И если со мной подобное хочет проделать Давид Маркович… Боже. Ну, то есть понятно, что я уже не сбегу, а то, что я, одеваясь в черный пошлый кожаный костюм зайчика, часто посматриваю на дверь, ничего не значит.

Да, я очень хочу уйти, сбежать, сорваться на бег, оставить позади это место порока и греха, снова окунуться в чистоту небесных глаз Лены. Но они закрыты. И только от меня зависит, откроются ли снова.

Я не могу, не могу себе позволить следовать своим желаниям. Уже очень давно я живу лишь нуждами Лены и пациентов.

Последний раз смотрю на себя в зеркало, вижу, что глаза от бесконечных слез покраснели и чуть опухли.

Но это ничего. Под маской проклятого зайца «Плейбоя» не видно. А когда я буду давиться членом, слезы и так потекут.

Зато видно теперь темные волосы, ярко накрашенные губы, казалось, они сейчас просто отвалятся от обилия помады. На глаза зачем-то нарастили ресницы.

На себя я теперь мало похожа, кроме ногтей, на них не нашли времени, потребовав просто стереть пурпурный лак.

Но из-за какого-то внутреннего протеста я захотела оставить себе хоть эту маленькую частичку. Частичку себя. Если бы еще знать себя, знать, какая я на самом деле, потому что после изнасилования я потеряла что-то очень важное и найти этого до сих пор не смогла, и, судя по всему, не найду. Ведь мне снова придется подчиниться желаниям.

Только теперь грязным, развратным, чужим желаниям.

Это был отбор.

Нас стояло разного типа, роста и телосложения семь девушек, прямо как семь смертных грехов. Теперь готовых выполнить любую прихоть сатаны, что появится с минуты на минуту.

От плохого предчувствия по телу проходит холодок, горло перехватывает, и я большими глотками пью воздух, чтобы успокоить расшатавшиеся нервы и бешено бьющееся сердце. Но тщетно. Задыхаюсь. Хочу уйти, потому что скоро, совсем скоро увижу того, кто нагло украл место в моих мыслях, отведенное для Лены.

Делаю серию глубоких вдохов, выдохов, ощущая, как в голове ударами грома стучит кровь, а кожаный костюм стесняет грудь, давит на тело.

Я здесь, чтобы спасти сестру, я стала шлюхой, потому что другого пути нет. И повторяя себе мысленно эти слова, я невольно вспоминаю, что Давид обещал за мной приехать, как приказал кончить, как терзал пальцем чувствительное место, как жадно целовал. Тело уже горит, словно ощущая приближение источника огня.

А как бы все вышло, не приедь я сюда? Как бы все вышло, подожди я его еще денек? А если он не выберет меня, а если Лена умрет? Боже! Это, кажется, он! Он снимает пальто в фойе и скользит взглядом по красным портьерам, лебезящим перед ним работникам и наконец останавливает его на нас.

Глава 17

Несмотря на то, что на нем была плотная маска черного цвета, не узнать эту твердую челюсть, жесткие губы, широкий разворот плеч было невозможно.

Все тело напряглось в вязком ожидании, словно заранее повинуясь любому приказу этого мужчины, а по спине прошла явственная, еле заметная со стороны дрожь.

О чем-то еле слышно переговариваясь с арт-менеджером, он заскользил взглядом по ряду, в котором я стояла первой справа.

А я стояла, пошатываясь, и ждала. Как ягненок на заклании, как рабыня перед повелителем.

Давид Маркович даже не смотрит, но его аура, энергетика давят и без зрительного контакта.

Лишь на мгновение, словно услышав мои мысли, он коснулся меня острым взглядом в этом мигающем свете черных глаз. Скорее, мазнул.

Почему он не приехал? Почему не сообщил, что не приедет? Ведь наверняка у него была возможность передать сообщение на пост в больницу или он мог попросить позвонить одного из своих секретарей.

Таня про миллионера толком ничего не рассказала, потому что и сама мало что знала. Лишь услышала случайно о парочке подаренных любовницам квартир и решила срубить легких денег.

Использовать меня. Ту, у которой выбора-то и немного. Согласиться и… согласиться.

