– Семнадцать лет? Что вы хотите сказать?

– Они женаты семнадцать лет, – отрезал он. – Мне Стрикленд никогда не нравился. Конечно, он свояк, и я, как мог, старался держаться с ним дружелюбно. Но разве можно назвать его джентльменом? Ей вообще не стоило выходить за него.

– Думаете, это окончательный разрыв?

– Ей остается только развестись с ним. Когда вы вошли, я как раз говорил об этом. «Немедленно начинай дело о разводе, дорогая Эми, – сказал я. – Не только ради себя, но и ради детей». Лучше ему никогда не попадаться мне на глаза. Отутюжу по первое число.

Я непроизвольно подумал, что полковнику МакЭндрю придется непросто: Стрикленд производил впечатление крепкого, сильного человека, но я предпочел промолчать. Грустно, когда праведное негодование не обладает мощными кулаками, чтобы обуздать грешника. Я предпринял еще одну попытку удалиться, но тут вернулась миссис Стрикленд. Она утерла слезы и припудрила носик.

– Простите мою несдержанность, – сказала она. – Рада, что вы не ушли.

Миссис Стрикленд села. Я не знал, что сказать. Неловко заговаривать о вещах, не имеющих к тебе отношения. Мне была еще неведома женская страсть – обсуждать личные проблемы со всяким, кто готов слушать.

Казалось, миссис Стрикленд сделала над собой усилие.

– Значит, все об этом говорят? – спросила она.

Я был ошарашен ее убежденностью в том, что мне известно все о постигшем ее горе.

– Я только что вернулся. И видел только одного человека – Роуз Уотерфорд.

Миссис Стрикленд стиснула руки.

– Передайте мне в точности то, что от нее слышали. – И, видя мою растерянность, проявила настойчивость: – Мне надо это знать.

– Ну, люди всякое говорят. Нельзя полагаться на их слова. Она сказала, что вас оставил муж.

– И это все?

Я не смог повторить последние слова Роуз Уотерфорд о «малышке из закусочной» и солгал.

– Она не говорила, с кем он мог уехать?

– Нет.

– Это все, что я хотела знать.

Я был несколько озадачен, но теперь хотя бы понимал, что могу уйти. Пожимая руку миссис Стрикленд, я заверил ее, что всегда с радостью приду на помощь. Она грустно улыбнулась.

– Благодарю вас. Не представляю, кто и чем тут может помочь.

Робость не позволила мне и дальше выражать сочувствие, и я повернулся, чтобы попрощаться с полковником. Он не протянул мне руки.

– Я тоже иду. Если вы идете вдоль Виктория-стрит, то нам по пути.

– Отлично, – сказал я. – Тогда вперед!

Глава девятая

– Ужасная история, – заговорил полковник, как только мы вышли на улицу.

Мне стало ясно, что он вышел вместе со мной, чтобы еще раз обсудить то, о чем он часами говорил со свояченицей.

– Мы даже не знаем, кто эта женщина, – сказал он. – Известно только, что подлец сбежал в Париж.

– Мне казалось, они ладят друг с другом.

– Так и было. Перед тем, как вы вошли, Эми как раз говорила, что за всю совместную жизнь они ни разу ни поссорились. Вы ведь знаете Эми. В мире не найдется женщины лучше.

После таких откровенных признаний я счел возможным задать в свою очередь несколько вопросов.

– Так она ничего не подозревала?

– Абсолютно ничего. Август он провел с ней и детьми в Норфолке. Вел себя как обычно. Мы с женой навестили их, провели там два-три дня, я играл с ним в гольф. В сентябре он вернулся, заменив делового партнера, который отправился в отпуск, а Эми осталась на море. Дом они сняли на шесть недель, и под конец пребывания она сообщила мужу, когда возвращается в Лондон. Ответ пришел из Парижа. Стрикленд сообщал о своем решении расстаться с ней.

– Он как-то объяснил свой поступок?

– Никак, в том-то и дело. Я сам видел письмо. В нем строк десять – не больше.

– Это выходит за все рамки.

