Ему хотелось пообщаться с ней наедине, но Богдан не поймет, к тому же не было прямых доказательств ее одержимости. А без них предъявлять обвинение глупо и опасно. В конце концов, Лиля действительно может быть гением и заниматься сноубордом лет с четырех. А врет, что катается недавно, – так хочет произвести на Богдана впечатление своей уникальностью.

– Я так хочу победить, – захлопала Лиля ресницами. – Представляешь, Богдан сказал, что будет мне поддаваться.

– Ну и дурак. Разве тебе понравится изначально нечестная победа?

– Это всего лишь милый пустяк от друзей, – пожала плечами Лиля, – остальные же об этом не знают. Неважно, каким путем добыта победа.

– Даже так? – прищурился Хан. – Извини, я тебе не помощник. И буду катать в полную силу. Ты правда научилась кататься только здесь?

– Ага. Значит, поддержать друга не хочешь?

– Я за честные соревнования, – отрезал Хан и вышел из-за стола, опасаясь, что не выдержит и начнет задавать неловкие вопросы.

* * *

День выдался солнечным и слегка морозным. На покрытые сверкающим снегом склоны невозможно было смотреть без темных очков. Возле подъемников уже собирались любители покататься на лыжах и сноубордах. Зрители расположились вдоль склонов, вооруженные видеокамерами и фотоаппаратами.

– Пожалуйста, – Хан, в черном костюме и в ярко-желтых очках, натягивал перчатки, – пожалуйста, Ирен, стой вот тут, хорошо?

Девочка рассеянно пожала плечами, и от Хана не укрылось ее внимание к толпе, будто ищет кого-то взглядом.

– Конечно, я дождусь вас тут, – послушно ответила Ирен. – Где твой сноуборд?

– У подъемника. Все, давай болей за меня. Богдан сейчас к тебе подойдет, он участвует в следующей четверке.

Хан кивнул и поспешил наверх, к подъемнику. На подходе замедлил шаг – над его сноубордом склонилась девушка с ярко-рыжими волосами. Похоже, он знал ее, но стоило проверить догадку, и Хан пустился бегом.

– Чего тебе? – поинтересовался он, когда признал Лилю.

– Богдана не видел? Он мобильный не берет.

– Правильно. – Хан сам не понимал, почему ему хочется грубить. – В сортире ему, что ли, на твой звонок отвечать? Это все?

– Если настроение плохое, то не обязательно его срывать на других, – прищурилась Лиля. – Девочки не дали? – хмыкнула она и направилась к подъемнику.

Хан сплюнул, взял сноуборд и не спеша пошагал следом – у подъемника уже собралась приличная очередь.

Соревнования проводились на специальной спортивной трассе для сноуборд-кросса. В каждом заезде участвовали по четыре спортсмена. Длились состязания два дня подряд, по олимпийской системе – на выбывание…

Специального сигнала не было. Со стуком опустилась небольшая перегородка между участниками и склоном, и все четверо рванули вниз.

Хан занимался сноубордом лет с десяти. Его заманил в этот вид спорта Богдан. И оба катались весьма и весьма неплохо.

Вот и сейчас Хан разогнался до приличной скорости, аккуратно «облизывая» доской небольшие трамплины, в то время как другие участники подпрыгивали на них, теряя скорость. Так что Хан быстро вырвался вперед. Очередной поворот с большим трамплином. Хан сгруппировался и вылетел с трамплина первым. Хорошо приземлился… и вдруг внезапно перестал чувствовать сноуборд. Доска вильнула, рванула в сторону. Хан неуклюже взмахнул руками и ударился всем телом в жесткий снег. Ему повезло, что до следующего трамплина было достаточно далеко. Инерцией его влекло до ближайшего поворота, вытолкнуло на вогнутый склон, и скорость наконец погасла.

Голова гудела, болели локоть и бок, но переломов явно не было. Медленно Хан сел и скривился от досады, отстегнул крепления. К нему уже спешили дежурные спасатели в ярких жилетах с красным крестом.

– Я в порядке, – отмахнулся Хан, – все нормально! Ушибы, и все, сам дойду.

Он подобрал сноуборд и, чуть прихрамывая, отправился к ограждению, где стояли зрители. Там его и нашел Богдан – весь растрепанный, с откровенным испугом в глазах. Если и была между ними недомолвка, то она исчезла.

