– Почему? О какой ответственности и опыте ты говоришь? Я все экзамены сдала на пятёрки так же как и ты, и я хотела тебе это доказать у штурвала, но ты меня потащил зачем-то сюда! – и Кучина, что есть силы, забарабанила кулачками по плечу Скороходова – Я мичман, а ты рулевой! Я имею полное основание считать капитаном себя!!! Что за произвол!? Где все ребята? Почему мы одни? Какое право ты имеешь заходить в каюту – люкс?!

– Ириша! – невозмутимо, терпя боль, произнёс Скороходов, – Чем дольше я буду искать нужный ключ, тем выше шанс мне упасть с тобой тут. Ты думаешь, мне легко тебя держать? Я знаю, что ты не девочка, а мичман.

Скороходов потянулся рукой к рубильнику выключателя, и несколько раз им пощёлкал.

– Странно, света нет почему-то?

– Это естественно! Я вообще не понимаю, почему мы ещё не перевернулись?

Яхту качнуло сильнее, чем обычно, Скороходов не удержался и упал на спину.

– Ты что? Упал?

– Да, упал. Ты не ударилась?

– Нет! Отпусти меня!!!! Где все? Почему так темно!? Что происходит?

– Иришка! Успокойся! Ты даже не заметила, что мы упали! А ведь ты в моих руках, Иришка, представь себе, как высок коэффициент моей надёжности!

Скороходов поднялся, держа Кучину левой рукой из последних сил, качаясь из стороны в сторону, подошёл к двери каюты – люкс № 2, всунул нужный ключ в замочную скважину и открыл дверь.

В этот самый момент резко включился свет.

– Какое ты право имеешь заходить сю…!!!!???

Взору обомлевшей Кучиной открылся вид каюты – люкс № 2, и она осеклась.

– …Да… Вау! – пробормотала Кучина и перестала брыкаться.

Скороходов быстро зашёл в каюту и резко закрыл за собой дверь.

Дикая качка моментально стихла и полностью исчезла, от чего у Кучиной закружилась голова.

От вида роскоши каюты Кучина обмякла и безвольно отпустила руки.

Скороходов положил её на двуспальную кровать, и Кучина на мгновение потеряла способность чётко выражать свою мысль.

– А это красное дерево и ореховые стулья? Это что? «Бэнг энд Олофсен»? Это не бижутерия, вот эти канделябры, это золото и горный хрусталь, да? Это что? Персидский бархат? Золотая парча? Это – бриллианты? «Бвлгари»? «Картье»? Да? Иранские шёлковые ковры? Дега? Шемякин? «Ролекс»? «Фенди»? Матисс? Карден? Нина Ричи! Кумкват? А почему все иллюминаторы закрыты шторками?

– Иришка! Тебе надо переодеться, ты же вся мокрая. Вот, возьми.

– Переодеться? Это теперь так называется?

Скороходов вытащил из-под ремня рукопись и положил её на журнальный столик, затем взял с кресла стопку комплекта чистой форменной одежды мичмана, положил рядом с Кучиной и сел с ней рядом на кровать.

– Какое ты право имеешь заходить сюда?

– Иришка, тебе надо переодеться, чтоб не простудиться.

– А это что?

Кучина показала пальцем на переливающуюся драгоценными камнями ширму, стоящую посредине каюты.

– Это? Ширма.

– Ты что думаешь от меня этой ширмой отгородиться? Ты что, собираешься здесь делать со мной? Жить, что ли? Куда делся шторм? – возмущалась Кучина, нервно перебирая, лежащие на кровати жемчужные бусы – Откуда у тебя ключи от этой каюты? Откуда здесь бусы? Скороходов?! Алё? Ты нарушил приказ капитана?!!! Ты его не выполнил!!!

– Да всё я выполнил, даже больше. Поясняю! В связи со сложившимися обстоятельствами, мы должны сделать это сейчас, а то опять случится какой-нибудь форс-мажор, и мы ни о чём не договоримся.

– Кто это мы?

Скороходов подошёл к ширме и сложил её, как гармошку.

За ширмой за множеством компьютерных мониторов на табуретке к ним спиной сидел Олег Митяев в наушниках и с закрытыми глазами играл на гитаре, записывая аранжировку своей песни. Он был увлечён процессом и не замечал Кучину и Скороходова.

– Как хорошо, что все мы здесь сегодня собрались… – спел Скороходов и засмеялся.

Кучина приподнялась с кровати и села, подложив под спину несколько мягких шёлковых подушек, с интересом, граничившим с шоком, наблюдая за творчеством Олега Митяева.