– И самое главное – это не упоминать, что ты знаешь про квартиру, – наставляла она меня час назад, – что ты нуждаешься в деньгах. Он должен верить, что ты обыкновенная проститутка, которая согласилась участвовать в его извращениях. Ну, с другой стороны… Тебе ведь не привыкать.

Я проглотила и это. Ради сестры я стерплю очень многое. Только надеюсь, что меня никто ничем не будет прижигать, как в последнем видео. Очень сильно надеюсь.

Наконец Давид Маркович поворачивается к нам лицом. Мужчина рядом, арт-менеджер «Куртизанки» Сергей, лишь приподнял брови в безмолвной команде, и все, словно придавленные силой магии, опускаются на колени.

Кроме меня.

Я падаю спустя пару секунд. Это была уловка, чтобы клиент обратил внимание именно на тебя. Вроде как садисты любят туповатых рабынь, неспособных на мыслительный процесс.

Это сработало, но в обратную сторону. Давид Маркович заметил мою наигранную неуклюжесть, но скривил губы, как будто учуяв неприятный запах, и меня взял холодный страх. А что, если не сработает?

Он медленно обходил нас по кругу, долго осматривал тела, руки за спиной, подходил к каждой, вглядывался в глаза, водил большим пальцем по губам.

Было неприятно на это смотреть, ведь совсем недавно я была на месте этих девушек, тоже открывала рот по его требованию, кончала по его приказу.

Я, это была я.

А в этот раз он просто прошел мимо, не посмотрел, не коснулся, словно я заразная. Что же это такое? Неужели все старания и страдания, на которые женщина идет ради привлекательности, были напрасны?

Это было унизительно. Унизительно осознавать, что выставила себя на продажу просто так, а еще страшнее осознавать, что если не выберет он, то я не успею отказать остальным клиентам, что собрались потихоньку в зале и осматривают нас, как товар на рынке.

Впрочем, товаром мы и являемся. Товаром для удовлетворения животной похоти, часто граничащей с дикостью.

Например, Давид Маркович. В моих представлениях он уже с плеткой, он уже выжигает ударами на коже свое клеймо. Свое имя.

И то, чего я больше всего боялась, происходит, он выбирает не брюнетку, как делал обычно, чем бесконечно поражает персонал и в особенности Таню.

Он выбирает одну из двух блондинок. Взяв ту, что посередине, за поводок, он подтянул ее к себе, заставляя смотреть в глаза, словно что-то искал в них.

Меня! Он понял, что я блондинка, и ищет мой образ!

И он бы так и ушел, разрушил планы Тани, жизнь моей сестры, мою и отблески надежды на пряное удовольствие, которое он умеет дарить. Он бы так и ушел, если бы не пыль, попавшая мне в нос. Здесь не особо утруждаются себя уборкой.

Я звонко чихнула, второй раз привлекая к себе внимание. И автоматически зажала нос пальцами.

– Раз вы определились, господин Д, – вдруг слышу мужской чуть шепелявый голос и краем глаза вижу тень. – Я, пожалуй, возьму эту малышку с края.

Меня?

Давид Маркович чуть поворачивает голову, но взгляд так и направлен на мою руку, вернее, на ногти, которыми я недавно протыкала в кровь его кожу, пытаясь остановить руку.

Он в пару шагов приблизился ко мне и этой самой рукой схватил запястье, поднимая меня с колен и сдергивая маску.

И все бы ничего, он ведь узнал меня, план сработал, но взгляд, опаливший лавой презрения, не предвещал ничего хорошего.

– Прошу прощения, господин Б, но я еще не сказал последнего слова.

– Очень жаль.

– Эту, Сергей. Я беру эту… – прошипел он и замолчал, но я ясно услышала: «суку».

…взглядом. Скорее, мазнул. И в этом красноватом свете его глаза показались черными.

Глава 18. Давид

Самое сложное – найти человека, который и не думает прятаться. Солодова, как выяснилось, Майя не планировала поездок, не совершала подозрительных звонков, не сообщала соседям о своем отъезде.

Она просто взяла и… исчезла. Была Майя, и не стало Майи.

И теперь и ее пропажа, и она сама, и даже ее весеннее имя не давали мне покоя ни на миг. Сводили с ума, порой ввергая в безумие.