В этот момент мы как раз переходили улицу, и оживленное движение помешало нам продолжить разговор. То, что рассказывал полковник, звучало сомнительно, и я подозревал, что миссис Стрикленд по каким-то своим соображениям кое-что от него утаила. После семнадцати лет брака мужчина не оставляет жену без всяких причин, и она могла задаться вопросом, так ли уж хорошо складывалась их семейная жизнь. Полковник прервал мои раздумья.

– Какие нужны еще объяснения? Ясно, что тут замешана женщина. Видно, решил, что Эми сама все узнает. Вот такой фрукт!

– Что намерена делать миссис Стрикленд?

– Прежде всего нужно получить доказательства. Для этого я сам поеду в Париж.

– А что с его бизнесом?

– Здесь он проявил чудеса ловкости. Целый год урезал расходы.

– А своего партнера он предупредил, что собирается уходить?

– Даже не подумал.

Полковник МакЭндрю имел смутное представление о бизнесе, я вообще никакого, и не понимал, на каких условиях Стрикленд оставил свои дела. Партнера кинули, тот, должно быть, очень зол и грозит судебным преследованием. Похоже, это могло обойтись в четыреста-пятьсот фунтов.

– Хорошо, что мебель в квартире записана на Эми. Она не лишится ее при любом раскладе.

– То есть миссис Стрикленд останется без всяких средств к существованию?

– Именно так. Все, что у нее есть, это двести или триста фунтов и мебель.

– На что же она будет жить?

– Бог знает.

Дело представлялось все более сложным: полковник своим пылким негодованием еще больше сбивал меня с толку. И я только обрадовался, когда он, взглянув на часы на Магазине армии и флота, вспомнил о намеченной карточной игре в клубе, предоставив мне в одиночестве идти дальше по парку Сент-Джеймс.

Глава десятая

Через день-другой миссис Стрикленд прислала мне записку, спрашивая, не смогу ли я навестить ее сегодня вечером после обеда. Я застал ее одну. Аскетически строгое черное платье подчеркивало тяжелую утрату, и я по простоте душевной удивился, как она, переживая подлинное горе, могла думать о том, как следует одеться, чтобы достойно сыграть отведенную роль.

– Помнится, вы говорили, что, если потребуется, всегда готовы прийти мне на помощь? – сказала миссис Стрикленд.

– И это чистая правда.

– Согласны вы поехать в Париж и встретиться с Чарли?

– Я?

Ее просьба сбила меня с толку. Ведь я только однажды видел ее мужа и не мог понять, чего она от меня хочет.

– Фред собирается ехать сам. – Фред – это полковник МакЭндрю. – Но я уверена: ему это дело поручать нельзя. Он все испортит. И я не представляю, к кому еще могу обратиться.

Голос женщины задрожал, и я почувствовал, что любое колебание с моей стороны будет низостью.

– Но я и десяти слов не сказал с вашим мужем. Он меня не знает. И, скорее всего, пошлет к черту.

– Вас это так беспокоит? – сказала миссис Стрикленд с улыбкой.

– Но что конкретно я должен сделать?

Она уклонилась от прямого ответа.

– То, что он вас не знает, даже хорошо. Фред ему никогда не нравился, он считает его дураком, терпеть военных не может. Фред может впасть в ярость, завяжется ссора, будет только хуже. Но если вы скажете, что пришли от моего имени, он будет обязан вас выслушать.

– Я не так давно вас знаю, – возразил я. – И не представляю, как можно взяться за подобное дело, не учитывая всех подробностей. Не хочется совать нос в то, что меня не касается. Почему бы вам самой не встретиться с ним?

– Вы забыли, что он не один.

Я прикусил язык. Мне представилось, как я приезжаю к Чарльзу Стрикленду и посылаю ему свою визитку. Он выходит ко мне, небрежно держа ее в руках.

– Чему обязан?

– Я приехал, чтобы поговорить о вашей жене.

– Вот как. Будь вы постарше, знали бы, что не стоит лезть в чужие дела. Будьте любезны, поверните голову чуть налево, там вы увидите дверь. Желаю хорошего дня.

Я предчувствовал, что уйти от миссис Стрикленд, сохранив достоинство, не удастся, и проклинал себя за то, что вернулся в Лондон прежде, чем она уладила свои дела. Я украдкой бросил на нее взгляд. Она погрузилась в раздумья, но вскоре подняла на меня глаза, тяжело вздохнула и улыбнулась.