Скороходов подошёл к Олегу Митяеву и тронул его за плечо. Олег вздрогнул и обернулся, зацепив грифом гитары канделябр, но Скороходов подхватил канделябр и не дал ему упасть.

– Миша! – радостно закричал Олег, вскочил и обнял Скороходова. – Миша! Я написал новый хит! Спасибо тебе! Это круто!!! Я в иллюминатор увидел ваше шоу с пиратами, как они Вас захватили, погрузили всех на свой фрегат и уплыли. Мы гонимся за ними? Когда мне выходить?

– Олег! Ты не шутишь? Кого погрузили? Как погрузили?

– Как обычно. Кто шёл в обнимку, кого-то несли, все орали песни, потом началась драка, как обычно, потом вы вырубились, пираты всех затащили на фрегат и уплыли. Почему я шучу? Когда мне выходить? Я новую песню спою! Это хит!

– Подожди, Олег! – Скороходов снял бескозырку и бросил её на диван.

– Да, что, подожди? Песня ломовая! Миша! Спасибо тебе! Когда я увидел пиратов на палубе, ко мне пришло вдохновение, я услышал песню и бросился её записывать! Вот, послушай! – Олег включил тумблер, и каюта наполнилась новой песней Олега, звучащей в режиме квадро из колонок, установленных по всему периметру каюты.

Олег выпрямился, наслаждаясь своей музыкой, и увидел Кучину.

– Здрасьте! – развязно сказала Кучина.

– Здравствуйте, – Олег поправил воротничок на рубашке, и инстинктивно встал с табурета.

– Олег, подожди! Какое ты право имел открывать шторки иллюминаторов, тебя же могли заметить?

– Я? – Олег Митяев изучал Кучину и чувствовал, что его сердце забилось так сильно, что он его даже услышал, – Да я в щёлку смотрел! Вы ж там такой карнавал устроили, я долго смеялся. Меня никто не видел, честно. Все были заняты разборками.

Скороходов и Кучина переглянулись.

– Подожди, я не понял.

– Ты чего такой испуганный, Миша? Говорю же тебе, я в иллюминаторе видел, у вас прекрасный праздник получился! – Олег Митяев любовался Кучиной. Кучина подозрительно разглядывала Олега.

– Объясни, кого пираты захватили? Олег, извини, я не помню ничего. На яхте никого нет! – бормотал Скороходов.

– Я не понимаю, что ты от меня хочешь? – заикаясь, шёпотом спросил Олег, находясь в плену обаяния Кучиной.

– Олег, мы на яхте одни, я должен на вахту идти, но перед этим я должен понять, что произошло.

– Миша, ну, я же тут взаперти сижу уже месяц. А вы там, на воле разобраться не можете, кто есть, и кого нет. Что ты от меня хочешь? Я готов выступить на «Дне Нептуна». Пора? Пошли, я готов. Если не хочешь, чтобы я пел новую песню, я спою «Ножи».

Олег повесил гитару на плечо и направился к выходу из каюты.

– Да, подожди ты, Олег, дорогой! Причём здесь твоё творчество? Причём здесь ножи? Олег, извини, это не «День Нептуна».

– Как не «День Нептуна»?

– Так. Это всё реальность!

– Пираты – реальность?

– Да! Нас с Иришкой, судя по всему, опоили, и мы потерялись в пространстве, а когда очнулись, оказалось, что кроме нас с Иришкой и тебя на яхте никого нет.

– А Озорнин? – напомнила Кучина.

– Да, и Озорнин. Он почему-то связанный лежит в трюме.

– Да! – Кучина приподнялась с кровати, поёжилась и чихнула.

– Иришка, переоденься, пожалуйста. И я тоже переоденусь, – повелительным тоном произнёс Скороходов и, закрываясь от Кучиной, раздвинул ширму обратно.

Кучина встала с кровати и быстро стала раздеваться, путаясь в своих вопросах.

– Вы мне можете сказать, что происходит? Я с ума сошла, что ли? Где все? Какие пираты? Откуда здесь появился Олег Митяев?

– Иришка! Да в том-то и дело, что Олег был здесь с самого начала. Мы хотели с Козиным подготовить сюрприз на день Нептуна! – объяснял Скороходов, снимая брюки – клёш и тельняшку.

– Это когда мы экватор будем переходить?

– Да!

– Олег здесь все эти дни жил в этой каюте? И никуда не выходил?

– Да, – раздался голос Олега из-за ширмы, – В этой каюте прекрасная студия! Я здесь два альбома уже записал. Можем сейчас послушать!

– Иришка! Ты переоделась? – спросил Скороходов.