А одна мысль о всех грязных вещах, которые я так и не проделал с пугливой Мышкой, приводили член в состояние окаменения, что не только затрудняло рабочий процесс, но и просто мешало жить.

За день три холодных душа. Удовлетворять себя я не привык. Для этого существовали рабочие руки, пухлые губы и узкое горло.

Проблема заключалась лишь в том, что любовницы у меня не было уже месяц, и последние три дня я не сомневался, что ею станет Солодова Майя, медсестра местной больницы, но, кажется, ошибся.

Меня бесконечно бесило, что со всеми моими деньгами и связями я просто не могу не то, что ее отыскать. А даже примерно сказать, куда она отправилась.

Именно поэтому, когда позвонили из «Куртизанки», я подтвердил свой визит, который еще пару часов назад планировал отменить.

Солодова всплывет, не сегодня, так завтра, а пока, чтобы совсем не взорваться, не поувольнять весь свой холдинг, не разорить пару новых компаний, нужно нанять чудную нижнюю, пусть и играющую свою роль, пусть и открывающую рот по первому требованию ради бабла.

Рабочий день, неудовлетворенность, собственное бессилие утомили. И менеджера Сергея я слушал вполуха, лениво осматривая дорогое, вульгарное убранство борделя в красно-черных тонах.

Рабыни на продажу уже выстроились в ряд и готовились к «кастингу». Сергей лишь взглянул на них, и все упали на колени, как будто кто-то выдернул из-под висельников стул.

Кроме одной.

Сам факт, что нижняя не может следовать команде беспрекословно, вызывал раздражение. Я не терпел людской тупости, а в особенности таких шлюханских уловок.

И твердо решил для себя крайнюю рабыню среднего роста обходить стороной.

Даже выбрал блондинку. Впервые за много лет. Она хоть и отдаленно, но напоминала мне Солодову. Лишь отдаленно, но желание нагнуть ее, сдавить шею и слышать крики стало невыносимым.

Я уже потянул за поводок. Планировал насладиться губами без помады, как вдруг услышал тонкий чих.

Каким-то шестым чувством понял, что это опять тупая рабыня. Не может сдержать естественной реакции.

Учитывая, что порой проделывают Хозяева со своими нижними, это как минимум непрофессионально.

– Раз вы определились господин Д, – мы назывались по первой букве в имени. – То я, пожалуй, заберу эту крайнюю птичку, раз она так сильно привлекает к себе внимание.

Я не слушал, зацепил взглядом блеск, отражающийся от ногтей. Простых, коротко обрезанных ногтей, следы которых до сих пор ныли на запястьях.

Глава 19

Не может быть. Не может быть.

Это просто абсурд – поверить, что столь скромная, боящаяся малейшего к себе прикосновения медсестра могла оказаться шлюхой.

Обыкновенной шлюхой, готовой пойти на любые уступки Хозяину ради денег. Прямо как мать, которая, оказывается, долгое время спала с другом отца.

Он и стал моим отчимом. Тот не полюбил меня, теперь я не полюблю сладкую Майю, потому что шлюхам не нужна любовь.

Они не достойны любви.

Но стоило убедиться, что ее желание живо и не погребено под мужскими телами.

Поэтому через пару шагов дернул на себя безвольное тело и снял резким движением маску.

Чтобы убедиться. Да… Это она. Намалеванная, с другим цветом волос, с наращенными ресницами и в костюме, который я никогда не хотел бы на ней видеть.

Я никогда не хотел видеть ее такой вот, развратной, грязной, в притоне.

Только обнаженной в моей постели, максимум с ремнем на шее и наручниками на руках.

– Прошу прощения, Господин М, но я не сказал последнего слова. Сергей, беру эту, – хотелось добавить «суку», но промолчал.

Взгляд сучки был откровенно испуганным, будто она не понимала, куда попала, но, судя по поведению тела, едва заметной дрожи от хватки руки, она давно знала, как получать и доставлять удовольствие.

Проверим.

Уводя крепкой хваткой отсюда Солодову, только радовался, что мне по статусу положено выбирать самым первым, и я не увидел, как эти уроды трогают мою собственность.