы

Я честно пыталась уложить паукана спать. Паукан честно пытался уложить меня в обморок.

И тут я вспомнила про детские стишки. Под них засыпают даже самые стойкие дети. Под них засыпают даже взрослые.

– Серый волк сидит в овраге, – начала я. Я выбрала самое мощное заклинание усыпления. Оно никогда не давало сбой.  Им можно было бы усыпить даже Ктулху. Если бы тот надумал проснуться.

– Мокнут уши у бедняги, – настаивала я, зевая для рекламы.

– Вылезет – посушит, вымокшие уши, – я закрыла глаза. Сейчас сама усну!

Но паукан был стойким. Он бегал по стенам. И спать упорно не собирался. Я пыталась ему объяснить, что во взрослой жизни, такой радости у него не будет! И слово «спать» превратится в мечту.

Я была красноречива, как никогда.  Смачно описывала триллер «Дом-работа». В моем голосе появились характерные завывания. Апогей ужаса все не наступал. Даже фраза «а потом ты состарился и умер» звучала как-то оптимистично.

– Ипусий слусяй! – прозвучало с потолка.

Паукан сидел на потолке. Я стояла на полу. Переговоры затягивались. Мне срочно нужно ПВО.

Я пыталась его поймать и случайно нажала на какую-то черную плитку. В стене неожиданно открылась дверь. Это была черная ванна. И прочие неудобства. Вот на кой я рисковала жизнью?

Пока я смотрела на виновника неприятностей, дверь в комнату открылась. На пороге стоял старец. Мне показалось, что он древнее моего унитаза. Хотя, унитаз готов был поспорить!

– Его величество сказал, что на вас надежды мало, – изрек старец.

 Черный балахон подметал пол. Дедушка выглядел плохо. С таким лицом нельзя творить добро. Но смело можно отнимать у детей конфеты.

Хотя, сейчас такие дети пошли. Догонят и убьют.

– Я – великий магистр! – представился зловещий старец. – Светлый маг Элуард!

Если светлые маги выглядят так и говорят таким страшным голосом, то с темными лучше не встречаться!

В руках Магистра Элуарда появилась книга. Черная, старая, со сломанным переплетом. Мне показалось, что ею кого-то убили. Возможно, совсем недавно. Того, кто задавал лишние вопросы.

– Я специалист по всем древним языкам, – прищурился дед.

Мне стало стыдно. Я в совершенстве владела только говяжьим языком. У меня из него получался отличный паштет.

– Я знаю все древние наречия! – продолжал дед, листая книгу.

 Моя самооценка разрыдалась. Мы с ней помнили только подлежащие и сказуемые. И склоняли врагов по падежам.

– Иса капка ам! – звонко произнес паукан.

Маг побледнел. До этого он тоже был бледным. Но не в крапинку! Узловатые пальцы листали страницы. На лице Элуарда были признаки просветления.

– Древнее кастанийское наречие! – выдал он очень умным голосом.

Я посмотрела на потолок. Просветление обошло меня стороной. Вот так всегда!

– Одну минуту! – нервничал маг. Его пальцы терзали древние страницы. – Вот! Нашел!

Я слишком молода, поэтому умереть от любопытства мне не светит. «Иса капка ам!», – произнес паукан, падая мне на голову. Мои нервные клетки уже сдались. Паучья шапка ерзала и добивала выживших.

– Иса означает смерть! – шепотом произнес дед. Он был близок к «исе». Мне так показалось.

В наступившей тишине я вздохнула. «Ипусий слусяй!», – согласился паукан. Правильно говорят. Одна голова хорошо. А две – патология.

– Капка – это мучительная! Произносится, с ударением на первый слог. Ка-а-апка!

В глазах старика промелькнула жизнь. В моих проблески совести.

– Ам, значит, тебе! Это – древнее проклятие! Иса капка ам! – выдохнул дед. Жизнь обняла его напоследок.

– Илизит осусит имоксие уси! – произнес пушистый полиглот. А потом звонко чихнул. У него на меня аллергия? Хотелось бы.

Старик покачнулся. И рухнул, как вся экономика.

Любопытство съедало меня. Я переступила через мага. Открытая книга манила новыми знаниями. И ругательствами.

Я нашла что-то похожее на букву «и».

«Ипусислусяй. Универсальное заклинание темных магов. Использовалось для защиты от чего-то ужасного. Ипу – означает «уйди», «сислу» – немедленно, «яй» – отсюда».

Где-то в книге были еще интересные буквы. Например, буква «х».

Маг простонал. Впечатление все еще не отпускало его.

– Илизит осусит имоксие уси! – произнес паукадл. И шлепнулся на книгу.

– Дай сюда книгу! – внезапно заорал старик. Он смотрел на меня с непередаваемым ужасом.