– Нет, – ответила Кучина, надевая сухие белую рубашку с погонами мичмана и синие брюки.

– Иришка! Ребята! Я прошу Вас сконцентрироваться. Давайте спокойно во всём разберёмся, потому что ситуация чрезвычайная. У меня провал в памяти. То, что говорит Олег – мне трудно здраво воспринимать. Ириша! Ты переоделась? Мне на вахту пора!

– Да! – ответила Ириша, одетая в новую мичманскую форму, поправляя перед зеркалом прическу.

Скороходов вышел из-за ширмы в фуражке и новом капитанском костюме, убрал ширму в угол каюты и встал перед Кучиной по стойке «смирно».

– Миша! Ты куда так вырядился? Какое ты право имеешь надевать капитанский костюм?

– Мы же договорились!

– Ни о чём мы не договорились? Что за своеволие?

– Мы здесь одни! – Скороходов подошёл к столу, сел, вытащил из папки бумаги и чернильную ручку и стал писать приказ о назначении себя капитаном, – Да, может быть, у нас с тобой и равные аттестаты, но ты – девочка. А я – мужчина. И я в данной ситуации беру ответственность на себя! Давай, не будем устраивать разборки. Я всю жизнь занимаюсь бизнесом. Это моя работа. Ира! Ребята! – взволнованно произнёс Скороходов, краем глаза оценивая в зеркале свой капитанский вид, – Давайте сосредоточимся и разберёмся во всём по порядку.

Скороходов закончил свою писанину и подошёл к Кучиной.

– Вот, приказ о моём назначении капитаном. Подпиши, Иришка, пожалуйста. Всё должно быть запротоколировано, чтобы не было потом недоразумений.

Кучина взглянула на приказ, потом на каюту и обвела её взглядом.

Бильярд в дальнем углу каюты, рояль, по стенам книжные шкафы, серванты и полки, шикарная постель, канделябры, бра и торшеры. Шёлк. Парча. Слоновая кость. Резные стулья, кресла, диваны.

В центре – овальный стол, хрусталь, золото, серебро, фарфор. Два холодильника, книги! Все эти экзотические предметы не нервировали, а даже наоборот располагали своим уютом к какому-то умиротворению, согласию и сотрудничеству в достижении компромиссных решений. Кучина небрежно взяла из руки Скороходова приказ и подписала его.

– Спасибо, Иришка! Какая ты, всё-таки, классная девчонка. Так! – одёрнул себя Скороходов, быстро спрятал приказ в папку, а папку спрятал в сейф, вмонтированный в стену за картиной Коровина, – Давайте, по порядку. Я очнулся в трюме и увидел Иришку, спящую на связанном Озорнине. Он не спал. Он гладил Иришку по голове и бормотал нашу лагерную колыбельную. Я спросил его, но он ничего не ответил, потому что Иришка проснулась, увидела меня, смутилась и вскочила. Но вскочить ей не удалось, и она упала на меня. Да, Иришка. Ты на меня упала. В этот момент яхту сильно качнуло, и я тебя обнял, может быть, и с большей силой, чем обычно, но не настолько, чтобы бить меня за это.

– Я тебя ударила?

– Да! Но сейчас не об этом. Ты вспомнила, что я должен был находиться на посту. Ты меня отчитала, явно перегибая палку, потому что ты приплела какие-то старые обиды за какие-то мои оплошности в наших личных взаимоотношениях, обвиняя при этом Озорнина, которого я не стремился развязывать. Да, мне стало обидно, но ушёл я не от обиды, а из чувства долга, потому, что я должен быть, действительно, у штурвала. Я ушёл, а ты опять заснула!

– Да, не заснула я, а просто провалилась в сон, а когда проснулась, я попыталась развязать Озорнина. Но у меня это не получилось, потому что узел был морской. И я побежала наверх за помощью. Бегу, а никого нет. Ни в мужском кубрике, ни в женском кубрике, ни в кают-компании, ни в сауне.

– А в библиотеке?

– В библиотеку я не заходила, что я – дура, что ли? – Кучина попыталась засмеяться, но у неё не получилось, – Но вокруг меня, где бы я не находилась, никого не было. Нигде. Никого. Я испугалась и вспомнила про тебя, и наш сегодняшний конфликт.

– Вчерашний.

– Вчерашний?

– Да. Прошли сутки, как ты провалилась в сон.

– Ну и что? Я всю жизнь мечтала почувствовать в руках штурвал во время шторма. Какие это чувства? Какие это усилия!? Я выбежала на палубу и побежала к тебе, чтобы доказать!!!

– Ладно, Иришка! Мне на вахту пора. Автопилот. Сама понимаешь…