– Ты как? – бросился он другу, который сидел у ограждения и что-то внимательно разглядывал на своей доске.

– Я-то целый, – сообщил Хан странным тоном, – а вот крепления не очень. Смотри, кто-то мне на них винты ослабил. Причем так, что они стали болтаться только уже на спуске. Тут опытный человек постарался.

Он развернул сноуборд к Богдану и подтолкнул ногой. Тот с непониманием нахмурился, опустился на корточки и взглянул на крепления. Да, разболтаны, даже пары винтов не хватает.

– Ты сам не мог накосячить?

– Я проверил все за двадцать минут до начала соревнований. – Хан поморщился: локоть все же ощутимо болел при движениях. И голова продолжала гудеть: не сотрясение, конечно, но приложился он знатно. Спас шлем и умение группироваться, а то тащили бы его сейчас переломанного на носилках.

Они с Богданом переглянулись. Судя по тревоге, мелькнувшей в глазах последнего, он тоже представил, что могло произойти. Оба прекрасно знали, насколько опасными бывают травмы при таких падениях.

– Кто-то злобно пошутил?

– Мы с тобой ни с кем, кроме девчонок, не знакомились, – устало проговорил Хан, – но их рядом со сноубордом не было. Только Лиля подходила, дождалась меня и спросила, где ты шастаешь.

Повисла напряженная тишина, воздух между ними будто загустел, отсекая посторонние шумы. Оба внимательно смотрели друг на друга. Богдан заговорил первым:

– Она ждала тебя у сноуборда? Когда это было?

– Ты пошел в сортир, я велел Ирен сидеть на месте и отправился к подъемнику.

Богдан закусил губу, затем глухо сказал:

– Ты что-то путаешь. Лиля была в курсе, где я, и мы договорились встретиться у подъемника. Она там и ждала.

Хан пожал плечами: мол, сказал все как есть – и переместил взгляд на сноуборд. Богдан последовал его примеру.

– А вдруг это девчонки? – предположил он. – Поцапались из-за тебя и решили так отомстить. Мол, не доставайся ты никому? Или одна из них решила?

– Перед нашим приездом были еще соревнования, – ответил Хан. – Там пострадали двое, помнишь, Элизабет в баре рассказала? И у обоих крепления разболтались. Хочешь сказать, им тоже девчонки нагадили? Смысл? Я перед нашим стартом еще раз уточнил: там были два сильных сноубордиста. Они в первый день сделали всех, включая твою Лилю. Она третьей пришла. А на следующий день выбыли. И победитель кто? Мне назвать имя?

– Заткнись! – выплюнул Богдан.

– А скандинава помнишь? Прошлогоднего чемпиона?..

– За-мол-чи!..

Богдан схватился руками за голову, тяжело дыша и озираясь.

– Ты думаешь, я прямо жажду обвинить Лилю? – как можно спокойнее уточнил Хан. – Да я только порадуюсь, повстречай ты нормальную девушку. Но помни, кто ты. Кто я. Да направит нас сила Господа правильным путем. Помнишь?

– Помню, – стиснул зубы Богдан, – только у тебя нет прямых доказательств!

– Будь у меня прямые доказательства, мы доложили бы обо всем Ордену. Ну или хотя бы твоему отцу. Пока все это, – он потряс сноубордом, – лишь предположение, но мы обязаны проверить.

– Даже если я ее люблю? – прямо спросил Богдан.

– Тем более если ты ее любишь. Скверна рано или поздно развращает женскую суть, и без того слабую и склонную к порокам. Ты хочешь пожелать этого любимой девушке?

Богдан молчал, уставившись в сторону. Хан же думал: где там Ирен? Не начала бы волноваться и не кинулась их искать.

– Я не уверен, что смогу, – признался Богдан. – Я не хочу верить. Понимаешь, не хочу!

Он с силой ударил кулаком по сноуборду.

– И не надо, – пожал плечами Хан, – просто дай возможность обыскать ее номер, и все.

– Это будет предательством.

– Предательством будет, если мы упустим одержимую. И дадим ей возможность и дальше калечить людей. Орден за это карает очень строго.

– Еще строже он карает, если осудить невиновную.