– Все случилось так неожиданно, – сказала она. – Мы были женаты семнадцать лет. Никогда не думала, что Чарли может потерять голову из-за другой женщины. У нас были чудесные отношения. Конечно, он разделял не все мои интересы.

– Вы не выяснили, с кем… – я не знал, как закончить фразу, – кто та особа, с которой он уехал?

– Нет. Похоже, этого никто не знает. Очень странно. Обычно, когда у людей роман, их видят вместе, в ресторане или еще где-то, и всегда находятся доброжелатели, которые рассказывают об этом жене. А меня никто ни о чем не предупреждал. Его письмо было как гром среди ясного неба. Мне казалось, он счастлив со мной.

Миссис Стрикленд расплакалась, бедняжка, и меня пронзила жалость к ней. Но она быстро взяла себя в руки.

– Нельзя раскисать, – сказала она, утирая слезы. – Надо решить, как лучше поступить.

Она заговорила, перескакивая с одного на другое: недавнее прошлое, потом их первая встреча и женитьба, и все же со временем у меня сложилась связная картина их жизни. Я подумал, что мои подозрения не лишены оснований. Миссис Стрикленд была дочерью чиновника в Индии, который, выйдя в отставку, остался в Индии, переехав в глубь страны, однако каждый август возил семью в Истборн для смены обстановки. Там она в двадцатилетнем возрасте познакомилась с Чарльзом Стриклендом. Ему было тогда двадцать три. Они играли в теннис, гуляли, слушали негритянскую музыку, и она уже за неделю до последовавшего предложения знала, что примет его. Они поселились в Лондоне, сначала в Хэмпстеде, а потом, когда дела Чарльза пошли в гору, переехали в центр. У них родились дети – девочка и мальчик.

– Казалось, муж очень их любит. Даже если он устал от меня, не могу представить, как у него хватило духу бросить детей. Это какой-то бред. До сих пор не верится, что это правда.

Под конец миссис Стрикленд показала пресловутое письмо. Мне было любопытно его прочесть, но сам я ни за что бы не решился просить об этом.

Дорогая Эми!

Надеюсь, квартиру ты найдешь в полном порядке. Я оставил Энн все инструкции, и к твоему приезду с детьми все будет готово. Сам встретить тебя не смогу. Я принял решение жить отдельно и утром уезжаю в Париж. Это письмо отправлю уже оттуда. Домой я не вернусь. Мое решение окончательное.

Всегда твой Чарльз Стрикленд.

– Ни слова сожаления или объяснения. Разве это не бесчеловечно?

– Учитывая обстоятельства, письмо очень странное, – согласился я.

– Единственное объяснение – он не в себе. Не знаю, кто эта женщина, которая так завладела его чувствами, но она превратила его в другого человека. Очевидно, у них давний роман.

– Почему вы так думаете?

– Фред это выяснил. По словам мужа, он три-четыре раза в неделю играл в клубе в бридж. Фред знаком с одним из членов клуба, и тот очень удивился, услышав от Фреда, что Чарльз фанат бриджа. Никто никогда не видел Чарльза за карточным столом, сказал он. Видимо, это время Чарльз проводил с другой женщиной.

Я немного помолчал, думая о детях.

– Наверное, трудно было объяснить эту ситуацию Роберту, – сказал я.

– Никому из них я ничего не сказала. Мы вернулись в город за день до начала занятий в школе. У меня хватило здравого смысла сказать, что отец уехал по делам.

Представляю, как нелегко ей было с тяжелой ношей на сердце держаться как ни в чем не бывало и собирать детей в школу, стараясь не упустить ни одной мелочи. У миссис Стрикленд снова дрогнул голос.

– Что случится с ними, моими дорогими бедняжками? Как мы будем жить?

Миссис Стрикленд старалась не терять самообладания, и я видел, как судорожно она сжимает и разжимает руки. На нее было больно смотреть.

– Если вы считаете, что я могу помочь, то, конечно же, я поеду в Париж, только скажите точно, чего мне нужно добиться.

– Я хочу, чтобы он вернулся.