– Поэтому стоит проверить. И убедиться хоть в чем-то, – парировал Хан, медленно разминая руку. Локоть уже почти не беспокоил, в голове прояснилось, у него начал вырисовываться план действий. – Давай устроим сегодня совместные посиделки в баре, – предложил он. – Богдан, ты меня слышишь?

Друг кивнул, продолжая смотреть в сторону. На миг Хану стало его жаль, возникло и пропало желание забыть о подозрениях к Лиле.

Но нет…

Он не имеет права. И Богдан не имеет права. Они будущие служители Ордена и должны быть сильнее, не поддаваться женским чарам. Те способны изменить любого, кто хоть немного даст слабину.

* * *

Только друзья знали, каких усилий им стоило, чтобы выглядеть на вечерних посиделках весело и непринужденно. Они даже не стали спорить, когда с ними попросилась Ирен. Богдан хотел что-то сказать, потом взглянул на сестру, махнул рукой и лишь предупредил:

– В одиннадцать отправишься в номер.

– Ну хоть не в девять, – со смиренным видом отозвалась Ирен и кинулась в комнату переодеваться.

Хан лишь усмехнулся. Ирен ему уже призналась в порыве откровенности, что ей до безумия надоели скучные строгие наряды закрытой школы. Да, отец ей покупал дорогие вещи, но носить их она могла только во время каникул. Да и они тоже все были скорее классическими, нежели молодежными. Например, Ирен до безумия хотела ярко-зеленые джинсы, но у нее были только обычные, темно-синие и с высокой талией. Она мечтала краситься, но об этом запрещали даже думать.

Здесь она одевалась во что захочет и как захочет.

По-своему Хан ее жалел, но одновременно радовался, что девочку ограждают от возможности столкнуться со скверной и она останется чистой и безгрешной. Хотя, конечно, небольшой риск присутствовал всегда.

Парни и Ирен спустились в бар самыми последними. Сегодня музыка здесь играла чуть громче обычного. На небольшой танцплощадке у окна уже топталось несколько человек.

Богдан, идущий рядом с Ханом, вдруг замер и воскликнул что-то неразборчивое. Хан проследил за его взглядом – посреди танцплощадки, приковав к себе взгляды гостей, двигалась Лиля. В обычной короткой юбке и облегающей кофточке. Но как она двигалась! Грациозно, изящно, превосходно чувствуя каждый такт…

– Держись, – шепнул Хан Богдану, – просто сделаем это. И тебе станет легче.

– Я набью тебе морду.

Богдан тряхнул головой и направился к танцплощадке. Когда Лиля заметила его, то призывно задвигала бедрами и взмахнула руками, увлекая, маня и завораживая.

Хан едва удержался от того, чтобы не сплюнуть. Опять заныл локоть, как бы напоминая о событиях на склоне. Хан взял Ирен под руку и повел к столу, где его уже с нетерпением ожидали Джулия, Бет и Тесса. Господи, он чувствовал себя чуть ли не шейхом, которого с нетерпением ждут наложницы. И как назло никакого настроения. Более того, Хан ощущал, как копится и вскоре может выплеснуться раздражение на этих болтающих и хихикающих дурочек. Хотя, казалось бы, с чего? Но внешне он вел себя как обычно. Душа компании, шутник и одновременно галантный ухажер. Привычно ухитрялся быть внимательным с каждой. Подруги даже не хотели соперничать между собой, им хватало всего. А когда Богдан с Лилей, запыхавшиеся и счастливые, вернулись к столу, Хан поднял бокал и проговорил:

– За нашу сегодняшнюю финалистку и, надеюсь, за будущую победительницу!

– Ой, ладно! – отмахнулась довольная Лиля, присаживаясь на стул. – Ты тоже классно прокатился, просто не повезло.

– Прямо как нарочно, – кивнул Хан. – Да и ладно, главное, что цел. А ты круто катаешь. Такие трюки не каждый сможет.

– Наверное, у меня прирожденный дар, – засмеялась Лиля, прижимаясь к Богдану.

– Наверное, – не стал спорить Хан и сменил тему.

Ближе к одиннадцати появился удобный момент. Тесса с Джулией и Бет убежали в туалетную комнату попудрить носики, а Лиля вновь утащила Богдана на уже переполненный танцпол. Ирен же сидела рассеянная и разглядывала людей вокруг, словно опять искала кого-то.

Хан действовал быстро.